Они почти добрались до кратковременного убежища наверху лестницы, когда что-то ударило его по голове и он упал на колени. У него потемнело в глазах и зазвенело в ушах, но сквозь туман он слышал, как Иносенсия визжала и кричала его имя.

Он шарил руками, пытаясь опереться на стену и встать, но тут на него обрушился справа еще один удар. Это было мачете – он слышал, как лезвие со свистом рассекло воздух, оглушительный удар по металлу сотряс его голову. Его отбросило к стене.

Однако его рука уже легла на рукоятку кинжала и выдернула его из ножен. Низко пригнувшись, Грей метнулся вперед и ударил противника вслепую. Кинжал выскользнул из его руки, но зрение уже возвращалось, и сквозь черные и белые вспышки в глазах Грей нашел свое оружие.

Снова закричала Иносенсия, на этот раз от ужаса. Сжимая кинжал, Грей с трудом поднялся на ноги и увидел перед собой испещренную шрамами черную спину… С убийственной силой ударило мачете, Иносенсия рухнула на пол, из ее головы хлынула кровь. Не колеблясь ни секунды, Грей изо всех сил вонзил кинжал под ребра Кано.

Чернокожий великан застыл, уронил мачете, покачнулся и упал. Грей был уже рядом с Иносенсией и подхватил ее на руки.

– Мать его… сволочь… чтоб его черти драли… о Господи, помоги… – Пошатываясь от тяжести тела девушки, Грей стал спускаться по ступенькам и на секунду прислонился к стене, переводя дыхание. Иносенсия пошевелилась, что-то пробормотала, но Грей не расслышал ее слов из-за звона в ушах.

– Не… – Он качнул головой, показывая, что не понял. Она махнула рукой, показывая вниз, и настойчиво повторила свой жест – вниз, вниз!

– Ладно. – Крепко держа ее, он начал спускаться по узкой лестнице, поскальзываясь на неровных, стершихся от времени каменных ступеньках. Наверху по-прежнему бушевала яростная схватка – но сквозь нее слышались и удары молота о сталь.

Грей хотел пойти к выходу по следующему коридору, но Иносенсия не позволила и настаивала на своем – вниз, вниз. В уголках его глаз снова возникли черные пятна, предвестники обморока, в ноздри ударил запах сырости и морской травы, солоноватый запах прибоя.

– Господи, куда мы попали? – ахнул он и поставил девушку на ноги, поддерживая ее рукой.

– Малкольм, – простонала она. – Малкольм, – и слабо махнула рукой на кривой коридор, уходивший вправо.

Все это напоминало Грею кошмарный сон, где бесконечно повторяются и повторяются безумные ситуации. Но в последнем из таких его кошмаров не воняло дохлыми кальмарами…

– Aqui! – Она внезапно дернулась, и он не сумел ее удержать. Зашатавшись, она ударилась боком о деревянную дверь, выглядевшую так, словно она была открыта всем ветрам и непогоде не меньше двух столетий. Но все равно она была очень крепкая, смутно подумал Грей.

– Господи, ты хочешь, чтобы я сломал ее?

Не отвечая ему, пошатываясь, она рылась в своих юбках. Ее лицо, волосы, плечо намокли от крови, руки тряслись так сильно, что она уронила ключи, как только их нашла. Они звякнули о каменные плиты, а вокруг них расцвели капли крови.

Тем временем Джон отыскал в своем рукаве носовой платок в надежде хоть как-то остановить кровотечение, возникла неловкая борьба – он пытался перевязать ей голову, она наклонялась и, пытаясь схватить ключи, падала.

Наконец Грей пробормотал что-то по-немецки и сам поднял ключи. Сунул платок в пальцы Иносенсии и ударил в дверь.

– Quién es? – проговорил голос Малкольма, довольно громко, возле его уха.

– Es mi, querida! – Иносенсия из последних сил оперлась о дверь, прижав ладони к деревянной обшивке, и стала медленно сползать по ней, оставляя кровавые полосы. Грей уронил ключи, упал на колени и выхватил свой носовой платок из ее ослабевшей руки. Он нашел в кармане парик Малкольма, свернул его и обвязал им голову девушки, затянув изо всех сил. На ее голове виднелась длинная рана, левое ухо висело на клочке кожи, но Грей смутно подумал, что все не так страшно – если только она не погибнет от потери крови.

Лицо Иносенсии было серым словно дождевая туча, девушка тяжело дышала, но ее глаза, широко раскрытые, неотрывно глядели на дверь.

За дверью кричал Малкольм и колотил в дверь так, что она тряслась. Грей встал и пнул ее ногой. Стук и крики прекратились.

– Малкольм, – сказал Грей, наклоняясь, чтобы найти ключи. – Одевайся, черт побери. Мы уйдем, как только я отопру эту чертову дверь.


К тому времени, когда они поднялись на основной уровень крепости, шум наверху почти прекратился, лишь иногда слышались крики и звуки потасовок. Теперь звучали строгие испанские голоса – офицеры обходили бастионы, оценивали урон, наводили порядок.

Перед началом операции Грей сказал рабам: «Заклиньте пушки и бегите. Не ждите других. Пробирайтесь в город и прячьтесь. Когда поймете, что вы в безопасности, идите в Кохимар, где стоят британские корабли. Спросите там генерала Стэнли или адмирала. Назовите им мое имя».

