— Я не пытаюсь заставить его что-либо делать. Я всего лишь подумала, что потанцевать будет весело, — я вкладываю в слова двоякий смысл, наполовину говоря правду, а на половину нагло привирая.

Спустя пару секунд следующей песни, музыка затихает, и её сменяет какофония абсолютно других звуков. Девушки начинают кричать, и я вижу, как люди бегут и толкаются со всех сторон, от чего мои мышцы сжимает новой волной страха. Но прежде, чем я успеваю понять, что происходит на танцполе, меня перебрасывают через плечо и уносят через толпу.

Я бы запаниковала, но мой опьянённый разум начинает проясняться от потока адреналина, и я вздыхаю от облегчения по нескольким причинам. Первая: меня не похищают, а спасают от сцены безумия, где — как я теперь знаю, заметив мимолётом — развязалась драка. Вторая: на мне шорты, так что никакая часть моего тела не оголена (не то, чтобы меня заметили в этой толпе, если бы было иначе). И последняя: я узнаю запах и прикосновения моего похитителя даже во сне.

— Кингстон! — визжу я, шлёпая его по спине. — Стоп! Нам нужно найти Натали!

Он подзывает машину, и когда та, визжа шинами, останавливается у обочины, кладёт меня на сидении внутрь, после чего залезает сам и захлопывает дверь.

— Бёрк присмотрит за ней, любовь моя, клянусь. Я доверяю ему.

— Ну, а я нет! — я пытаюсь перелезть через его бёдра и выбраться через дверь, но попытка заканчивается полным крахом. — Я не уеду без неё, Кингстон! Пожалуйста!

Он вытаскивает телефон и тут же произносит:

— Эй, Натали там? Ага, спасибо дружище, встретимся в отеле, — он кладёт трубку и смотрит на меня теперь, когда я сижу на своём месте, а не на его бёдрах. — Она в безопасности в такси с Бёрком, и он видел, как мы сели в своё. Всё в порядке.

Он проводит рукой по моей, позволяя тишине на мгновение поселиться между нами, прежде чем спросить:

— Как ты сейчас?

Быстро оцениваю своё состояние, откидывая голову назад.

— Хорошо, правда. Ничего не может отрезвить лучше, чем драка в баре и поездка на плече, — я тихонько посмеиваюсь. — Спасибо… за то, что вывел меня оттуда.

Он хмурит брови, понижая голос.

— Всегда. Но если уж на то пошло, ты не должна была там оказаться. Не клуб, а фигня.

— С каких пор ты стал таким снобом? — киплю я. — Там было весело!

Тон его последующих слов пропитан сдержанным шоком.

— Весело? Ты напилась и чуть не трахнулась на танцполе буквально у меня на глазах! — гремит он. — Этот парень, Чед, приставал к тебе под видом танца, или он так флиртовал с тобой?

— Я не напилась, — шиплю я, — сильно. Теперь я полностью протрезвела. И я оттолкнула его, потому что так не танцую. Кроме того, мы с тобой говорили об этом, но эти твои вопросы, тон и убийственный блеск в глазах не говорят «просто друзья», Кингстон.

— Друзья заботятся друг о друге. Это я и делаю.

— Чушь собачья! Ты ревнуешь. А… эм… — я опускаю взгляд и бормочу, — тебе нельзя ревновать.

Когда мы подъезжаем к отелю, он открывает дверь, выходит и помогает мне выбраться, так и не ответив. А помощь — именно то, что мне нужно, потому что в этот момент я понимаю, что, может, моя голова и протрезвела, то тело её ещё не догнало. Я быстро осознаю замедляющий эффект алкоголя, сильный гул окутывает меня, пока я стою. Кажется, один из таких эффектов направляется прямиком в мои ноги, так как они едва ли могут нести меня вперёд, не запутавшись.

Я содрогаюсь от сильной агрессии, исходящей от Кингстона, ещё более мощной в его молчании, и решаю не отказываться от его помощи, когда он берёт меня за руку.

— Я провожу тебя до твоей комнаты, — произносит он, его сила удерживает меня ровно и вертикально. — Если ты не против?

— Это было бы кстати, — бурчу я, смущённо. — Спасибо.

Поездка на лифте проходит в полном молчании, напряжение растворяет весь кислород. Его крепкая рука так и не отпускает мою талию, пока я прислоняюсь к двери, копаясь в сумочке в поиске ключа. Чувствую, как он делает шаг назад, когда я скольжу ключом в замок.

Стоя лицом к двери, я наконец-то произношу:

— Я потрясающе провела вечер, Кингстон, правда. И в основном потому, что знала, что с тобой я буду в безопасности, — я достаю ключ и поворачиваю ручку, останавливаясь, прежде чем войти, но смотрю куда угодно, только не на него. — Спасибо… ещё раз.

— Я не уйду, пока не увижу тебя в кровати.

Он толкает рукой дверь, и мне требуется вся моя сосредоточенность, чтобы не споткнуться об его ногу, когда я разворачиваюсь.

— Что? — я едва ли не визжу. — Ты и близко не подойдёшь к моей кровати!

— Я отнесу тебя в неё, если потребуется. Я не позволю тебе споткнуться, пока ты будешь плестись к ней, и раскроить себе голову!

Он тянется ко мне, но я шлёпаю его по руке.

— Эхо, клянусь Богом, я не оставлю тебя в одиночестве, пока ты впервые в своей жизни в пьяном состоянии, и понятия не имеешь, как твоё тело справится с последствиями!

