– Маргарита, как вы это себе представляете? Знаете, сколько футболистов играет за различные клубы в стране? Несчётное количество! Предлагаете их всех проверить? А вдруг, Лиза меня обманула? И её новый возлюбленный – вовсе не футболист, а какой-нибудь слесарь – дядя Ваня, как быть тогда? Нет, нужно искать её. Хотя, фиг с ней, мне нужен только сын!

– А можно узнать её фамилию?

– Зачем вам?

– Хотела посмотреть в Википедии, но поняла, что мне известно лишь имя.

– Фёдорова. Елизавета Анатольевна. А Илья – Фёдоров Илья Максимович.

– Значит, отчество всё же ваше?

– Ну да. А фамилию она сказала, что поменяет, когда мы станем одной семьёй.

Я криво ухмыляюсь, и отправляю в рот запечённый, ещё горячий ролл. Зажмуриваюсь от удовольствия, и закрываю глаза.

– Попить-то я не купил.

Мужчина хмурится, и оглядывает наш накрытый стол.

– Ничего страшного, я заказала морс, он прохладный, сейчас принесу!

Я быстро вскакиваю с колен, и тут же слышу ужасающий треск рвущейся ткани. До моего сознания доходит, что это треснули штаны на заднице, и быстро начинаю ощупывать свою пятую точку.

Ну да, всё так и есть.

Мои дешёвые джинсы-стрейч из тоненькой джинсы, купленные в переходе у словоохотливого вьетнамца за пятьсот рублей, треснули даже не по шву, а где-то рядом. И порвались весьма прилично, продемонстрировав мужчине моё кружевное бельё.

– Хах!

Хоккеист прыскает со смеху, и оглядывает мой зад, который я безуспешно пытаюсь прикрыть ладонью. Выгибаюсь, чтобы осмотреть размеры бедствия, но мне никак это не удаётся. Зато, взгляд мужчины красноречиво говорит о том, что дыра – весьма впечатляющая.

– Я же не знал, что вы так стремительно толстеете, Маргарита. Конечно, раз на вас рвётся одежда, вам не мешало бы сесть на диету! Больше никакого сладкого и роллов, только листья салата!

И он закатывается в самом настоящем истерическом припадке.

Краснею, поджимаю губы, и пулей вылетаю из гостиной, даже не прикрыв дыру на заднице. Что толку, он всё равно уже всё видел!

Чёрта-с два, я вернусь туда сейчас! Нет уж, пусть лучше мужчина отсмеётся, как следует, а потом я покажусь ему на глаза.

Залетаю в детскую, и осматриваю спящего сыночка – он мило спит, прижав к груди плюшевого зайку, которого я подарила ему на полгодика.

Стук в дверь заставляет меня шикнуть, и я с опаской выглядываю в коридор. Полонский примирительно поднимает руки:

– Ладно, не злитесь, Рита! Я не специально, честное слово. Просто это выглядело довольно комично. Видели бы вы свои глаза!

Он расплывается в широкой улыбке, и хватает меня за руку. От его прикосновения я тут же теряюсь, а из головы улетучиваются все мысли и эпитеты, которыми я хотела наградить этого болвана.

– Ну ладно. Зато настроение вам подняла.

– Ещё как! И, кстати, у вас весьма симпатичные трусики!

Заливаюсь краской, отчаянно вспоминая, какое бельё я надела сегодня. Ага, точно. Кружевное, нежно – розового цвета, почти новое.

– Очень рада, что вам понравилось.

Хочу вырвать свою руку из горячих лап мужчины, но ничего не выходит – спортсмен держит меня крепкой хваткой, заглядывая в глаза.

– Мне уже пора ехать в аэропорт. Ждите нас через час. И не забудьте, теперь мы общаемся только на «ты». Ты – Лиза, моя невеста и любимая девушка. Сын – Илья. Риту и Никитку мы оставили в другой жизни, договорились?

Эти слова отчего-то болью отзываются в моём сердце, но я киваю. В конце – концов, я сама на это согласилась, и даже получила задаток, которым рассчиталась за кредиты. Так что я не могу отступить назад.

– Я поняла, дорогой.

Зелёные глаза мужчины моментально вспыхивают, и становятся какими-то тёплыми, приобретая янтарный оттенок возле зрачка.

– Чудесно, милая. До встречи.

Он подносит мою руку к своим губам, и запечатлевает на тыльной стороне руки жаркий поцелуй.

Моё сердце почти останавливается от этого неожиданного жеста, а рот чуть приоткрывается. Полонский же, не зная, какую реакцию вызвал в моей душе простым поцелуем, разворачивается и уходит по коридору.

Хлопает дверь, а в замке дважды поворачивается ключ.

Я же так и осталась стоять на пороге детской с открытым ртом.

– Боже, что же я за дура такая? Ещё не хватало влюбиться в этого самовлюблённого эгоиста!

Машинально вытираю руку о джинсы, и вспоминаю о том, что мне необходимо переодеться. Ведь родственников «жениха» я должна встретить во всеоружии.

………………………..

Шум в прихожей заставляет меня вздрогнуть, и отставить поильник с яблочным соком на журнальный столик. Чёрт возьми, время пролетело так быстро! Я только и успела переодеться в летнее платье-сарафан, которое подчёркивало мою стройность и скрывало пышный зад, и покормила Никитку.

Малыш тоже начинает смотреть в дверной проём, ведущий в прихожую – он тоже слышит незнакомые голоса людей, и с опаской хмурит светлые бровки.

