— Это было самое противное, — я вспомнил, даже почувствовал все как наяву. — Он стал двигать дверной ручкой, а когда я взялся за нее, чтобы остановить, он меня пересилил.

— Вы все время говорите «он». Этот «он» случайно не был похож на Влада?

Я задумался, а потом рассмеялся.

— Он был похож на вас.

Пино загрохотал в ответ.

— Вы еще скажите, что мы с вами раньше встречались!

— Вот именно, — у меня почему-то стало легко на душе. — Я как раз вчера сидел и вспоминал разные случаи в наших с Пат поездках. Вообразите, мне показалось, что я действительно видел похожих на вас людей в самых разных городах мира.

— Перестаньте, — укоризненно произнес майор. — Какие к черту города, если только в этом все время воруют, грабят, мошенничают и исчезают, между прочим. Мне иногда тарелку пасты съесть некогда. Край света, где я был, называется Лидо-ди-Остия. Значит, это был не Влад?

Это был не Влад. Черный плоский силуэт был неподвижен бесконечно долго — у меня даже ноги замерзли, но я не мог отойти от окна. Потом незнакомец встал и подошел к двери, которая единственная отделяла теперь меня от него. Кто это был? Что ему было нужно? Я мог бы выкрикивать эти вопросы, но знал, был уверен, что ответа не будет.

Дверная ручка задвигалась. Я попытался удержать ее, остановить — невозможно было смотреть, как она равномерно двигается так, словно мой противник знает, что рано или поздно он настоит на своем и войдет внутрь. Мне не удалось его побороть. Ручка выскользнула из моих пальцев и задвигалась быстрее.

Горло высохло и заболело, затылок стал холодным, даже ледяным, пот потек из подмышек и ослабели колени. Я мучительно чувствовал, как изо всех сил сжимается анус. У меня возникло ощущение, что глазные яблоки становятся постепенно пустыми, как электрические лампочки. Оттуда уходило содержимое, и я переставал видеть. Безудержно захотелось лечь прямо здесь на пол и заснуть.

Ручка вертелась теперь так быстро, словно это был металлический вентилятор. Ужас достиг апогея.

— А-а-а! — закричал я так громко, что почти оглох сам, повернул задвижку и резко распахнул дверь.

— Там, конечно, никого не было? — спросил Пино.

— Да, — кивнул я. — Никого.

— Но-но! — ободрил он меня. — Утешайтесь тем, что по крайней мере один страх вы в состоянии побороть. Большинство даже этого не могут. Чем думаете заняться сегодня? По тому, что вы здесь, я заключаю, что вы решили пренебречь моим советом уехать.

Я вышел из участка и ощутил, что сейчас на шумной римской улице кошмар, в особенности после того, как я рассказал о нем, будто растворился, стал чем-то несущественным, небывалым. Пино так и сказал мне — «приснилось», дескать, но как бы то ни было, на душе стало легче.

Я решил дойти до Нового Эсквилинского рынка — купить что-нибудь из еды. Удивительным образом буквально в следующем квартале от большой, проходящей через весь Эсквилин улицы обнаружилось множество примет живущих тут мигрантов. Я видел такое в центре Палермо, в Марселе, Париже, но мечеть в Риме — это было по-настоящему экстравагантно.

Кафе, где предлагали кашмирскую еду, соседствовало с китайским заведением.

— Видите, — сказал мне Пино. — Вот какое дело. Слишком много азиатов, арабов, африканцев. Я, как и все, ума не могу приложить, зачем их пускают в нашу страну. Наверное, в правительстве кто-то имеет от этого выгоду — другой причины я не вижу. Для меня, как для полицейского, выгода обратная. Сегодня мы с вами не поедем любоваться на трупы — ничего похожего на вашу жену не нашли. Как вы думаете, могла ей придти в голову фантазия выйти прогуляться, когда вы заснули? Когда было уже темно? Если да, то у многих из приезжих нож в рукаве — обычное дело. Предположим, что ее захотели ограбить, она стала сопротивляться…

— Вряд ли, — я покачал головой. — Конечно, теоретически это возможно, но зачем? Нет, было слишком поздно.

— Ладно, — Пино захлопнул папку. — Оставим пока эту версию.

По мере приближения к рынку азиатских и африканских лиц становилось все больше. Я откровенно сказал майору, что не верю в то, что Пат могла погибнуть от рук мигрантов. Я верил, но, тем не менее, пристально всматривался в их лица, будто мог узнать кого-нибудь.

Много их было и на самом рынке. Я ходил мимо рядов с салатом, артишоками и прочей зеленью, мимо витрин мясников, мимо бакалейщиков, продавцов рыбы, пряностей, сыра. Проходы шли по кругу, и я так фланировал довольно долго, пока не почувствовал, что, возможно, больше не увижу Пат.

Это было прежнее и очень неприятное чувство, не связанное ни с чем реальным. Ощущение, впервые возникшее в Лидо-ди-Остии, теперь охватило меня целиком. Облетевшая плоть оставила один скелет, пролилась на мокрый каменный пол рынка, и я моментально почувствовал холод и горе.