Он отдаст Тому Бёрду объяснительное письмо и лист с именами рабов – в надежде, что Том благополучно доберется до позиций англичан и его не подстрелят. Он пошлет с письмом именно Тома из-за его лица. Никто не усомнится в том, что он англичанин, с какого бы расстояния на него ни смотреть.

В городе было тихо. Грей вдохнул полной грудью чистый морской воздух и ощутил его мягкое дуновение на своем лице. Потом дотронулся до руки Малкольма – тот нес девушку – и показал на Калле Йоэнис.

– Мы пойдем в дом моей матери, – сказал он. – Я потом расскажу тебе обо всем.


Через некоторое время, все еще не в силах успокоиться, он вышел, хромая, из sala в сад и прислонился к цветущей айве. В его ушах все еще звенели удары стали, и он закрыл глаза, мечтая о тишине.

Марисела заверила его, что Иносенсия будет жить. Она пришила ей ухо и наложила на рану pulpa из нескольких трав, названия которых Грей не знал. Малкольм был рядом с ней. У Грея не хватило духу сообщить Малкольму, что теперь он вдовец, а не неверный муж. Скоро наступит утро, но пока что время не имело значения. Ничего не надо было делать.

Он не знал, насколько успешными были действия рабов – но они были успешными. Даже в краткие, яростные промежутки среди схватки он видел заклиненные дюжины пушек и слышал звон молотков, когда, обессиленный, спускался по лестнице с Иносенсией на руках. Когда они с Малкольмом выбрались из крепости, с бастионов доносились крики и проклятья испанцев.

Грей долго стоял среди душистых ветвей, слушал, как успокаивалось его сердцебиение, и радовался, что может вот так стоять и дышать. Но тут он услышал, как открылась садовая калитка и раздались знакомые голоса.

– Том? – Он вышел из своего укрытия и обнаружил Тома и Родриго – оба пришли в неописуемый восторг при виде него, и он был польщен.

– Милорд, мы думали, что вам все, конец, – повторил Том в третий или четвертый раз, шагая за Греем на кухню. – У вас точно все в порядке, да?

Сердитый и подозрительный тон этого вопроса был так знаком Грею, что у него навернулись слезы на глаза. Но он сморгнул их и заверил Тома, что получил парочку сильных ударов по голове и телу, но в целом все нормально.

– Gracias a Dios, – вздохнул Родриго с такой искренней радостью, что Грей удивленно посмотрел на него. Парень добавил что-то еще по-испански, чего Грей не понял и покачал головой.

Том взглянул на Родриго – тот беспомощно развел руками, огорчаясь, что его не поняли, и кивнул Тому. Том вздохнул и испытующе посмотрел на хозяина.

– Что такое? – спросил Грей, слегка озадаченный их странным поведением.

– Понимаете, милорд… – Том расправил плечи. – Просто Родриго сказал мне вечером одну вещь – когда вы ушли. – Он взглянул на Родриго, и тот снова кивнул. – Понимаете, он собирался сказать вам об этом сразу после того, как вы уехали с плантации, но не хотел, чтобы это слышали его жена или Иносенсия. Потом он попросил Хасинто, и тот перевел мне его слова.

– Так о чем речь? – нетерпеливо воскликнул проголодавшийся Грей, роясь в кладовой. Он нашел колбасу, сыр и какие-то маринованные овощи.

– Он рассказал мне, что случилось, когда вы говорили с рабами в табачном сарае и когда какой-то парень велел ему выйти, потому что он зомби. – Том с сочувствием покосился на Родриго, он окончательно перестал его бояться. – Так вот, он остерегался стоять вблизи сарая – говорит, что ловил на себе злые взгляды и поэтому решил от греха уйти подальше, к господскому дому.

Приблизившись к дому, Родриго наткнулся на Алехандру, кузину Иносенсии, ту самую, которая рассказала о готовившемся бунте рабов в надежде, что английский любовник ее кузины сумеет что-то сделать, прежде чем произойдут ужасные вещи.

– Родриго сразу увидел, что она была расстроена и испугана. Она много говорила про любовника – Хамида, которого, по словам Родриго, вы видели, – и как она не хочет, чтобы он или другие рабы погибли, и что было бы, если бы… ну, тут они подошли близко к большому дому, и Алехандра внезапно остановилась.

…Женщина стояла в темноте, ее белое платье, казалось, плыло по воздуху рядом с Родриго, словно призрак. Он молча стоял рядом и ждал, что она скажет еще. Но она ничего не говорила, просто стояла застыв. Ему казалось, что это продолжалось бесконечно долго. Тут поднялся ночной ветер и пошевелил ее юбки…

– Тогда она взяла его за руку и предложила пойти в обратную сторону. Они так и поступили. Но… – Том кашлянул, его круглое лицо помрачнело, и он снова взглянул на Родриго. – На обратном пути в Гавану Азил рассказала Родриго, что происходило в табачном сарае. Что вы сказали тому парню, Кано, и что он вам ответил – насчет владельцев плантации.

– Да? – Грей перестал намазывать хлеб маслом и поднял голову.

Родриго что-то негромко сказал, и Том кивнул.

– Когда Родриго смотрел на тот дом, ему казалось, будто там что-то не то. Там входили и выходили слуги, но его что-то тревожило. И когда он услышал, что сказал вам этот Кано…