Натали Палей - Семь кедровых орешков. Пустышка

 

 

От волнения и беспокойных мыслей Еления не могла заставить себя лечь спать и металась из угла в угол по гостиной в номере, который был не менее роскошным, чем  комната, которую она ещё недавно делила с тремя девушками, успевшими стать ей подругами, и лишь немного уступал той по красоте и богатству.

План сестры и брата Роннигусов был прост, как все гениальное, и состоял в том, чтобы накануне дня приезда людей принца Оливара  Варниуса, Еления должна бесследно исчезнуть из приюта. Утром ее просто не обнаружат в постели, и все — никаких следов.

Затем в сопровождении полицейских, которые официально не числились в числе сотрудников полиции провинции, являясь тайными агентами Диннара, и проживали под именами богатых горожан, она отправится в столицу империи в качестве сестры одного из них.

В столицу беглецы отправлялись на автомобиле одного из агентов без спешки, посещая кафе, магазины и торговые лавки, петляя следы.

В столице ее привезут к Катарине Торес, которая возьмёт ее  в университет в качестве помощницы, не имея понятия, кто она такая на самом деле, и оформит Елению на подготовительные курсы для поступления. Поступит ли она на следующий год, когда ей исполнится восемнадцать, на тот курс, на который захочет, пока рано загадывать. Если опасность минует, то возможно. Содержание Елении Роннигусы в любом случае берут на себя.

Это был скорый план на первое время — дальнейшее развитие событий зависело от действий принца Оливара, который, по мнению Роннигусов, не захочет на всю империю объявлять облаву на Елению.

Единственная загвоздка состояла в том, как бесследно исчезнуть из приюта. Но на озадаченный взгляд брата, Мадлен ответила, что в доме есть тайный коридор с выходом за пределы приюта. Тот самый, уточнила сестра Мадлен одновременно с грустной улыбкой и хитринкой в глазах, в котором Намия, Еления и Ник шпионили за всеми в приюте.

В чем состояла хитрость плана? В том, чтобы спрятать Елению там, где будут меньше всего искать, — в столице, под носом у императорской семьи. 

В чем сложность? Никто из Роннигусов или воспитанников приюта не должен был «засветиться» и вызвать подозрение. И никаких магических эманаций, которые принц, как сильный маг, мог засечь и отследить.  Следы Елении должны затеряться на широкой дороге, по которой за день проезжает множество автомобилей, всадников и проходит огромное количество пеших путников, по которой сначала в одиночку она должна пройти довольно большое расстояние, и привлечь к себе некоторое внимание. После, попав в город по документам на имя Елении Роннигус должна затеряться через три квартала от военно-пропускного пункта.

Далее девушке перекрашивали волосы, наряжали в богатую роскошную одежду и меняли старые документы на новые — «липовые». 

Первая часть плана была успешно выполнена, сейчас она находилась в гостинице, расположенной на расстоянии одного дня пути до столицы. В соседнем номере заселились двое сопровождающих ее мужчин, молчаливых, спокойных и сдержанных, которые за все время пути обмолвились с ней едва ли больше, чем десятком фраз.

Перед мысленным взором Елении вставали умиротворенные спящие лица Намии, Лидии и Мирайи, которым вечером, накануне той ночи, в которую она должна была исчезнуть, дали легкое снотворное — они не должны были ничего знать, чтобы случайно не проболтаться. 

Сердце Елении разрывалось от горя, когда она целовала подружек в лоб, нежно заправляла непослушные кудрявые пряди Намии за ухо и тихо прощалась с каждой — вряд ли они ещё когда- нибудь увидятся. На память от каждой она взяла милую безделушку.

Больнее всего было прощаться с Ником. Мальчик сладко спал, не подозревая, что завтра, когда проснётся очень рано и тихо прокрадётся в женскую половину приюта, чтобы, как последние полгода, снова "мешаться" под ногами у старших подруг, задавать детские вопросы и учить их жизни, он не найдёт  той, к которой привязался, как к старшей сестре, которой у него никогда не было.

Еления не хотела даже думать о том, что он подумает и к каким выводам придет, как и о Рональде, с которым последняя прощальная встреча вышла совсем не важной. 

Рон, конечно, не догадывался, что они видятся в последний раз, и не мог нарадоваться нежному и внимательному отношению Ели.

Еления была стеснительной и скромной в выражении чувств, поэтому за все время они поцеловались лишь два раза. 

Но в тот день, когда Еления понимала, что видит эти обожающие ее глаза, скорее всего, в последний раз, что нежные и сильные руки Рона больше никогда не обнимут её, на неё нашло какое-то отчаянное затмение. 

Они гуляли по зимнему вечернему саду приюта, углубившись, как полюбилось недавно, в самый дальний уголок. Рон что-то рассказывал ей, но разные отчаянные мысли молоточками стучали в висках, и девушка не могла сосредоточиться, чтобы вникнуть в суть рассказа. 

Когда же Рон осторожно, но уверенно привлёк ее к себе, она  запрокинула голову и заглянула в темно-зеленые глаза, утонув в их глубине, а потом с внутренним отчаянием тесно приникла к нему и сама потянулась к губам. 

