– Поссорились?

– Немного.

– Бывает. С ним по-другому никак. Я вообще удивляюсь, что ты согласилась с ним жить. Отвратительный характер! Всю жизнь мне от него доставалось!

Отворачиваюсь к окну. Обсуждать характер Полонского, у меня нет никаких сил. Да и Никитка проголодался. Сую мальчику в руку очередную печенюшку и целую его в пухлую щёчку. Ох, на всё это пошла я только ради него – чтобы выпутаться из финансовой ямы. Но уже через несколько дней всё закончится, и мне придётся вернуться в свою крошечную квартиру – студию. Очень надеюсь, что там не поселился Игорь – его я точно видеть больше не желаю.

……………………………….

До вечера каждый сидел в своей комнате.

Супруги Дэвис заперлись в своей спальне, и художник пообещал, что будет весь вечер создавать амулет для Максимилиана. Он бережно прижимал к груди какие-то разноцветные тюбики с красками, и горделиво прошествовал с ними в комнату. Ангелина вызвалась ему помогать и призвать в их северную спальню положительную энергию ци.

Агриппина Яковлевна отправилась лежать в свою комнату, так как у неё сильно поднялось давление. От вызова врача старушка отказалась, попросив только соблюдать тишину под её дверями.

– Ох, пока вас е было, я телевизор пересмотрела. Столько ужасов наслышалась, аж давление подскочило!

И старушка, качая головой, удалилась.

Полонский уехал на тренировку и пообещал всем приобрести билеты на его завтрашний матч со сборной Чехии. Со мной он почти не разговаривал, избегая даже смотреть на меня.

Я же с Никитой заперлась в детской. Сначала покормила сыночка, а потом, отпустив на пол немного поползать, извлекла из кармана найденную в софе ручку.

Отложив саму ручку, я взяла колпачок и иглу, найденную в коробке с рукоделием. Видно, Лизавета увлекалась чем-то, иначе, как объяснить, найденную в гостиной целую коробку с различными иглами, спицами и нитками.

Иголка оказалась хоть и острой, но коротковатой для того, чтобы подцепить спрятанную бумагу. Тогда я взяла спицу, и ловко вытащила скомканный кусок белого листа.

Дрожащими от напряжения пальцами, я аккуратно развернула находку, и уставилась на текст, написанный этой же ручкой.

«Маяк, 403. 31.12 в 10.00»

Больше на листочке ничего не было. Я ещё раз оглядела крошечный лист бумаги, и вздохнула. Что может означать эта непонятная надпись? Очевидно, Лизавета записала эту информацию, чтобы не забыть, а потом потеряла вместе с ручкой.

Кинув взгляд на спокойно играющего в одиночестве сыночка, я включила вай-фай, и вошла в интернет. Так, посмотрим. Лизавета, скорее всего, в Москве. Вряд ли она уехала из города с маленьким ребёнком на руках. Тогда посмотрим, много ли в Столице мест с названием «Маяк».

Через полчаса я перестала чиркать на листе бумаги, и пришла к неутешительному выводу. В Столице очень многое имеет название «Маяк». А именно – с десяток аптек, пара ресторанов, ночной клуб, гостиница, хостел, парикмахерская и пара торговых центров.

Что имела ввиду Лизавета, записывая информацию на небольшом клочке бумаги?

Цифры 31.12 в 10.00 – понятно, это дата и время – тридцать первое декабря, десять часов утра. А вот что означает число четыреста три? Может быть, это номер дома, в котором находится данное заведение?

Но, вряд ли в Москве есть подобные номера домов. Да и что он может значить, без названия улицы? А вот и в гостинице, и в хостеле, есть номера номеров. Возможно, девушке назначили свидание в номере отеля.

Что ж, это больше всего похоже на правду. Нужно позвонить и выяснить.

Сперва я натыкаюсь на номер телефона хостела, и набираю его, поглядывая на Никитку, которому уже изрядно надоело играть одному.

– Здравствуйте, хостел «Маяк», администратор Оксана. Чем могу вам помочь?

– Добрый вечер. У меня к вам не совсем обычный вопрос.

– Да, говорите. Мы попробуем решить вашу проблему.

– Подскажите, у вас есть номер четыреста три?

– Нет, в нашем хостеле всего пять номеров.

– Спасибо.

Я вешаю трубку, не дослушав словоохотливую девушку. Странно, что она даже не удивилась моему неожиданному вопросу. Наверное, она уже привыкла к разным странностям постояльцев и не обращает на них никакого внимания. А может, у неё просто железная психика.

Интересно, как бы она отреагировала, если бы жильцами её хостела оказались супруги Дэвис, впадающие в истерику, если окна комнаты не выходят на восток.

Никитка подползает ко мне и заходится в плаче. Малышу уже чертовски надоело ползать по комнате, и он запросился на ручки. Но, у меня ещё есть одна догадка – гостиница «Маяк». Возможно, в ней номеров больше, чем в хостеле?

Беру сыночка на руки, вставляю пустышку ему в ротик и набираю номер телефона гостиницы.

– Здравствуйте. Вы позвонили в гостиницу «Маяк». Будем рады, если вы станете нашим гостем. Администратор Ульяна, слушаю вас.

– Добрый вечер. Я бы хотела снять у вас номер.

– Да-да, конечно. Ваши пожелания?

– Мне непременно нужен номер под номером четыреста три.

