- Фу-у-у-у, вот это меня прополскало, - из кабинки выползает Вика.

- Поздравляю, - хмуро отвечаю, вытряхивая в раковину ее сумку. Роюсь в барахле. - Где твой чертов мобильник? Мой рюкзак у Антона остался.

- В б-боковом, - подруга жадно пьет из-под крана по соседству.

Пока она расчесывается, трясущимися руками поправляет макияж, о чем-то спрашивает, вызываю такси.

Что-то я уже выдохлась. И холодно.

На парковке вижу универсал Антона и джип Сергея, бок о бок. “Белое и черное”. Если они и дальше будут вместе таскаться получится новый роман. О противостоянии. Или о любви, тогда с кодовым названием “Голубое и голубое” у Сергея в имени вон уже есть намеки. Еще можно “Красное и белое”, в честь магазина, если как Вика будут хлестать стаканами смесь рома, коньяка и ликера.

Заметив нас, Антон выходит из машины, но фиг с ним. Надоело - так мне тоже, дорогой, много чего надоело. А ты как хотел? Кто из нас девушка? Быстрее ныряю в такси.

- Мы же к тебе? - Вика откидывается на сиденье. - Фу, я думала умру в этом туалете.

Водитель любит тюремный шансон девяностых. Как истиный ценитель с вывернутой до упора громкостью. У меня прет полоса везения на хорошую музыку.

Ты только держи к сердечку ближе мой образ и свет не гаси в окошке, бродяге нужен маяк, чтобы найти родной берег.

В какой-то момент Вике становится плохо.

Странно, мне казалось меня стошнит раньше.

Вика ожесточенно крутит стеклоподъемник, зажимая рот рукой. Мы расчудесно подскакиваем на очередной кочке - спасибо нашим дорогам - и Вику рвет прямо на сиденье.

Меня уносит как можно дальше, вжимаюсь в дверцу.

Водитель лениво смотрит в зеркало - чего это девушки закопошились в его корыте, у него же не машина, а рандомный набор запчастей, априори поездочка по первому классу. О-о, в его глазах тревога. Изумление. Осознание.

Не доверяя зеркалу, он оборачивается.

Пахнет полупереваренными пирожками вроде как.

- Твою ж мать! - он орет.

Пожалуйста, оставь шансон, нормально же было.

Приехали.

Он тормозит на обочине. Выключает музыку.

- Пи-и-и в своих клубах, а у меня потом салон в пи-и-и. Я че, пи-и-и каждый раз пи-и-и.

- Подождите, - вклиниваюсь. - Мы заплатим за химчистку.

- Конечно, заплатите, еще бы я пи-и-и, - он выходит из машины.

- Вот щас точно все, - говорит Вика, вытирая рот влажной салфеткой. - Больше тупо нечем. Я аж протрезвела.

Дверь с ее стороны открывается. Водитель сует голову внутрь, оглядывает измазанный диван.

Торопливо, пока на нас не льются потоки нецензурщины, выхватываю из Викиного кошелька несколько бумажек и сую ему под нос:

- Вот, тут за все с компенсацией.

Руками в синих наколках мужик деловито пересчитывает деньги.

- Ладно, - благосклонно кивает. - Выходите.

- В смысле? Мы же заплатили.

- Я вас дальше не повезу. Я на мойку поехал. Я че пи-и-и с пи-и-и в салоне кататься.

- Но я босиком.

- Меня пи-и-и че ты там.

Переглядываемся с Викой.

- Тут вроде не очень далеко, - неуверенно говорит подруга.

- Может тогда туфли мне свои дашь? - цежу сквозь зубы, листая телефонную книгу. - Подождите, мы другое такси вызовем.

- Проблемы?

Рядом с водилой вырастает Сергей.

А, пижон? Бомбезная ночь.

Оглядываюсь назад. Через стекло вижу черную и белую машины, припаркованные по цепочке за нашей. Из белой выходит Антон.

- О, все, идем пешком, - тащу Вику к своей двери, забыв про испачканное сиденье. Выбираюсь на улицу.

- Олеся, пи-и-и, ты что сделала?! - Вика выползает следом, брезгливо вытянув руки. - У меня же теперь вся юбка в этом.

- Снимай, - предлагает Сергей через крышу. - Одна без обуви, вторая без юбки. Отметили девочки первый день учебы.

- Ты бы заткнулся, а? - огибаю авто, ступаю на тротуар.

- Олеся, стойте, - нас нагоняет Антон. - Да погоди, куда ты босиком, - он пытается поднять меня.

- А ты вообще катись куда ехал, - уворачиваюсь, прячусь за Вику.

- За вами я ехал, сама не видишь? - Антон машет в сторону своей машины. - Поехали ко мне втроем.

- Втроем? - удивляется Сергей. - А ты малый не промах.

- Тебе сказали заткнуться, не слышал? - в раздражении бросает Антон. - Любимая, ну все, хватит ругаться.

- Викусь, - зовет Сергей. - Так-то я тебя жду, иди сюда.

- Слушай, а может, - Вика поворачивается ко мне. Супер. Пупер. Элис. Купер. - Я тебе дам свои туфли, а я с Сережей поеду.

Все, у меня нет слов.

Антон обходит подругу, закидывает меня на плечо, идет обратно к машине. Болтаюсь в воздухе и в сплине, смотрю как Вика с Сергеем останавливаются у его джипа. Он достает свою кожанку, Вика обматывает ее вокруг бедер, стягивает с себя юбку.

