Я тогда не могла прикинуть.

А теперь знаю, что будет в штанах у мальчика через восемь лет.

Примерно как то, что сейчас вижу. У Сережи. Чувствовала, конечно, что там мега-размер. Но все таки очень нескромный подарок матушки природы, он явно в любимчиках, если такое созрело. Интимный урожай на зависть остальным садоводам, как в хвастливых статьях, где всякие дедки гордо фоткаются с аномально большой морковью или огурцами-переростками.

- Поближе показать? - хмыкает Сергей, цепляя пальцами белую резинку.

Соображаю, что не одета, не считая кусков пены, и в растерянности шмыгаю за шторку с дельфинами.

- Ты как вошел?

- Алена ключ оставила. Дома мыться не вариант, в ванной плитку разворотили. Подвинешься? Объяснишь как раз, что ты там хотела, - он без приглашения лезет ко мне, снимая на ходу трусы.

- Стой, не надо, - меня оглушает эта наглость и его резкость, и его взгляд, такой же как в кабинете информатики тогда, пугающий и жесткий, движения по-звериному четкие и слаженные, как у льва при виде добычи. Пытаюсь вылезти с другой стороны.

- Что не надо-то? - он вырывает шторку у меня из рук. Толкает к стене. На него льется вода - россыпь капелек по коже на крепком загорелом теле. Завораживает до гипноза. Но голос его, словно грубыми пощечинами выводит из транса. - У меня уже и причины кончились тебя оправдывать. Задрал меня твой Антон. Осталась простая истина. Чтобы убить к девушке интерес - переспи с ней, - на этих словах он закидывает мои ноги себе на бедра.

- Ты больной? - чувствую, как он упирается в меня, подрагивает от напряжения, и ползу в его руках выше по стене. - Выпусти, не смешно.

- Наоборот, вылечился. И мне тоже не смешно, - он тянет обратно и, о боже, примеряется к цели своим шлангом. Напевает. - Некому мне засадить…всю аллею цветами. Я же не Антоша, в зайчиков-лисичек играть тут.

Он уже касается, чувствую, будто шибает электричеством.

- Убери это от меня! - хватаюсь за полку с шампунями, и опять просачиваюсь наверх. Мое голое мокрое тело трется об него и понимаю, что, вообще-то, хочу. Еще. Он тяжело дышит и стаскивает меня вниз. Он так близко, мы раздеты, секс хлещет из него со всей дури, как из душа, горячо и напористо, ощущаю этот запах глубинной похоти, хочу этот выстрел, как из пушки, мне внутрь. Но он так со мной разговаривает, так смотрит, словно держит не меня, а дешевую вещь, использует по назначению, может, три-четыре раза, как бритвенный станок. И в утиль.

Он умело целует, пытаясь отвлечь меня или расслабить. Наверное, не раз так делал с другими. Холодно, автоматически, со скукой выполняет нудную прелюдию, чтобы запустить ночь из разряда: шампанское плюс пара пачек презервативов, сумасшедшие крики на всю квартиру, и на завтрак я не останусь, зая, не приведи господи, еще нехватало. Созвонимся. Что? Номер дать? Малышка, да я сам тебе наберу.

Вика, как участник подобных ночей, может подтвердить, что это фразы-конец, как разновидность универсального “Мы вам перезвоним” на собеседовании.

Он давит своим телом и, мне приходится шире раздвинуть ноги. Пытаюсь вырываться, но силы неравны, он шепчет что-то бессвязное и краткими вспышками еще мелькает тот самый парень, который говорил о любви, но я его сама уже похоронила почти, и вот получаю то, что заслужила, толстую каменную палку и некролог: больше никаких чувств, стерва.

По радио крутят рэперскую новинку от Элджея, к музыке примешивается звонок домофона. Сергей замирает на секунду.

- Антона ждешь?

- Не знаю! - рыкаю ему в лицо. Раздираю ногтями кожу на его плечах. - Отпусти меня. Отвали от меня. Знаешь, что это? Принуждение.

Он немного отстраняется. Скользит ладонью по моему животу, ниже, задерживает руку, смотрит вопросительно:

- Если я щас проверю пальцами, и у тебя там сухо, отвалю. Насовсем. Обещаю.

- В заднице у себя лучше поковыряйся, - цепляюсь за полку обеими руками, подтягиваюсь в сторону. - Гинеколог недоразвитый.

- Могу твою разработать, если Антоша еще не успел. Я аккуратно. Тебе понравится, - пошлость на пошлости. Он наваливается сбоку, я дергаю полку, раздается треск пластика, и она валится в ванну, разноцветная куча бутыльков бьет его по ногам.

Звонят в дверь.

Вырываюсь, он больше не держит. Хватаю с крючка мамин махровый халат.

- Зови Антошу к нам.

Уже выхожу, но возращаюсь. Завязываю пояс:

- Я щас ему все расскажу. И он башку твою разработает. С размаху по стене.

- А твою нет? За то, что целуешься со мной, поешь, как сильно нравлюсь тебе. Жених-то ревнивый, вроде как, - он вылезает. С него капает, лужа воды на плитке увеличивается. Стоит передо мной голый, смотрю в лицо, но зрение все равно улавливает эту мачту внизу. Кошмар, как много. И он ведь почти засадил. Аллею цветами.. - Хочешь, сам открою? Если до него не дошло еще, чем мы тут занимаемся, выгоню.

