Ее голос задрожал:

– Ох, Анна, боюсь, наша малышка захочет узнать имя своего настоящего отца. Но что бы ни случилось, я отвечу на все ее вопросы.

Женщина в отчаянии покачала головой.

– Когда правда выйдет наружу, пострадает так много людей.

Мэри перешла на шепот:

– Господи, Анна, простит ли Кэти меня когда-нибудь? Айлин не простила, и я ее не виню. А ведь она даже не знает всей правды.

– Мама, мне нечего ответить. Но как бы там ни было, ты должна сказать Кэти все до конца. Чем старше она становится, тем труднее ей будет это пережить.

– И я сделаю это. – Голос Мэри стал еле слышным. – Время пришло!

Задумавшись на секунду, она перенеслась в прошлое – в тот день, когда совершила ошибку, и даже сейчас, после стольких лет, ее терзало чувство вины. Ощущение тревоги, когда Мэри обнаружила, что носит под сердцем ребенка Тони, в то время как они совсем недавно похоронили ее любимого Дерека… Она чувствовала себя распутницей. Воспоминания об этих муках вновь нахлынули на Мэри – отвращение и стыд, которые она пережила, узнав о том, что беременна, а затем – тяжкое испытание, когда ей пришлось покаяться перед семьей. Мэри вовлекла их в ужасный обман и никогда себя за это не простит. Ее буквально парализовало чувство вины, ведь она убедила Айлин в том, что избавилась от ребенка Тони. Если бы она сказала, что Тони – отец Кэти, были бы разрушены еще две жизни. Это было слишком серьезное испытание для ее совести. Подруга поверила ей, когда она – в приступе паники – сказала, что прервала беременность, но именно это помогло Айлин впоследствии смириться с тем, что случилось между Мэри и Тони, и обрести хотя бы некое подобие взаимопонимания с мужем.

Мэри вытерла навернувшиеся на глаза слезы, и в этот момент дверь гостиной приоткрылась и за ней показалось улыбающееся лицо Кэти.

– О чем это вы тут шепчетесь? Вы здесь уже целую вечность! – сказала девушка и примостилась рядом с матерью и бабушкой на диване.

– О, дорогая, обо всем и ни о чем, – обняла ее Мэри. – Прости. Мы болтали о моей поездке. Ты же знаешь, как бывает: твою маму интересует каждая мелочь.

Сердце Мэри замерло, когда Кэти погрозила им пальцем:

– Не лгите мне: я знаю, о чем вы тут говорили, – вам меня не обмануть!

Глава девятая

На мгновение женщины застыли на месте от такого замечания, но затем выдохнули с огромным облегчением, услышав пояснения:

– Догадываюсь, что вы говорили о моем дне рождения – бьюсь об заклад, вы уже начали строить планы. Ну как, я права?

Кэти рассмеялась.

– Попались! А ну-ка, признавайтесь! Вы же знаете, я не люблю сюрпризов, так что давайте-ка, расскажите мне все подробно.

Мэри взяла себя в руки и нервно улыбнулась:

– Мы ничего тебе не скажем. Наберись терпения – и все увидишь.

Кэти почувствовала, что что-то не так, и у нее сжалось сердце. Девушке часто казалось, что они что-то от нее скрывают, и ее это беспокоило. Но она продолжала вести себя как ни в чем не бывало. Кэти принялась шутливо ворчать и спорить по поводу своего предстоящего дня рождения, но женщины не поддались на ее уловки.

– Ну и ладно! – Кэти поцеловала их обеих. – Вы действительно планировали мой праздник. Я была права.

– Больше никаких вопросов, Кэти!

Анна рассмеялась с облегчением:

– Просто предоставь это нам с бабушкой – и, обещаю, ты не разочаруешься.

Она пошла наверх – посмотреть, чем занимается Дейв.

– Если вы планируете мой день рождения, можно мне громадный торт, свечи и много музыки? И можно будет пригласить друзей и коллег из магазина? Можно, бабуль? – сыпала вопросами Кэти, возбужденно ерзая на диване.

– Да, ты можешь пригласить всех, кого захочешь, – улыбнулась Мэри. – И к слову о магазине: почему ты сегодня не там?

– У меня выходной, – пояснила Кэти. – Но давай не будем о работе, когда на носу – такой праздник.

Мэри обняла ее:

– Уверена, ты доведешь нас до бессилия, прежде чем этот день настанет. До этой знаменательной даты еще несколько недель, так что у нас в запасе куча времени, чтобы организовать все как следует. А сейчас постарайся успокоиться. Ты словно уж на сковороде!

Мэри покачала головой и добавила с легким упреком:

– Сдается мне, ты хочешь устроить большую шумную вечеринку, так чтобы услышали даже соседи. Теперь мне все ясно. Никто из нас не вздохнет спокойно, пока твои грандиозные планы не претворятся в жизнь. Мне следовало бы остаться у моря еще на недельку-другую, там хотя бы спокойнее.

– Так нечестно! К тому же, я думаю, тебе не стоит больше ездить туда одной. Я за то, чтобы мы поехали в Блэкпул все вместе. Мы можем присматривать за тобой, а также за твоим приятелем Дэнни Маги. По-моему, он тебе нравится, – лукаво подмигнула Кэти.