– Хм. А на какие даты вы бы хотели его забронировать?

– На тридцать первое декабря.

В трубке повисает неловкое молчание, и Ульяна с сожалением протягивает:

– Прошу прощения, но номер четыреста три забронирован как раз на тридцать первое декабря. Но постоялец должен выехать в этот же день.

– Как это?

– Выселение у нас в полдень. Так что постоялец должен покинуть номер до этого времени, а заселение – в два часа дня. Во сколько вы приедете? Мы успеем подготовить номер для вас.

– Нет-нет, мне нужен номер с утра.

Отнекиваюсь я и яростно соображаю, что бы это могло значить.

– Я могу вам предложить номер сорок три, или триста сорок – они оба будут свободны с самого утра.

– Нет-нет, мне нужен именно четыреста третий номер.

– Но у них те же самые цифры!

– Нет-нет, не та последовательность. До свидания!

Я быстро отключаюсь, и, не дыша, смотрю на экран. Бедная Ульяна. Наверное, неприятно иметь дело с сумасшедшими, которым нужен определённый номер.

Итак, что я выяснила? Что именно тридцать первого декабря некий человек забронировал номер четыреста три, и должен в полдень его покинуть. Но, кто это? И почему он ждёт Лизавету в десять утра? Что должно там произойти?

Ох, это мне придётся выяснить самой. Конечно, я могла бы рассказать обо всём Максиму Дмитриевичу, но после сегодняшнего инцидента мне совершенно не хочется с ним разговаривать. К тому же, мужчина пропал куда-то.

Нет уж, съезжу сама в эту гостиницу к назначенному времени, найду Лизавету с Ильёй и заставлю девушку вернуться. Что будет со мной? Соберу чемодан, и вернусь домой, пусть эгоистичный мужчина выпутывается сам из создавшейся ситуации.

Тут у меня перед глазами встаёт озабоченное лицо Агриппины Яковлевны. Ох, ну и дров я наломала! Даже пообещала приютить старушку в нашей квартире, а ведь никаких «нас» и нет.

Выдыхаю.

Ладно, завтра всей семьёй идём на матч Россия – Чехия, а послезавтра я оставлю сына на хоккеиста, и отправлюсь в гостиницу. Они уже поладили, да это и нормально – доверять своему «жениху». Ни у кого не возникнет никаких вопросов. Попробую засесть в засаде и дождаться Лизавету. Может, мне удастся хотя бы поговорить с ней? Вряд ли я смогу заставить её вернуться.

Чмокнув сынишку в щёчку, я выхожу с ним из детской. В квартире стоит небывалая тишина, даже странно, что никто из гостей так и не выполз из своих комнат. Ну и ладно. Мне же лучше – не нужно никого развлекать и слушать всякий бред про положительную энергию Солнца…

Подхожу к спальне Агриппины Яковлевны. Вот за старушку я действительно беспокоюсь. Вдруг, ей стало хуже, а она не может дойти до двери, чтобы позвать меня.

Стучу в дверь её маленькой комнаты.

– Да-да, детка, входи.

Аккуратно вхожу, держа сыночка на руках, и окидываю взглядом пожилую женщину, лежащую на кровати.

– Как вы себя чувствуете? Может, принести вам чаю, или что-нибудь перекусите?

– Нет-нет, спасибо. Я сейчас спать буду. Таблетки, вроде бы, подействовали, давление нормализовалось. Не беспокойся.

– Ну, хорошо.

Я подхожу к кровати, и кладу на тумбочку свисток, принадлежавший Никитке. Когда-то я купила его, думала, что мальчику будет интересно свистеть, раз он всё тянет в рот, но пока мой сын так и не заинтересовался данным предметом. Мал ещё, наверное.

– Если вам что-то понадобится, вы свистите в свисток, хорошо? Я сплю чутко, и спальни у нас с вами рядом, мигом прибегу.

– Хорошо.

Агриппина Яковлевна расплывается в счастливой благодарной улыбке, и хватает меня за руку.

– Спасибо тебе, детка. Ты мне хоть и не родная, а заботишься лучше родных внуков, которых я вырастила и воспитала. Дай Бог тебе счастья.

Замолкаю, и, пятясь, выхожу за дверь, сглатывая комок, стоящий в горле. Нет, я не смогу сделать больно этой женщине. И не смогу ей сейчас раскрыть обман Полонского – это будет для неё слишком сильным ударом.

Пусть едет спокойно на свою операцию, а там я что-нибудь придумаю, как-нибудь всё образуется.

На кухне я хватаю баночку с мясным пюре, и усаживаю Никитку в стульчик – покормлю мальчика, искупаю и буду устраиваться спать. Видимо, спортсмен после своей тренировки придёт поздно. Ну и ладно. Я ж ему не жена, пусть хоть до утра тренируется. Из принципа не стану ему названивать!

…………………………………

– Маргарита, ты спишь?

Свистящий шёпот раздаётся в темноте, и я, дёрнувшись во сне, открываю глаза. Надо мной, слегка покачиваясь, стоит Максим Дмитриевич, и криво улыбается.

Это что, сон? Я больно щипаю себя за левое плечо, и тут же ойкаю, понимая, что это не кошмар – передо мной стоит действительно Полонский, и пьяно икает. Его зелёные глаза лихорадочно горят в свете белоснежной луны, а лицо стало мертвенно-бледным, как в фильмах про зомби.