- Одевайся и вали из моей квартиры, - разворачиваюсь на очередной звонок.

- Нашей квартиры, - поправляет он. Закрывает ванную. Тягучим голосом продолжает через дверь. - Лесенка, можешь забиться от меня в норку к жениху. Но умные люди говорят, что от себя нигде не спрятаться.

Это правда Антон, он устало вваливается в дом, бросает куртку на вешалку.

- Ты спала что ли, любимая? Разбудил? - идет к моей комнате.

У дверей ванной грудой навалена мужская одежда, рэпер под душем гремит матерным речитативом.

- Кто у тебя? - Антон резко тормозит. Бледные ввалившиеся щеки и круглые настороженные глаза, он похож на маньяка.

- Сережа моется. У них в ванной ремонт…

- По-твоему, это нормально? Зачем ты его пустила?

- Он сам зашел. Мама ключи оставила.

- А ты? - он смотрит на мои мокрые волосы. Проходится взглядом по халату, под которым у меня ничего нет. - Ты с ним что ли мылась? Поэтому не открывала?

Рэп в ванной смолкает. Прислушивается, козел. Хочу уйти в комнату, но Антон удерживает за руку. Требовательно изучает мое лицо, ждет ответа.

- Конечно, я с ним там была. Мы же так друг друга любим, что и моемся вместе. Вообще не хотим расставаться. А тут ты пришел.

- Шутишь? - Антон поднимает бровь. Я сказала почти правду, серьезным тоном, ни капли иронии. Но это, похоже, настолько дико звучит, что Антон даже не верит. - Ладно, пошли, - он сворачивает к моей комнате. - Я временно переезжаю к отцу. Поехали к нам. Тем более тут этот клоун ошивается.

Или все таки плевать на пары. В - значит Вика, вино и “В джазе только девушки” по большой плазме у меня в зале.

Второй раз за неделю хочется напиться - какой-то тревожный звоночек.

Но силы на исходе, и кровоточат раны.

- С Викой договорились фильм посмотреть, - беру в руки телефон. От подруги очень кстати горит пропущенный. - Ты бы лучше ехал отдыхать. Устал ведь в больнице.

- Это точно. Всю ночь не спал, глаза слипаются, - Антон валится на кровать, натягивает на себя угол пледа. - Можно я не поеду?

- Сестрён, - в дверях появляется мокрая голова Сергея. - Антоша, - он приветственно машет рукой. - Не теряйте, ночевать не буду.

Снова звонит Вика.

- Заразу только не подцепи нигде. Если собираешься и дальше этим душем пользоваться, - жму зеленую трубку.

- Хорошо, мамочка. Но я всегда осторожен. Беседу о средствах защиты можем опустить.

Слушаю веселый Викин голос и думаю, что вот только что в ванной никакой защитой и не пахло. И вряд ли бы запахло, между нами меньше, чем миллиметры и вовсе не лотерея под вопросительным знаком, он всерьез собирался это сделать. А если бы успел поиграть в гинеколога, то еще и убедился бы, что, разумеется, ничего у меня не сухо. Даже после его слов в лоб, что ему просто надо закрыть гештальт.

Такое чувство, что вляпалась в большую коровью кучу, но у меня был нос заложен, а вот щас насморк прошел и я ощущаю, чем тут пахнет.

Чем-то скверным. Не фасон.

К Викиному приезду успеваю накрыть журнальный столик и разбросать подушки на полу, как она любит, чтобы валяться перед теликом звездочкой.

- Я есть не буду. За эти выходные набрала три кило, - заявляет Вика и косится на шоколад. - Хотя, они быстро уйдут, это ведь не жир? - она чешет щеку.

Замечаю у нее на пальце свое кольцо. Молчу.

Какая уже разница.

Смотрим фильм. Черно-белое старье, но это не показатель. Крутая музыкальная комедия на пару часов. Отлично отвлекает.

- Давай переоденемся в мужиков и махнем во Флориду, - предлагаю Вике.

- Можно, - она возится в подушках. - Шоколадку уронила. Щас расстает, и я вымажу юбку.

- А подушки пусть?

- Юбка же дольчиковская.

- Действительно.

Хлопает входная дверь. Вика прекращает возню. Одними губами спрашивает:

- Сережа вернулся?

Слышим его голос. Видимо, он пошутил о чем-то. Ибо дальше следует заливистый девичий смех. Шаги по коридору, и у нас в зале вспыхивает люстра.

- Не спишь? Викусь, привет, - радостно здоровается он.

Щурюсь на него, прикрыв ладонью глаза от яркого света. Рядом топчется Ира. Нагло выдает:

- Привет, девочки. Сорри, что так поздно. Мы шуметь не будем, ложитесь спать, если что. Окей?

Глава 16

- Антоша в твоей комнате спит? - спрашивает Сергей. - Мы тогда к Алене, - разворачивает Иру за плечи.

- Прелестно, - отбрасываю в стороны подушки, резко встаю. - К маме в спальню?

- С этой дыркой? - вставляет Вика.

- Ты совсем долбанулся? - продолжаю я.

- Воу, полегче, Вика, - Ира заходит в зал. - Назовешь меня так еще раз - отхватишь.

- Что будет-то? - Вика тоже встает, поправляет задравшуюся юбку. - Тебя сюда не звали, так что катись.

- Сережа меня звал, если ты не заметила.