Под головой у меня была подушка, одна рука лежала на животе, вторая была почему-то поднята наверх. Рядом с кроватью на стуле сидел Пино. Мой друг.

Майор приветственно помахал мне рукой, я же не смог повторить этот жест. Моя правая рука была прикована к спинке кровати наручниками.

— Как голова? — спросил майор. — Ничего? Это я вас шандарахнул. Дубинкой.

— А зачем? — в свою очередь спросил я. — Зачем вам понадобилось лупить меня по голове?

— Все дело в том, — улыбнулся Пино, — что к этому моменту вы уже избили прежнего мужа вашей жены, в руках у вас был нож, и вы думали, что перед вами Пат. Которая почему-то не очень-то спешит к вам в объятья.

— То есть вы хотите сказать, что это была не она?

— Конечно.

— Тогда зачем вы меня убеждали в обратном?

— Слушайте, — я огляделся вокруг и понял, что я у себя дома, на Эсквилине, — я же всего-навсего полицейский, а не господь бог, — Пино почесал лысую макушку. — Как версия — это предположение годилось. Я имею в виду, годилось до тех пор, пока я не понял, в чем дело.

— Не могли бы вы меня отцепить? — попросил я.

— Нет, — Пино погрозил мне пальцем. — Даже не думайте. Видите ли, правда в том, что не вас хотели убить. А вы, — он показал на меня рукой, — именно вы и убили свою жену.

Мне показалось, что я еще не очнулся. «Я сплю», — подумал я, и мне сразу стало легче. — «Я точно знаю, что может присниться сон, в котором ты якобы проснулся, но на самом деле…»

— Вы не спите, — сказал Пино. — Вы же сами навели меня на правильный путь. То есть, с одной стороны, вы уверяли, что между вашей женой и синьором Владом уже много лет нет никакой связи — и я в конце концов был вынужден поверить в это. А с другой стороны, вы упорно не хотели уезжать, что говорило в пользу вашей уверенности в том, что ваша жена жива.

— Все, что вы говорите, — произнес я, — это чушь собачья. Неужели вы думаете, что я не смогу отличить свою жену от другой женщины, даже похожей?

— Не знаю, — вздохнул майор. — Точнее, не знал. А теперь знаю. Я ведь не видел прежде вашей жены. Фото из паспорта маленькое. Оставались отпечатки пальцев. Старые добрые отпечатки. Мои ребята взяли кое-что из вещей вашей жены. Потом я сравнил их с пальчиками невесты Влада. Поверьте, эта девушка — не ваша жена.

— Я вам не верю.

Неизвестно почему ко мне вернулось хорошее настроение. И я, кажется, догадывался почему.

— Верю, не верю, — проворчал Пино. — Как там написал этот англичанин? «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал». Помните?

— Помню. Но за каким дьяволом мне убивать Пат?

— Слушайте, — Пино слегка рассердился, — откуда я знаю, что там было на самом деле? Для меня важны мотив, возможность и улики.

— Согласен, — лежать с поднятой рукой было неудобно. Я чувствовал, как она затекает. — Ну, и какой же мотив?

— Ревность, — Пино поднялся, и следующая его фраза раздалась уже из кухни. — Ваша жена звонила Владу? Звонила. Я не психиатр, но, по-моему, это называется вымещением. Вы искренне ничего не помните. Но в данном случае это вам не поможет. Хотите выпить?

— Да, — попросил я. — Там где-то была бутылка граппы.

— Ага, — отозвался Пино. — Граппа — это прекрасно. А с вами ничего не будет после виски?

— Нет, — твердо сказал я. — После того, как тебя бьют по голове дубинкой, а потом сообщают, что ты убил собственную жену, как-то невольно трезвеешь.

В дверях появился Пино с двумя стаканами в руках и отдал один мне. Сделав глоток, он поцокал языком от восхищения.

— Возможность! — торжественно провозгласил он. — Я имею в виду не то, что вы, без сомнения, могли остаться с жертвой без свидетелей. Нет. Главное, могли бы вы это сделать вообще?

— Зарезать собственную девушку?! Да вы полоумный! — выкрикнул я.

— Ничего не полоумный, — отпил майор. — В результате той маленькой постановки…

— Конечно, — сообразил я. — То-то мне все показалось таким ненастоящим. И то, что меня пустили в дом, и то, что заперли на кухне. И даже если бы я не стал делать бутерброды, Влад попросил бы сделать их для него. Правильно?

— Правильно, — глаза Пино теперь испускали лучезарную доброту. — Я хотел, чтобы в руках у вас оказался нож. Нож и зрелище вашей жены должны были вызвать у вас агрессию.

— Ну и как? — спросил я.

— Он еще спрашивает! — почти что с восторгом произнес майор. — Признаюсь, — он склонился к кровати. — Кроме всего прочего, я хотел, чтобы вы проучили этого невежливого русского синьора. Он мне совсем не понравился. Но послушайте, — Пино взмахнул рукой, и часть граппы выплеснулась на пол, — я не ожидал, что вы проделаете все с такой скоростью. Мы с ребятами были в засаде внизу, но пока добежали, вы уже успели наделать дел. Синьор Влад сейчас в больнице. Я звонил туда — сотрясение мозга, разрыв связок колена и одиннадцать швов на морде. Вывод?