Он смотрит на меня и кивком головы спрашивает, мол, что?

Мотаю головой в ответ, мол, ничего.

Он целует ладонь и машет мне.

Показываю сразу два средних пальца.

Антон сбрасывает меня на сиденье.

- Поехали в клуб, - говорю, когда он садится за руль.

Он смотрит на часы:

- В три утра?

- Ага.

- Босиком?

- Ага.

- Нам вставать в семь.

- Я или напьюсь, или сойду с ума. Выбирай.

Антон жмет плечами. Послушно разворачивается.

Вот так. Не судьба. Не быть мне сегодня хорошей девочкой. Хочу быть плохой.

Глава 5

Мамина подруга говорит, что лет до двадцати пяти организм, в силу молодости, с похмельем справляется одной левой.

Как два пальца о поребрик.

Я не человек-лобстер с цельной сплошной клешней, значит она либо врет, ай-яй-яй, либо мой биологический возраст сорок один год. Или сорок два, не помню сколько лет этой сказочнице.

Привет, амнезия. Цифры в чужом паспорте мелочь, у меня кто-то вырвал из памяти весь остаток ночи. Фильмы, где незнакомцы после бурной тусовки поутряне продирают глаза в одной постели - нетушки, не гипербола. Внимание, все те люди, у кого нет тормозов: это ваша страшная участь.

Одно утешение - у меня есть Антон, и проснулась я с ним. Второе утешение - это было не утром.

Обедаем в столовке. Ага, вовремя приехали. Как раз одна пара осталась. Ну и как обедаем - Антон что-то ест, но даже не смотрю в ту сторону. Иначе повторится Викина повесть “Пугаем унитаз” со мной в главной роли, а позориться в универе на второй день учебы заманчиво, конечно, но я еще подумаю. Оно дело такое.

У меня в меню чай, чай, чай. Три чая, в математике-то я секу выше всяких похвал.

- Любимая, так ты мне дашь номер мастера?

- Какого? - зеваю в кулак.

- Который шкафы чинит, - Антон громко жуется слева от меня.

- Поищи сам. Саша кухня, - сбрасываю с плеча рюкзак, плюхаю ему на колени. - А зачем тебе?

- Очевидно, шкафы чинить. Которые ты ночью сломала.

- Я? - поражаюсь, поворачиваюсь к нему. Хм, Антон ест рис с мясом, еще рядом тарелка с двумя бутерами с колбасой и сыром. Сглатываю подступающий к горлу ком, отворачиваюсь, отгораживаюсь рукой, подперев голову.

- Не помнишь? - его очередь поражаться. - Ты хотела сделать свой “ржавый гвоздь” и отломила дверку бара. Я тебе говорю: Олеся, нельзя на нее ложиться животом, конечно же, она отломится. Ты: так у тебя бар бракованный. Вот смотри, как с другим шкафом будет, сорок килограмм для него пушинка. Открываешь, наваливаешься. Исход - падаешь на пол вместе с дверцей.

Напрягаю память, но там по нулям. Если бы ставила на зеро, сорвала бы куш.

- Тебе, похоже, кухню собирал кто-то криворукий, - залпом допиваю первый чай. - У нас Саша делал, так там такие крепления, я хоть спать могу лечь на этих дверцах.

- Вот тоже самое ты мне и вчера сказала, - хмыкает Антон. - Серьезно, вообще ничего не помнишь? А что потом было тоже?

Дано: коктейльчики со льдом. Найти: плюсы. Решение: условие неверное, плюсов не найдено.

Говорят ведь, что после всех этих застолий отмирают клетки мозга и спускаются в унитаз вместе с сиками-каками.

Тогда Вика уже давно была бы слабоумной. Интересное наблюдение, может она уже? Другого объяснения тому, что она вчера уехала с пижоном у меня нет.

Зато есть Вика. И пижон. Вместе, как две полоски в тесте. Примерно так поется в его обожаемом репе. Вон они, полоски, чешут, под ручку.

Вика в юбке вчерашней. Или стирала ночью ( что вряд ли ), или на ней можно найти кусочки обратной перистальтики. Бывшие пирожки с мясом.

Аркадьевич, любитель кормить птиц у себя на пуловере, в сравнении с Викой чистюля-перфекционист.

Но, будем справедливы, я сегодня тоже выгляжу как единственная на свете королева красоты.

В старых кроссовках, которые валялись у Антона второй месяц, в новой кожаной юбке, которая с обувью не в кассу, хотя юбку толком и не видно под длинной толстовкой Антона ( блузку надеть было никак, там остались засохшие белые пятна-напоминалка “Секс был” ).

- Приветики, - Вика двигает табурет, тянет Сергея на соседний. - Пары интересные были? Мы проспали.

- Вам поставили энки до конца семестра, - говорю. - Преподы с цепи сорвались, орали, чтобы вы даже не смели приходить.

- Да? - Вика смешно пугается, у нее приоткрывается рот и так и остается, будто нижняя челюсть на заморозке, живет своей жизнью.

- Звери, - возмущается Сергей. - Позиционировали как приличное учебное заведение, ан нет, форменный зоопарк. Вчера, говорят, даже сбежали две обезьяны. Очевидцы видели их в городе. В каком-то дешевом вертепе.

- Еще павлина видели, ему кто-то выдрал из хвоста все перья, - да чтоб тебя, мажор, клуб, вообще-то, был дорогой. Смотрю на Антона - тот ест бутерброд. Он хоть понял, что нас обозвали обезьянами?