Я остановился у витрины, за которой работали сразу три мясника. Они виртуозно резали, разделывали, укладывали. Вблизи в витрине лежали несколько кусков говядины — спинная мышца вместе с позвоночником. На ценнике было указано, что это кьянина стоимостью 22 евро за килограмм. Позади этих здоровых кусков мяса стояла бутылка, наполненная красным.

— Вино? — показывая на нее, спросил я у ближайшего ко мне мясника.

— No, è sangue8, — перевел он. — Очень полезно.

— Нет, спасибо, — сказал я, отошел от прилавка, обернулся и увидел в дальнем конце зала Пат.

Склонив голову, она складывала что-то в сумку — какую-то зелень. Потом она повернулась, сделала несколько шагов и исчезла за поворотом.

«Жива!» — вспыхнуло в голове, и опрометью я кинулся через зал.

Я должен был ее догнать — нас разделяло метров десять-пятнадцать, но, пробегая через зал, где на льду была выложена рыба, я налетел на один из прилавков, и дорада посыпалась на пол. В спину мне кричали, но я не остановился, ведь и так было потеряно несколько секунд.

Распахнув пластиковые шторы, я вылетел на улицу — дорогу мне преградил грузовик, из которого грузчики вынимали ящики с персиками и авокадо. Улица, на которой я оказался, носила имя Филиппо Турати — оно было написано на большой мраморной доске, красовавшейся на стене напротив. Пат нигде видно не было.

Выбежав на середину улицы, я завертел головой — прохожих было немного, они, не торопясь, шли по своим делам. Пат, конечно, могла свернуть в переулок, могла сесть в машину, зайти в соседний магазин. Наверное, она все-таки села в машину — когда через полчаса, оббегав все вокруг, я остановился наконец, стало ясно, что я ее потерял.

Я тяжело дышал и пытался проанализировать положение, в котором оказался. Пат была жива — это, конечно, было самым главным. Еще я подумал, что, несмотря на то, что все эти дни я грезил о ней непрестанно, тем не менее, увидев ее, я ощутил, что немного отвык от нее. Получается, начал прощаться, не до конца, конечно. Но если это была не она?

Вернувшись в павильон, я первым делом направился к продавцу дорады и предложил ему пятерку за то, что рыба оказалась на полу. Это был римлянин. Который говорил по-английски.

— Какого черта? — нахмурился он, но тут же разулыбался. — Вы помчались за той красивой рыжей синьорой? Если бы не торговля, я посоревновался бы с вами, и еще не известно, кто бы выиграл. Если речь идет о таких красавицах, я бегаю быстрее всех в мире. — Он ловким движением выхватил банкноту у меня из пальцев, неуловимо свернул бумажный кулек, бросил туда горсть креветок и протянул мне. — В расчете, — сказал он.

Я поговорил с продавцом зелени: да, красивая рыжая девушка сегодня покупала у него сельдерей, он ее хорошо помнит — второй свидетель, значит, я не сошел с ума. Или сошел? Если это была Пат, то, возможно, Пино был прав. Она зачем-то вернулась к прежнему мужу.

Сияло солнце, я стоял посреди улицы, в очередной раз покинув рынок, так ничего и не купив. Постояв немного, я развернулся и пошел домой. «Что для вас было бы лучше: чтобы ваша жена умерла или ушла к другому?» Пат не могла уйти к Владу, потому что постель была залита кровью с ее стороны. Значит, она умерла.

Я пришел домой и, не снимая обуви, подошел к кровати. Сбросил на пол покрывало, одеяло, простыни. Кровь никуда не делась — черные полосы на белом матрасе. Включив свет, я опустился на колени и скоро обнаружил то, что прошло мимо моего внимания в первый раз. Дело в том, что в некоторых местах слой крови не выглядел однородным. На нем виднелись тонкие полоски. Некоторые из них перекрещивались. Так, как будто по крови проходили пальцами. Размазывали ее.

Глава четырнадцатая

Времени было мало, и поэтому я решил ничего не готовить и съесть что-нибудь на ходу. Аккуратно застелив кровать и закрыв входную тяжелую дверь, ровно в час пополудни я тронулся в путь. Вначале я вышел к Порта-Маджоре, где двинулся по Виа-Статилии вдоль очень высокой стены, за которой, если верить карте, находилась вилла Волконской — сейчас резиденция британского посла.

Здесь когда-то Гоголь обдумывал сюжет своей книги, но сейчас внутрь было не попасть, да и сюжет у меня был совсем другой. Свернув, я вскоре оказался вблизи площади Сан-Джованни в виду самой главной католической церкви Рима и мира. Я хорошо ее запомнил, во-первых, потому что я уже здесь был когда-то, а во-вторых, из-за того что именно мимо нее провез меня на полицейской машине Пино, когда мы отправились домой к Владу. После этого машина повернула направо.

Я развернул карту, вокруг на площади таких людей было много — туристы со всего света смотрели в карты, это было совершенно естественно. Итак, получалось, что свернув направо, мы двигались бы в сторону метро «Витторио Эмануэле» — почему же мы, тронувшись от моего дома, сразу не поехали туда? Мелькнула странная, легкая мысль, что майор с самого начала решил меня запутать — лишить ориентиров по дороге к дому бывшего мужа Пат. Но с его стороны это была тщетная, даже глупая попытка.