— Простой, — я допил граппу и протянул стакан Пино. — Может быть, у Влада была не моя жена, но я все равно найду Пат.

— Ясно, — сокрушенно покачал головой полицейский. — Не хотите признавать очевидного. Не хотите признать, что вы агрессивный, ревнивый тип. Ладно. Тогда перейдем к уликам. Желаете видеть?

Что-то еще? Мое предположение укрепилось, но я решил дождаться самого конца и поэтому попросил еще граппы. Пино принес бутылку в комнату.

— Сорок евро за литр, — разглядывая этикетку, довольно произнес он. — Ну, слава мадонне, вы сделали глоток и можно приступить.

Он откинул простыню на матрасе, где было все то же — след просочившейся крови, формой похожий на глаз.

— Это все? — спросил я спокойно.

— Нет, — со вздохом произнес Пино. — Во-первых, на крови следы пальцев. Ваших, скорее всего. Кровь могла остаться у вас под ногтями — это легко проверить. Кроме того, мы нашли вещи вашей жены. Помните, вы говорили, что пропало ее платье, туфли и проездной билет с идентификационной карточкой?

— Да.

— Они были спрятаны в ванной за стиральной машиной.

Моя уверенность в том, что я понимаю суть происходящего, в этот момент стала гаснуть. Я почувствовал, как кожа на лице холодеет и ее стягивает — каким-то образом всегда понятно, что ты сейчас услышишь гадость. Особенно большую. С полнеба.

— Что это значит? — спросил я.

— Ничего, кроме того, — заявил майор, — что вы зарезали собственную жену в собственной постели. Потом хладнокровно выспались, спрятали труп и ее вещи, после чего пришли ко мне с заявлением, что она пропала.

Глава шестнадцатая

Пино молчал, и я молчал тоже, но молчали мы по-разному. Я думал, а он ждал, пока я тоже не начал ждать. Кто-то должен был начать первым. Если вы играли в эту игру хотя бы в детстве, то знаете, как сильно хочется заговорить, когда нельзя.

Пино поднял бутылку, как бы спрашивая, желаю ли я еще — я кивнул в ответ. Мы молча пили, изредка посматривая друг на друга. Мой первый вопрос был очевиден.

— Почему я здесь, а не в полицейском участке? — мне показалось, что он обрадовался.

— А почему вы должны там быть?

— Не валяйте дурака, Пино, — сказал я серьезно. — Я — подозреваемый в убийстве и в попытке совершить по крайней мере еще одно. Вместо того чтобы сидеть в камере или подвергаться серьезному допросу, я почему-то нахожусь у себя дома, распивая с вами граппу. В чем ответ?

— Очень просто, — майор опрокинул стакан. — Перед вами классический «добрый» полицейский. Видите, как мы славно сидим с вами, как старые друзья, и болтаем о всякой всячине. При этом — обратите внимание — находимся мы прямо на месте преступления. Следовательно, мой план прост. Вы рано или поздно размякнете, я расколдую вашу память, и завтра с утра вас разбудит совесть. Она лучше любого допроса вывернет вас наизнанку, и вы сами будете умолять о наказании. Подождите, — не дал он мне возразить. — Никто не требует, чтобы вы спешили. Давайте вы мне что-нибудь расскажете, я тоже расскажу какую-нибудь забавную историю — так мы двинемся потихоньку вперед.

— Никуда мы не двинемся.

— А это как вы захотите, — Пино улыбался. — Или мы сдвинемся с места здесь. Или же действительно я вызову машину для транспортировки вас в тюрьму. Наши тюрьмы, конечно, не русские, но тоже так себе санатории. Давайте лучше болтать.

Не знаю, как это произошло, но прошло пять минут, и мы действительно стали вполне дружелюбно разговаривать. Бутылка понемногу пустела, и я стал рассказывать, как мы с Пат жили. Как нам было хорошо. Как мы были счастливы.

— Так все и есть, — согласился Пино, когда я закончил свой, наверное, получасовой монолог. — У меня тоже есть жена. Я тоже ее любил, и мы были счастливы вместе. Сейчас мне кажется, что если я ее убью, то сделаю хорошо не столько себе, сколько ей. Женщины тоже устают.

— Вы ни черта не поняли, — я рассмеялся и махнул свободной рукой. — Понимаете, — я никак не мог подыскать нужные слова, — я не то чтобы люблю Пат так, как никто никогда не любил. Так все говорят.

— Ну, так в чем же дело? — удивился Пино.

— Понимаете, — повторил я. — У меня к ней особенное чувство. Я попался. Я просто физически не могу разлюбить ее, и самое главное — жить без нее. Мне надо ее найти — иначе я просто умру.

— Точно? — серьезно спросил Пино. — Так тоже все говорят.

— Я все равно ее найду.

— Вы упрямый, как сицилиец. Или как русский, — Пино повертел головой, и в глазах у меня зарябило от искр света, отразившихся от его лысины.