– Тихо, дорой, там гости. Не бойся, мамочка с тобой.

Я прижимаю к себе мальчика, и аккуратно встаю с дивана. Впрочем в сарафане можно не бояться, что что-то треснет по шву – он совсем не обтягивает моё тело.

С колотящимся сердцем, на ватных ногах, я выхожу в прихожую, и буквально вжимаюсь в дверной косяк – так страшно мне ещё не было никогда. Во-первых, я должна понравиться родственникам «своего» мужчины, а во-вторых – играть роль абсолютно другого человека.

Боже!

– А вот и мои любимые!

Максим Дмитриевич, широко улыбаясь, подходит ко мне, и хватает меня своими цепкими пальцами, не давая возможности освободиться и немедленно убежать.

На меня тут же оборачиваются три поспешно раздевающихся человека, и я, натянуто улыбаясь, хриплю что-то нечленораздельное:

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста!

Интересно, они меня расслышали?

– О, это Лизонька?

Пожилая седовласая старушка, шаркая, направляется ко мне. У меня внутри всё сжимается. Господи, я должна буду обмануть эту женщину.

Киваю. Ответить я просто не в силах.

– А у неё на руках – мой правнук?

Снова киваю.

Хоккеиста начинает бесить моё поведение, и я вижу, как он со злости поджимает губы, и молча, тычет мне в бок своим острым локтём. Но я остаюсь стоять истуканом.

– Да, бабуля. Это Лиза и Илья, твой правнук. Давайте пройдём в гостиную, там ты их и рассмотришь как следует.

Сухонькая старушка расплывается в грустной улыбке, и кивает.

– Ох, рассмотреть бы, Максимка.

Я сглатываю комок, стоящий в горле, и подаю женщине свободную руку. Второй – по-прежнему крепко прижимаю к себе Никитку. Теперь можно и рассмотреть остальных гостей. Возле зеркала, делая взмахи массажной расчёской, стоит симпатичная высокая девушка с тёмными волосами. Видимо, это Ангелина. Ну, что сказать – они с Полонским удивительно похожи друг на друга. Те же тёмные шикарные волосы, зелёные глаза и ироничная улыбка.

Возле дверей, шумно дыша, раздевается какой-то мужчина невысокого роста. Рассмотреть Итена Дэвиса не представляется возможным – он стоит, наклонившись, и пытается расшнуровать свои кожаные ботинки.

– Долго ты ещё будешь там возиться?

Сестра хоккеиста хмурит тёмные брови и оборачивается к супругу. Тот, ни слова не говоря, продолжает пыхтеть, как паровоз, над своими ботинками.

Старушка, поднимает на меня свои блеклые, некогда зелёные глаза, и шепчет:

– Ах, оставьте их, милая. Они могут ещё час тут провозиться, у меня же времени осталось совсем немного на этом свете, я хочу ещё многое успеть. Пойдёмте к окну, я очень хочу на вас посмотреть.

Эта душещипательная речь острой иглой впивается в моё сердце и рвёт душу. Теперь я понимаю, почему хоккеист решился на подлог невесты – известие о бегстве настоящей Елизаветы старушка бы могла не пережить.

Моё сердце начинает часто биться, и я, поддерживая пожилую женщину под руку, направляюсь в гостиную. Там нас встречает Максим Дмитриевич, уже успевший переодеться в домашнюю одежду – белую футболку и домашние брюки.

– Давай, бабуля, вот так.

Он аккуратно поддерживает женщину за талию, и усаживает её в кресло, стоящее возле торшера.

– Отдохни. Тебе видно нас?

– Найди в моей сумке очки, с ними будет лучше.

Женщина щурит свои подслеповатые глаза, а я опускаюсь на диван, стоящий напротив кресла. Никитка начинает капризничать и вырываться, и мне приходится опустить сына на пол, чтобы он поползал.

– Ничего, Лизонька, отпусти мальца. Я его ещё успею рассмотреть. А пока с тобой поговорим.

Тут в комнату быстрым шагом влетает Полонский, держа в руках очки женщины с толстенными стёклами. Она неловко берёт их скрюченными руками, и аккуратно надевает на нос.

– О, теперь вижу. Плохо, конечно, но, хоть очертания. Ну что ж, детка, давай знакомиться. Я – бабушка Максимки, Агриппина Яковлевна.

– Очень приятно, Лиза.

Я говорю еле слышно, и заливаюсь краской. Никогда не думала, что мне будет столь тяжело притворяться другим человеком, да я ещё и буду испытывать стыд в связи со своим обманом.

– Ты красивая.

Старушка расплывается в ласковой улыбке, и протягивает мне сухонькую, сморщенную ладонь. Я понимаю, что она хочет взять меня за руку, и аккуратно дотрагиваюсь до ледяной руки Агриппины Яковлевны.

– Да бабуль, Лизавета у меня красавица.

Рядом раздаётся мягкий баритон хоккеиста, и я вздрагиваю от неожиданности. Мне, конечно, приятно слышать этот комплимент от мужчины, но адресован он не мне, а его невесте.

– Повезло тебе. А не женитесь чего? Я-то уж на свадьбе не побываю, наверно.

– Попозже решили пожениться, сейчас не время.

– Ох, уж эта молодёжь… О пожилых родственниках совсем не думаете. Свадьба же не для вас, вам и так хорошо. А я бы хоть на празднике побывала. Вот и Гелину свадьбу-то пропустила. Ох, горе…