— Откуда тебе, чёрт возьми, известно, что я не напивалась тысячи раз до сегодняшнего дня с тех пор, как ты в последний раз меня видел, а? — качаясь на ногах, я закрываю глаза и хватаюсь за дверную ручку.

— Я знаю тебя. Нравится тебе это или нет, но я знаю тебя, — он опускает обе руки мне на плечи, удерживая меня ровно. — Позволь мне уложить тебя под одеяло… чтобы мне было спокойней.

Я не могу вынести мольбу в его глазах, как и мысль о том, что он помогает мне лечь в постель. Так что я бью ногой в дверь, открывая её, и выкрикиваю:

— Ты здесь, Нат?

— Ага, — отвечает она, и я улыбаюсь Кингстону.

— Если я раскрою себе голову, она позовёт на помощь так же быстро, как и ты, — я делаю один шаг в комнату, ни на секунду не сводя с него глаз. — Спокойной ночи.

Он приближается и хрипло произносит мне на ухо:

— Спи сладко, любовь моя.

~~~~~

Когда я вхожу, Натали пялится на что-то за окном.

— Привет, — мягко произношу я, радуясь тому, что на пути к моей кровати нет препятствий.

— И тебе того же, — отвечает она кратко, всё ещё сосредоточенная на чём-то, что притягивает её внимание за окном.

Я сажусь на уголок кровати и медленно снимаю с себя обувь.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, стаскивая носки.

Она не смотрит на меня, когда отвечает.

— Помнишь мою ставку на Пэттона?

— Дааааа, — протягиваю я, неуверенная, к чему она клонит.

— Забудь.

— Почему? Из-за Бёрка? — спрашиваю я в надежде, окидывая взглядом свои подушки и готовая завалиться спать.

— С Бёрком всё прекрасно, но нет.

Я ползу к изголовью моей кровати и поднимаю одеяло.

— Тогда…

— Пэттон больше не вариант, потому что в данный момент он трахает Джеки, — отвечает она, указывая в окно. — Как и твой партнёр по танцам.

— Что? — кричу я, и новый поток адреналина загорается во мне, помогая ринуться в её сторону.

Конечно же, у нас отличный вид из окна на шоу в одной из их комнат.

— О, Бог ты мой.

— Пожалуй, именно это она только что простонала, — шепчет Нат, направляясь к своей кровати. — Спокойной ночи.

Мне тоже следует пойти спать, но я не могу оторвать взгляд. У Пэттона — хоть он, очевидно, и козлина — весьма привлекательное тело, и его задница и мышцы на ногах красиво поигрывают, пока он входит и выходит из Джеки, которой тоже грех на что-либо жаловаться в плане своей физиологии.

А Чед? Он не так хорошо сложен, как Пэттон, но тоже весьма неплох, и стоит сразу позади неё. Я не эксперт, и меня даже можно назвать новичком, но я знакома с основами человеческой анатомии. Он в… эм… её заднице?

Румянец заливает щёки от мысли, поэтому я задёргиваю шторы и бегу в ванную.

Умываю лицо и чищу зубы, и к тому времени, когда я переодеваюсь, всё, чего я хочу, это вытрясти эти картины из своей головы. Теперь у меня есть несколько «самых грязных вещей, которые я когда-либо делала», и у меня такое ощущение, что подглядывание за тройничком может остаться на самом верху этого списка надолго.

Но я не могу отрицать, что это каким-то странным способом завело меня, хотя не понимаю почему. Меня не влечёт к Чеду, и о Пэттоне теперь я думаю весьма низко… но я видела не их.

Я видела три тела в ненасытном наслаждении, двигающиеся в унисон — дающие и берущие, мягкие и твёрдые, с взглядами чистого экстаза и удовольствия на лицах… толчки, капли пота, хватка в волосах и отрытые рты, издающие звуки физического наслаждения.

Влажный, пульсирующий жар между моих ног и скорость моего сердца только подтверждают то, что я была очарована.

Поскольку я лично никогда не наслаждалась бессмысленным флиртом ни с одним незнакомцем — не говоря уже о двух, — могу представить основное естественное притяжение и желание соединиться на таком уровне с кем-то, о ком бы я глубоко заботилась, и кто испытывал бы то же самое ко мне.

Хватит об этом. Я выключаю свет в ванной и забираюсь в кровать.

— Нат, ты спишь? — шепчу я.

— Нет, — отвечает она, её голос звучит надломлено от боли.

Мы недолго лежим молча, прежде чем она спрашивает:

— Это был твой первый «забег» в качестве вуайериста? — и мягко смеётся.

— Да, — я стону от стыда. — Лучше не говори никому! Я не знаю, о чём я думала.

— Зато я знаю. Ты девственница. Даже не парься подтверждать это или отрицать, у тебя на лбу только мерцающего знака не хватает, — говорит она, после чего быстро добавляет: — И я говорю это как комплимент, поскольку я в этой же лодке. И тебе было интересно, как бы это ощущалось с Кингстоном, от которого ты пылаешь так сильно, что едва стоишь на ногах. Я полностью понимаю это, поверь мне.

— Это смешно, — фыркаю я, отворачиваюсь от неё на бок. — Я собиралась сказать тебе, насколько ты красивее Джеки, и что я почти уверена, что заметила целлюлит у неё на ляжках, но теперь можешь об этом забыть.