— У тебя служба безопасности есть, — напомнила Ольга.

— Ребята работают, — устало вздохнул Кирилл.

И тут раздался звонок, подтвердивший его слова на сто процентов.

* * *

— Может, ты пока тоже останешься у меня?

— А школа? Я уже пропустила один день, завтра меня вообще могут уволить, — вяло возразила Алена.

Юлька пожала плечами.

— Так езди от меня, в чем проблема?

— Проследят, — убежденно заявила подруга.

Обе уставились в окно, где гонялись друг за другом беззаботные Ташка и Влад.

— Я иногда думаю, что он отстает в развитии, — хихикнула Юлька.

— Просто в детстве не наигрался, — отмахнулась Алена. — К тому же все мужики без исключения — большие младенцы! Большие и глупые! Даже орут так же! Без причины, зато громко!

Сделав это заявление, она уткнулась в чашку и надолго замолчала.

Юлька бросила на нее подозрительный взгляд. Что же это такое творится? Неужели непонятная слежка и угрозы по телефону так подействовали на Алену, что она стала рассуждать о мужчинах? Раньше копаться в психологии сильного пола она терпеть не могла, и каждый раз, когда Юлька с умным видом заводила разговор на эту тему, Алена только хихикала. И никогда — никогда! — не называла мужчин младенцами! И ни разу — ни разу! — не упоминала ни об одном из них с таким выражением лица, словно вот-вот разревется и захохочет одновременно!

— Аль, ты чего? Ты мне все рассказала? — уточнила проницательная Юлька.

— Все! — отрезала Алена.

Так оно и было. Про бандитов и звонки Юлька знает, про посещение «Русского дома» — тоже. Алена ничего не скрыла. Но не могла же она рассказать то, о чем сама не знала. Вернее, знала, но не понимала.

Так, пожалуй, она снова запутается.

Панин, конечно, сумасшедший. Поэтому вовсе не обязательно рассказывать подруге, как он поил Алену водой, как орал на нее и как она отдавила ему ногу, а потом мчалась по офису со скоростью курьерского поезда.

Рассказывать — не обязательно, а думать — тем более! Прекрати сейчас же, прикрикнула она на себя.

— Алька, ты зачем пирожок в чай макаешь, а? И вообще зачем тебе два пирожка сразу? Мне, конечно, не жалко…

— Да?! — удивилась Алена и покосилась на собственные руки.

В одной был зажат пирожок, наполовину потонувший в кружке. Другая со страшной силой сдавила еще один, из которого на стол аппетитно капала начинка — вишневое варенье.

— Я уберу, — встрепенулась Алена.

— Сиди уж, — сердито молвила Юлька и с обидой продолжила: — Лучше бы толком объяснила, что с тобой стряслось! Ты же не бандитов боишься, я вижу!

— Ничего со мной не стряслось! — заявила Алена и стала прикуривать сигарету с фильтра.

— Ну да, — кивнула Юлька и сигарету вытащила. Алена тяжело вздохнула, обхватив щеки ладонями.

— Какая я дура! Юль, я полная дура!

— Конечно! — радостно воскликнула та. — Наконец-то, поняла! Гоняешься за Балашовым, спасти его хочешь, дуреха! Да тебе всего-навсего надо было тем амбалам объяснить, что вы больше вместе не живете!

— А вдруг они его раньше найдут?

— Вот и хорошо!

— Я хотела его предупредить! — всхлипнула Алена, не слушая подругу. — Ты бы видела их морды! Они же его убьют!

Юлька с изумленным ахом опустилась на стул.

— Что ты сказала?!

— Убьют! — Алена для пущей убедительности чиркнула себя ладонью по горлу.

— Да нет, раньше. Что ты сказала до этого? — Юлька состроила жуткую физиономию и гаркнула на весь дом: — Ты сказала «морды»! Ты так сказала, Аль! Сама! «Морды»! — Алена скромно потупилась, а подруга все продолжала разоряться. — Ты никогда раньше не ругалась, — выдохшись, подвела она итог.

— День такой, — смущенно оправдалась Алена.

— Не, — Юлька потрясла головой, — что-то с тобой такое… Непонятное… Может, влюбилась?

Алена погрозила ей пирожком и сказала, что жестоко и глупо подозревать ее во внезапной страсти к бандитам.

— Кто говорит о бандитах? — удивилась Юлька. — Может, ты кого встретила в «Русском доме», а? И еще сама не поняла. Кстати, а как этот буржуй выглядит?

— Какой буржуй?

— Ну, про которого Балашов все время распинался. Мол, скотина, богатый слизняк и так далее. Ну, самый главный ихний!

— Ты еще скажи «евоный», — прыснула Алена, лихорадочно придумывая, как уйти от описания господина Панина.

Очень не хотелось произносить вслух, какие у него глаза, рот, брови, голос, плечи, улыбка… Ай, ай, остановись! Как там? Постой паровоз, не стучите колеса! Она не готова к этим воспоминаниям! Пусть идут к черту! И улыбки и глаза! И голос, которым он на нее орал!

— Так что? Какой он из себя?

— Юль, отстань. Он совершенно необыкновенный. То есть, я хотела сказать, наоборот. Обыкновенный. Какая разница?!

— О! — Юлька закатила глаза. — Все понятно.

— Иди к черту!

— А! — Юлька закатила глаза еще раз. — Впервые в жизни ты посылаешь меня по этому адресу, да еще из-за какого-то мужика!

