– Бабушка, а Дэнни когда-нибудь флиртовал с тобой?

– О, разумеется. Он флиртует со всеми женщинами – просто не может иначе. Но мне всегда удавалось поставить его на место.

– А ты флиртовала с ним хоть иногда?

– Разумеется, нет! Да я и не виделась с ним много лет… А если говорить о прошлом, в те времена у меня был дедушка Дерек. Наши с ним друзья любили поболтать с этой веселой парочкой… Что же касается Дэнни, дай ему палец – он и руку откусит, – заметила Мэри с улыбкой. – И все же, должна признать, мне нравится его общество.

– А сколько ему лет, бабушка?

– Что? Откуда мне знать?

– Ну, хотя бы приблизительно, – настаивала Кэти.

Мэри понятия не имела, сколько Дэнни лет, да и знать этого не хотела.

– Дай подумать… Слышала, как они с Джоном спорили однажды по поводу приближающейся пенсии. Припоминаю, Джон радовался тогда, что у них с Дэнни до сих пор есть работа на полный день. В ответ Дэнни напомнил ему, что они очень трудолюбивые работники и что, вероятно, именно поэтому все еще при деле. Дэнни готов был тогда поставить последние деньги на то, что их начальник никогда не отыщет ребят помоложе, которые будут готовы так же вкалывать и при этом гордиться своей работой.

– И это правда, бабуля? – спросила Кэти. – Они действительно все время трудятся?

– Чистая правда! Прошлым вечером, когда я поднялась с Голубой скамейки, чтобы пойти в гостиницу на ужин, было уже около семи, а наши приятели все еще работали, крася ограждение. Да, дорогая, я почти уверена, что им сейчас уже далеко за шестьдесят – а они все еще трудятся, словно пара юнцов.

– Как думаешь, позволит ли им начальство и дальше там работать?

– Зачем столько вопросов, юная леди?! Я не вникала в такие подробности!

– Ой, извини, бабуля, – обычное любопытство, ничего больше.

Она знала, какой одинокой была ее бабушка после того, как умер дедушка Дерек (это случилось еще до рождения Кэти). И девушку нередко одолевала грусть из-за того, что сама она ни разу его не видела, – потому что Кэти было известно, что он был хорошим, судя по тому, что все вокруг о нем рассказывали. Каждый раз, когда Кэти рассматривала фотографии в семейном альбоме, его доброе лицо вызывало у нее улыбку.

Кэти продолжала думать о том, что невысокий ирландец испытывает нежные чувства к ее бабушке. Если это действительно так, тогда, быть может, было бы неплохо, если бы они встречались время от времени. Насколько она понимала, в этом нет ничего зазорного; впрочем, если Дэнни и вправду был таким пройдохой, каким его описала бабушка, Кэти не исключала, что он мог быть и женат.

Ее мысли прервала Мэри, вдруг заговорившая о том же.

– По правде говоря, признаю`, что Дэнни и впрямь неплохая компания, – заявила она девушке. – Но он такой фантазер и такой мечтатель! Не удивлюсь, если свои якобы правдивые истории он разбавлял парочкой неправдивых – дабы сделать их более увлекательными и упрочить свой имидж мужчины, которого желают все женщины вокруг. – Мэри рассмеялась. – Скажу начистоту: он тот еще пройдоха! Меня бы не удивило, если бы выяснилось, что у него где-то припрятана парочка жен.

– Но ты ему симпатизируешь, правда, бабуля?

– Ему трудно не симпатизировать! По большому счету, он хороший, добрый человек. В былые времена, когда я частенько бывала в Блэкпуле, мне казалось, что Дэнни всегда замечал, когда я утомилась. Нередко случалось, что, когда нещадно палило солнце и я опускалась на Голубую скамейку, чтобы передохнуть, Дэнни вдруг появлялся с порцией мороженого для меня или с бутылкой газировки, а когда жара становилась невыносимой, всегда разрешал мне посидеть в пристройке для инструментов, в которой так прохладно. Однажды он даже доверил мне ключи от нее…

При этом воспоминании Мэри рассмеялась.

– Все это продолжалось до тех пор, пока нас не обнаружил его начальник и не пригрозил Дэнни, что вышвырнет его на улицу, – прямо там, на набережной, на глазах у окружающих. Призна`юсь, я чувствовала себя неловко.

Мэри надеялась, что пройдет не так уж много времени, и она снова удобно устроится на Голубой скамейке – под лучами ласкового солнца, с мороженым в руках. А Малыш Дэнни будет развлекать ее своими небылицами.

Впрочем, сейчас она сочла нужным убедить Кэти в том, что мужчины нисколько ее не интересуют.

– Дэнни добрый и хороший, и, уверена, он стал бы достойным мужем для какой-нибудь одинокой женщины, – но не для меня, дорогая. Прежде всего, я совсем не одинока – уже хотя бы потому, что у меня есть такая замечательная семья. К тому же я знала по-настоящему прекрасного мужчину – твоего дедушку, да хранят небеса его душу! Так с чего бы мне желать отношений с кем-нибудь другим? Нет, ни один мужчина меня не интересует. – И Мэри добавила с мечтательной улыбкой: – И никогда не заинтересует.