Поцелуй был жадный, долгий, сумасшедший. Взрослый. Она задыхалась, но цеплялась пальчиками за лацканы его дорогого тёплого пальто. Он крепко обнимал ее, зарываясь лицом в душистые волосы, которые растрепались от жадных пальцев. 

— Я люблю тебя, — шептал Рон, нежно целуя милое лицо. — Как же я люблю тебя, солнышко моё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А я тебя, — шептала она с закрытыми глазами, чтобы он не видел глаз, наполненных слезами, подставляя лицо под нежные губы, замирая от счастья и горя одновременно. 

Но мелкие слезинки все равно вырвались из плена, и Рон почувствовал под губами соленую влагу. 

— Почему ты плачешь? — испуганно зашептал он, отстраняя ее и с тревогой заглядывая в заплаканные глаза, которые широко раскрылись и с отчаянием смотрели на него. 

Еления только покачала головой, не в силах что-то ответить — огромный ком стоял в горле, и она боялась разрыдаться. 

 — Еля, ты должна знать, что я больше жизни люблю тебя, — серьезно прошептал Рон, — мы всегда будем вместе, слышишь? 

Она кивнула, снова промолчав, но слезы ещё быстрей стали оставлять дорожки на нежных щеках.

Рон нежно привлёк ее в объятия и очень крепко обнял. 

— Солнышко моё, я не говорил тебе, — пробормотал он в макушку. — Когда ты выпустишься из приюта, я заберу тебя, слышишь? Ты станешь моей ластаной. Я уже обо всем переговорил с отцом, он не против и поддерживает меня — ты ему очень нравишься.

Еления молчала, приникнув щекой к груди Рона, засунув руки под пальто и крепко обняв его. Сердце юноши взволнованно билось, пальцы зарывались в ее волосы, нежно перебирая распущенные пряди, губы шептали признания, а ее сердце разрывалось одновременно от нежности к нему и от боли расставания. 

Ластана... Он никогда не узнает, что она все равно не стала бы ею. Не стала бы делить с другой женщиной его нежность и поцелуи, время и внимание. Разве можно делить с кем-то любовь? Либо она есть ... одна на двоих... либо это не любовь, а издевательство над человеком и его чувствами. Почему Рон не понимает этого? 

Рано или поздно они бы расстались. 

Только почему так рано?! 

Она не думала, что будет так больно.

Рон взял в ладони любимое лицо и снова наклонился за поцелуем. На миг что-то странное больное отразилось в ее глазах, которые тут же поспешно закрылись, и она уже не увидела, как он замер, настороженно разглядывая нежное лицо с длинными слипшимися от слез ресницами. 

— У нас все будет хорошо, Еля. Я обещаю тебе.

Хорошо? Он просто не знал, кто вышел за ней на охоту.

 

 

 

 

Когда около одиннадцати вечера в дверь номера в гостинице постучали,  Еления сначала встревожилась, но, услышав за дверью спокойный голос Сандра, одного из сопровождающих до места назначения, немного успокоилась и, заинтригованная, открыла дверь.

Теперь же в совершенном недоумении она взирала на вечерних посетителей, уже вошедших в гостиную и молча смотрящих на неё непонятными любопытными взглядами. Захотелось даже взглянуть на себя в зеркало, чтобы убедиться, что у неё не выросли рога и не испачкано лицо. Того парня, что пришёл с Сандром, мог удивить новый цвет ее волос, хотя... вряд ли он вообще помнит, как она выглядела раньше. Еления узнала того, кто в день ее рождения грубо оскорблял Рона и насмехался над ним, и абсолютно не понимала, что он «забыл» в ее номере.

Тревожила беспокойная мысль о том, что могло случиться, и почему один из сопровождающих полицейских решился побеспокоить ее в такое позднее время, ещё и в сопровождении незнакомца. 

Мужчины все ещё молчали, внимательно разглядывая ее, и беспокойство Елении росло по нарастающей, а их заинтересованные непонятные взгляды стали раздражать и настораживать, хотя командир полиции Диннар Роннигус заверил, что его люди — Сандр и Алекс — лучшие в своём деле, и она может во всем рассчитывать на них.

Согласно легенде обращаться к ним необходимо по именам, изображая близких людей ( Сандр — брат, а Алекс — друг семьи), поэтому и сейчас не стала отходить от легенды. 

— Сандр, что-то случилось? — Еления очень требовательно посмотрела на своего сопровождающего, высокого, крепкого и серьёзного мужчину, с коротко остриженными темными волосами и мужественным лицом, но, к своему удивлению, так и не дождалась ответа, и вынужденно спросила: — Зачем он здесь? —  кивком указала на курсанта.

— Случилось, — поначалу немного растерявшийся Дан взял себя в руки. — Встретил друга — Колина Мароу — он захотел извиниться за недостойное поведение.

Брови Елении поползли вверх, она переводила удивленный взгляд с одного мужского лица на другое, заметив, что Колин бросил недовольный взгляд на Сандра, и не знала, плакать, смеяться  или  ругаться! Что за нелепость?!