– Нет! У меня нет ни малейшего желания связываться с мужчиной! Разумеется, я не говорю, что Дэнни Маги – плохой человек или что мне не нравится его общество – потому что оно мне нравится. Я провела много прекрасных часов, слушая истории, которые рассказывали они с Джоном. Им всегда удавалось вызвать у меня улыбку.

Смеясь, Мэри принялась пересказывать похождения двух приятелей, вспоминая о тех годах, когда она часто бывала на блэкпульском побережье:

– Я и правда обожаю слушать их безумные истории – о фокусах, которые они проделывали, чтобы обмануть начальника, или о переделке, в которую эта парочка попала из-за одной чересчур резвой дамочки. Но больше всего меня умиляли фантастические планы, которые они, казалось, вынашивали всю жизнь. Это всегда было нечто грандиозное, что непременно должно было сделать их богатыми джентльменами, живущими в свое удовольствие, но в итоге так и осталось лишь планами.

Мэри весело смеялась, оживляя прошлое в памяти.

– Два безумца, ей-богу!

Воспоминания о Джоне и Дэнни натолкнули ее на мысли о том, какой неудачной была ее последняя поездка в Блэкпул, и Мэри снова немного опечалилась. Она почувствовала внезапный приступ душевной тоски, встретившись с Дэнни как раз в тот момент, когда ей было так одиноко, и увидев, что он постарел, но совсем не изменился.

– Они настоящие, понимаешь?! – сказала она Кэти. – Словно открытая книга. Их не беспокоит мнение окружающих. Заигрывания с женщинами, азартные игры, сомнительные торговые сделки… Все это понимаешь лишь со временем. Но знаешь что? Без них Блэкпул был бы другим.

Кэти помнила этих мужчин, но лишь так, как может помнить ребенок. Они казались ей довольно старыми.

– Как думаешь, чем они будут заниматься на пенсии, когда перестанут работать?

Мэри не пришлось долго думать над ответом.

– Мне сложно сказать наверняка, дорогая, но полагаю, что это будет что-то на грани закона. – Она весело рассмеялась. – У меня такое чувство, что им это придется по душе.

– Надеюсь, нам не нужно будет ждать целую вечность, прежде чем мы вновь увидим Джона и Дэнни, – заметила Кэти. – Будет ужасно, если мы приедем на отдых, а их там уже не окажется.

– Это и в самом деле будет ужасно, ты права, – произнесла Мэри. – Они уже слились с этим городом воедино, если ты понимаешь, о чем я, – благодаря их спонтанности и естественности. Уверена, Дэнни и Джон будут там еще долгие годы, пока им позволит здоровье. Они – неотъемлемая составляющая набережной, да и всего города. Эти двое как Голубая скамейка, как викторианские перила, как сахарная вата и Панч с Джуди[14] на пляже.

Мэри попыталась представить себе Блэкпул без Джона и Дэнни.

– Если бы они исчезли, лишив город своего душевного смеха и громких споров, и своего бесконечного стремления сделать набережную красивее, – уверена, их отсутствие заметил бы каждый, особенно дети.

Кэти удивилась.

– Бабуль, а почему дети? – спросила она, сбрасывая обувь и забираясь с ногами на диван.

– Ну, потому что дети особенно их любят! Как-то Дэнни признался мне, что ему так и не довелось жениться и завести детей. Полагаю, у него было слишком много женщин и любовных интрижек. Очень жаль, ведь из того, что я видела, было ясно: малыши любят его, а он – их. Дэнни всегда носит сладости в кармане и часто проделывает фокус, доставая конфеты из рукава. Если ребенок потерялся или расстроен, Дэнни живо превращал его рыдания в звонкий смех, забавляя крошку до тех пор, пока за ней не являлись родственники.

– Да-да, бабушка, я помню, о чем родители всегда предупреждали детей на тот случай, если те вдруг потеряются: нужно идти к Голубой скамейке и ждать там.

Мэри пояснила:

– Голубая скамейка отлично видна со всех сторон пляжа, а дети, как правило, чаще всего теряются, бегая вдоль берега.

– Думаю, это действительно хорошая идея. Значит, когда у меня будут дети и мы поедем с ними в Блэкпул, я буду знать, что им говорить?

Мгновенно отрезвленная невинным комментарием девушки, Мэри мягко улыбнулась, но ее сердце разрывалось – как всегда, когда она думала об ужасной правде, которую ей предстояло открыть уже в недалеком будущем.

Мэри любила болтать с Кэти. Они могли говорить без умолку о чем угодно. Но семейная тайна, словно призрак, все время пряталась у них за спиной.

– Бабуля… – Голос Кэти прервал мрачные мысли Мэри. – Ты не договорила о Дэнни. Почему они с Большим Джоном так сильно ссорятся?

– Потому что не могут иначе! Это превосходная парочка. Вот они горячо спорят, а спустя мгновение уже вместе убегают от начальника, хихикая, словно школьники. А вообще они хорошие люди, и никто, даже босс, не может обвинить их в лени. Эти двое работают на износ, и это правда. Так что да, мне нравится Дэнни – как приятель. Он немного напоминает мне Голубую скамейку: такой же крепкий и симпатичный – по-мужски, но с легким налетом чудачества и очарования. И он всегда рядом, когда в нем нуждаются. И да, он любит приударить за женщинами. Подозреваю, он думает, что все дамы от него без ума. Но, в конце концов, он ведь мужчина.