— Что бы что, чёрт возьми, не значило? — спрашивает Пэттон, внезапно оказавшийся возле нас.

Я закрываю глаза и вдыхаю ночной воздух, подыскивая ответ.

— Нат всего лишь говорила мне о новой технике поцелуев, которую она знает.

Это полуправда: она рассказывала мне об этом ранее в комнате, и это первое, что приходит мне в голову. Плюс, если это не заставит его думать о ней, он сумасшедший. Благодаря видео с YouTube, она знает о том, как отдыхать, больше, чем я знаю о воздушной акробатике.

— Правда? — спрашивает Пэттон, интригу можно прочесть в его ухмылке — правда, не настолько джентльменской, как я хотела бы увидеть.

— Хотя у девушки должны быть свои секреты, — произношу я, утягивая Нат обратно к группе.

Когда к тротуару подъезжает чёрная машина, Кингстон, как ответственный тур-гид, убеждается, что Джеки, Бриджет и ещё несколько человек, чьи имена я до сих пор не знаю, безопасно садятся в машину. Пэттон подбегает к ним и тоже садится, но Чед всё ещё отирается сзади.

Тогда Кингстон направляется в нашем направлении со своим местным другом, чьё имя я запомнила несколько минут назад — Бёрк.

Мы все держимся вместе, пересекая улицу в направлении гигантского знака с красным кругом. Не могу выразить словами, насколько я встревожена снова окунуться в суету метрополитена, но я фанат этой маленькой группки. Тем не менее, моё настроение подпорчено, поскольку Пэттон уехал с остальными, и я замечаю меланхолию в настроении Нат.

Рельсовая системы намного отличается в ночное время, и под «отличается» я имею в виду, что она пугает меня до усрачки больше, чем это возможно. Несколько ребят в вагоне, будучи пьяными, забывают о личном пространстве, так что я прижимаюсь к Кингстону так близко, как могу. Мне плевать, если моё поведение посылает неправильный сигнал, до тех пор, пока оно говорит «защити меня».

От скорости транспорта пассажиров бросает вперёд, словно тряпичных кукол, но не меня. Кингстон непоколебим и стойко держится на ногах, крепко удерживая меня обвитой вокруг талии рукой.

Я поднимаю голову вверх, в то время как он наклоняется вниз.

— Спасибо.

Я улыбаюсь. В ответ его глаза и рот делают порочные, безумные вещи, от которых некоторые части моего тела начинает покалывать.

— С удовольствием, любовь моя.

И вот оно… Кое-что… Я могу почувствовать, как к моему позвоночнику прижимается кое-что твёрдое, скрывавшегося под его джинсами в области паха. Риск путешествия.

Ну, ладно. Сегодня нельзя думать слишком много.

Я бросаю взгляд на Нат, переживая за её безопасность, и тут же замечаю, что мне не только не нужно переживать, но и что её настроение явно улучшилось, потому что о ней заботится британский джентльмен Бёрк.

Она ловит мой взгляд и, поигрывая бровями, одними губами произносит: «Я большой фаната метрополитена».

Я прыскаю со смеху, довольная тем, что её ночь явно стала лучше.

— Что смешного? — мурлычет Кингстон мне на ухо.

Я отмахиваюсь рукой.

— Ничего.

— Хммм, — его грудь вибрирует от любопытного хмыканья. — Наша остановка. Не отпускай мою руку.

Не то, чтобы я собиралась, но он убеждается в этом своей крепкой хваткой, когда мы выходим на нашей остановке. И в минуту, когда вдыхаю свежий воздух, я чувствую, как мою плоть покалывает от насыщенности.

Электричество. Маленький кусочек Лондона оживает ночью.

— Вот она, Площадь Пикадилли. Что думаешь? — спрашивает Кингстон.

— Она невообразима, — выдыхаю я. И вот он — огромный круг ярко окрашенной, бурлящей ночной жизни.

— Нат! — кричу я, не отрывая глаз от завораживающих огней.

— Я здесь, — она подходит ко мне. — Чертовски круто, да?

— Эм, да, можно и так сказать.

Кингстон смеётся над моим простым ответом.

Такое чувство, словно ты не можешь смотреть или достаточно быстро думать. Здесь так много чего можно увидеть: разные люди, наряды, музыка — всё околдовывает.

Примерно через час безостановочной прогулки, Чед останавливается перед клубом под названием «Коробка».

— Нет, — шипит Кингстон, его хватка на моей руке, которую он не отпускал весь вечер, усиливается.

— Остальные уже там, — отвевает Чед. — Мне Пэттон написал.

— Давай, дружище, — Бёрк хлопает Кингстона по плечу. — Если им удалось пройти внутрь, я бы сказал, что наш долг пойти и присмотреть за ними.

Удалось пройти внутрь? Присмотреть за ними? Зловещие комментарии и почти болезненная хватка Кингстона на моей руке начинают меня беспокоить.

— Это не место для Эхо, — рычит Кингстон. — Если ты настаиваешь на том, чтобы войти туда, мы найдём для себя собственное развлечение.

— Я не брошу Натали, — тут же настаиваю я. Особенно теперь, когда предупреждающие колокольчики вокруг меня сходят с ума от звона.

— О, спасибо, крошка, — улыбается мне Нат. — Значит, ты тоже идёшь, потому что теперь только смерть удержит меня от «Коробки».

Кингстон громко вздыхает в поражении.