Алена взмолилась, чтобы подруга замолчала, и принялась тарахтеть, что никуда ее не посылает, и вообще не то имела в виду, и что никакой мужик тут ни при чем, тем более богатырь с синими изумительными глазами, впоследствии оказавшийся придурком и неврастеником.

— Значит, синие глаза и бешеный темперамент, — резюмировала подруга, и Алена запустила-таки в нее надкушенным пирожком.

— Лучше давай придумаем, что мне делать, — жалобно простонала она.

— А что тут думать? Такие вот личности с синими глазами… погоди, не бей!.. Так вот, такие личности очень любят помогать дамам. Тем более, что твой Балашов у него работал.

— Юль, эта самая личность не станет мне помогать! Он — психопат! Решил, что я — воровка и шпионка! Телефон Жириновского требовал.

Алена все-таки закурила. А Юлька, задумчиво почесав затылок, потребовала с этого места рассказать поподробней.

— Я тебе уже рассказывала. От «Русского дома» помощи ждать не приходится. Меня выперли.

— Почему он решил, что ты воровка?

— А я знаю? — вскинулась Алена. — Может, у него паранойя!

Юлька попросила слово в слово вспомнить, как именно эта паранойя проявлялась. Процитировать всю трогательную речь Панина. Алена возмутилась и заявила, что подобные глупости не откладываются у нее в голове. Добавлять, что глупости не откладывались, потому что в этот момент она думала о том, кто эти глупости говорит, ей не хотелось.

Все запуталось еще больше. Хотя, куда уж?!

Мало-помалу, Юлька все-таки добилась своего, и Алена кое-что вспомнила. Рассказала. Юлька молчала в глубокой задумчивости, а потом завопила, как резаная.

— Поняла! Я поняла! Он решил, что ты с Балашовым заодно! Как говорится, муж и жена — одна сатана!

— И? — пискнула Алена, немного напуганная взрывом эмоций. — Он на меня орал, потому что не признает брачных союзов?

— Дура! — радостно объявила Юлька. — Он орал, потому что вы с Балашовым — два сапога пара. Тебя он не знает, но Балашов, видимо, ему очень сильно не нравится.

— Это не повод, чтобы…

— Погоди-ка! Еще какой повод! Он тебя шпионкой называл? В воровстве обвинял? Значит, это Балашов у него что-то стибрил, а начальник его подумал на тебя. Раз жена…

— Это я уже слышала, — остановила ее Алена. — Ты думаешь, Лешка в чем-то Кирилла подставил, и поэтому…

Юлька замерла перед ней с раскрытым ртом и погрозила пальчиком.

— Что? — пожала плечами Алена.

— Ты сказала «Кирилла».

— Его так зовут, — как ни в чем не бывало пояснила она.

Юлька поцокала языком. Алена сидела красная — до ушей. Уши были не красные. Уши были бордовые.

— Ну? Продолжай! — разрешила подруга.

— Ни слова больше не скажу.

— А и не надо, — легко согласилась Юлька, — и так все понятно. Балашов подложил этому Кириллу свинью. И одновременно чем-то не угодил бандитам. Ты попала со всех сторон. Бандиты тебя напугали, ты пошла к начальнику Балашова, а там нарвалась на грубость. Потому что начальник — Кирилл! — уверен, что ты с мужем заодно. Ко всему прочему тебя угораздило в него влюбиться.

Она потянулась, словно только что закончила трудную, но интересную работу. И добавила с упорством зануды в климаксе:

— Не в мужа влюбиться, а в начальника, которого зовут Кириллом.

Алена постучала кулаком по голове.

— Очень глупая ты женщина, Юлия!

— Не-а, — хохотнула подруга, — я умная, а ты злишься, потому что он на тебя внимания не обратил. Брось. Ему просто не до того было. Вот с Балашовым разберетесь, тогда сможете присмотреться друг к другу внимательней.

На этот раз Алена потрясла в воздухе кулаком и молча выбежала из кухни.

* * *

На том конце провода оказался Миша Терехин — запыхавшийся, но торжествующий.

Из его доклада Кирилл понял только, что все сошли с ума и следят друг за другом непонятно зачем.

— Миш, давай так, — перебил он начальника службы безопасности, который все балабонил и балабонил, — я у тебя буду спрашивать, а ты отвечай. Только, пожалуйста, короткими предложениями, в которых нет слов больше чем из пяти букв.

— Понял, — ответил Миша, хотя понял не все.

— Ты был у Балашова дома?

— Был.

— А он?

— Его не было.

— Та-ак… А где он?

— Я же говорю, Кирилл Иваныч. Они за ним тоже следили, а я за ними, а им кто-то позвонил, а я подслушал. И когда они поехали, я…

— Не надо, — оборвал его Кирилл и задал следующий вопрос по существу. Про адрес.

Миша Терехин продиктовал его с удовольствием.

— Только поторопитесь. Я не знаю, чего эти амбалы ждут, может, главного своего, но ясно точно, что они Балашову сейчас башку снесут. А вы не успеете.

— Успею, — пообещал Кирилл. И стал думать.

Ольга тоже сидела и думала. Больше заняться все равно было нечем. Таким образом она додумалась до того, что шарф, столь ее заинтересовавший, просто произведение искусства. И она будет дурой, если не найдет мастерицу, его изготовившую. И будет трижды дурой, если… На этом ее размышления были прерваны, потому что брат тоже додумался до чего-то и яростно принялся вопить.