– Вот что я тебе скажу, бабушка! – прижимаясь к ней, произнесла Кэти. – Почему бы нам всем вместе не поехать в Блэкпул? Я имею в виду всей семьей, а? Сходим на пляж дружной компанией, посидим на Голубой скамейке, любуясь закатом, как когда-то.

Кэти все больше воодушевлялась этой идеей.

– Да, и что, если мы возьмем с собой Ронни? Я знаю, он любит Блэкпул, потому что когда-то в детстве они ездили туда всей семьей, и с тех пор они с Бэт давно там не были.

– Нужно узнать, что об этом думают остальные. Давай ненадолго отложим этот разговор, ладно? – Мэри понимающе улыбнулась. – Тебе ведь и вправду нравится Ронни, да? Вы ведь уже год крепко дружите?

– Чуть дольше, бабушка, – зарделась Кэти. – Ронни мне не просто нравится… Думаю, все серьезнее.

– Я подозревала это, судя по тому, что ты мне говорила. Но в твоем возрасте тебе вряд ли хочется с головой уйти в серьезные отношения.

Когда Кэти снова залилась румянцем и молча кивнула в знак согласия, Мэри подумала, что была слишком прямолинейна, и решила немного сгладить впечатление от своих слов:

– Должна признать, Ронни кажется приятным молодым человеком – неизменно вежлив, не такой дебошир, как наши соседи. И еще он симпатичный.

– Бабуля, если я открою тебе один секрет, ты никому не разболтаешь?

– Ого! – Мэри не понравилось то, что она услышала. – Стало быть, у тебя есть секреты?

Прошлое вперемешку с будущим разом обрушили на плечи Мэри неподъемное чувство вины.

– И что же это за секрет?

– Бабуля, ничего особенного, и, пожалуйста, не смейся, но…

Лицо Кэти горело от смущения.

– Ну давай же, рассказывай! – подбодрила ее Мэри.

– Мне кажется, – начала Кэти, окончательно смутившись, – что я люблю его, бабушка.

Мэри оторопела. Ей тут же захотелось защитить свою девочку.

– Кэти, милая, а ты уверена, что это не просто симпатия, потому что… Думаю, ты уже достаточно взрослая и знаешь, что «любить» и «симпатизировать» – две стороны одной медали.

Кэти была сбита с толку.

– Что ты имеешь в виду?

– Любовь к кому-то подразумевает поистине огромную преданность. Это гораздо более сильное чувство, чем простая симпатия. Любовь живет глубоко в сердце, в то время как симпатия – чувство более легкое, управляемое – сродни тем чувствам, которые ты, к примеру, испытываешь к друзьям.

– Но как разобраться, где одно, а где другое?

– Ну, если говорить о симпатии к друзьям, ты можешь не видеться с ними несколько недель и при этом чувствовать себя вполне сносно. Однако если ты любишь кого-то, ты, скорее всего, будешь скучать по нему каждую минуту. Ты станешь испытывать сильное, даже болезненное желание все время быть рядом с этим человеком. Вам будет тяжело расстаться, потому что каждый миг разлуки ты будешь тосковать по любимому человеку. И это действительно больно. Понимаешь, что я имею в виду, Кэти?

– Да, бабушка. Думаю, что понимаю.

– Так что же ты испытываешь к Ронни: любовь или симпатию?

Кэти ответила быстро и решительно:

– Любовь, бабушка. Когда мы не вместе, я чувствую себя ужасно одинокой. Я хочу видеть его, обнимать, слышать, как он смеется. Хочу, чтобы он обнял меня и больше никогда не отпускал. Просто хочу всегда быть рядом с ним!

– Не расстраивайся, дорогая, он вернется. Ронни никогда тебя не бросит. Он слишком сильно тебя любит.

Мэри обняла ее за плечи. Когда женщина думала о своем почившем любимом муже, она понимала тревогу Кэти по поводу отъезда Ронни, и ей становилось жаль бедную девочку. Мысленным взором Мэри увидела своего Дерека и, как всегда, подумала, что если бы могла повернуть время вспять, то сделала бы это не раздумывая.

– Дорогая, послушай меня, – настойчиво обратилась она к Кэти. – Сейчас, когда ты описала то, что чувствуешь к Ронни, то, как тебе его не хватает, – я поняла, что это именно те чувства, которые я испытывала к твоему дедушке.

На Мэри снова нахлынули воспоминания, и она вынуждена была сделать паузу, чтобы взять себя в руки.

Вместе с воспоминаниями вновь вернулась мысль о том, что она опозорилась, зачав ребенка от мужчины, к которому не испытывала ни малейших чувств, и это лишь усугубляло аморальность ее поступка и исключало прощение. Но, глядя на эту милую девчушку, Мэри вынуждена была спросить себя: если бы время повернулось вспять и у нее появилась возможность избежать той досадной ошибки, смогла бы она на это решиться? Сделала ли бы это? Отказалась бы от Кэти в обмен на спасение своей души? Когда бы Мэри ни задавала себе этот болезненный вопрос, ответ был всегда один: Кэти слишком много для нее значила. Разве можно было бы пожертвовать ее появлением?!

Не подозревая о мыслях Мэри, но видя на ее лице печаль, девушка произнесла:

– Прости, бабуля, я не хотела тебя расстроить.

Кэти было ясно, что ее бабушка все еще думает о своем обожаемом муже; к тому же она сама в этом призналась.