— Эхо, можно тебя на минутку?

Он уводит меня в сторону, затем подгибает колени, приседая, чтобы оказаться на уровне моих глаз.

— Ты уверена, что хочешь сделать это? «Коробка» — не простой клуб. Ты увидишь вещи, которые тебя шокируют, и даже весьма оскорбят. Я бы предпочел, чтобы ты их не видела.

Сглотнуть получается с трудом.

— Я в опасности?

— Никогда, если я рядом.

— Тогда в чём проблема? — я опускаю руки на бёдра, настроенная увидеть из-за чего весь сыр-бор. — Это типа стрип-клуба?

— Что-то типа того, — он проводит рукой по лицу.

— Идём! — кричит Нат.

— Кингстон, я буду в порядке.

У меня такое чувство, что со мной будет всё, только не в порядке, но я уверенно улыбаюсь ему, чувствуя, как во мне переплетаются возбуждение и нервозность.

В момент, когда мы заходим внутрь, совершенно чётко становится понятно, что «Коробка»… другая. Я не могу решить, что подойдёт под описание лучше: «кабаре», «бурлеск» или «дыра наготы и греха». Может, все три термина вместе взятые?

Дело в том, что первое, что я замечаю, это голая женщина, висящая на верёвках надо мной. Конечно же, я оцениваю её артистизм, а не только такой открытый вид на её голую вагину.

Не то, чтобы я осуждала её, или кого-либо здесь — каждому своё. Это просто не моё.

Но все на полную веселятся, поэтому я надеваю улыбку в пару к моему камуфляжу ханжеству, пытаясь не позволить глазам вывалиться из орбит. Чтобы помочь этой миссии, решаю прекратить всё разглядывать и фокусируюсь исключительно на Нат.

Она танцует — если они так это здесь называют — на хвосте у неё Чед и Бёрк, но она не отрывает взгляда от Пэттона, танцующего с Джеки и Бриджет.

— Хочешь уйти? — спрашивает Кингстон в пятнадцатый раз, не покидая меня, как и обещал.

Не уступая, я качаю головой, настроенная расслабиться. Ненавижу то, как он на меня смотрит, с сожалением и переживанием в глазах, словно он «испортил» невинную маленькую девочку, которой меня считает.

Но правда в том, что я буду в порядке. Мне уже восемнадцать, и это первый этап моего путешествия после превращения в новую, свободную Эхо. Так что я поднимаю подбородок и окидываю его взглядом, полным стальной решимости.

— Нет, я хочу остаться, — отвечаю я, выгибая бровь. — И настоящий джентльмен уже предложил бы купить мне напиток.

— Замётано! — предлагает Чед с преувеличенным энтузиазмом, выбирая именно этот момент, чтобы вернуться к нашему столику. — Ты похожа на ту, кому по душе «Космо». Сейчас всё будет!


Глава 7

Нашу официантку зовут Кловер, и я почти уверена, что было бы «Гровер», если бы она была мужчиной. Но она всё равно красивая — и после того, как я искренне сказала ей об этом, и в придачу так громко, что услышали все, мои «Космо» начали прибывать бесплатно.

Вот поэтому я в данный момент наполовину прикончила свой третий напиток.

— Это последний, Эхо, — рычит Кингстон, прожигая меня взглядом.

— Чувак, уймись, — смеётся Чед. — Ты же не её папочка.

— Нет, и ей чертовски повезло, что я не он, — бросает Кингстон. — Её отец не пустил бы её задницу даже на порог. Да, Эхо?

Я прикусываю губу, избегая зрительного контакта.

— Значит, хорошо, что я не вижу его поблизости, — у Чеда на самом деле хватает наглости сказать это со смешком. — Давай же, красотка, идём потанцуем!

Чед вытаскивает меня из-за стола и тянет в толпу, прежде чем мне удаётся запротестовать. Не то чтобы я на самом деле хотела.

— Эй! — кричит Нат, пока мы в танце приближаемся к ней и Бёрку. Их тела очень близко к друг другу. — Как раз пора дать твоему табурету отдохнуть! Покажи мне, что ты можешь!

Энергия и огонь, исходящие от неё, настолько заразны, что я начинаю двигаться под бит, забыв абсолютно обо всём. Мои руки свободно гуляют по спине Чеда, в то время как он, держа руки на моих бёдрах, притягивает меня к себе. Он чувствуется приятно, я бы сказала, даже очень.

И тогда я понимаю, что пьяна. Но тяга выпить четвёртый напиток никуда не делась, и я хочу и дальше раздвигать свои границы, несмотря на то, что весь мой опыт распития алкоголя вместился в последний час.

Но какой бы свободной я себя не чувствовала, я не могу избавиться от ощущения его взгляда на себе, впивающегося в каждое моё беззаботное движение.

— Наш тур-гид не выглядит счастливым! — громко произносит Чед у меня над ухом и разражается смехом, потираясь об меня нижней частью своего тела.

Я останавливаю его мягким толчком в грудь, таким слабым, что его можно принять за часть нашего танца, но его хватает, чтобы парень дал мне пространство.

— Он, скорее всего, просто устал, приглядывая за всеми нами… и переживает.

Чед запрокидывает голову назад и на этот раз взрывается смехом.

— Эхо, прелесть, он не сводит глаз лишь с одного человека. С тебя. И если хочешь на самом деле заставить его ревновать, я более чем счастлив помочь тебе в этом.