– Но я же, вам всё сказала.

– Нет, дорогая. У меня отличная память. И в телефонном разговоре вы называли мне совершенно иное название ресторана – «Маршаль». Я вас проверяла, и проверку вы не прошли. Так же, вы абсолютно не похожи на хозяйку большого особняка. А эта квартира – явно жилая, а не место для переговоров.

– Но…

– Я считаю до трёх и ухожу. Мне абсолютно неинтересно, кто вы и зачем сюда позвали. Моё время стоит дорого, а у вас, по всей видимости, нет этих денег. Так что, постарайтесь заинтересовать меня за эти три секунды.

Я выдыхаю. Ну что ж, похоже, другого выхода нет. Попробую.

– Я ищу Фёдорову Елизавету Анатольевну и её сына Илью.

– А я тут причём?

– Вы – возможно последняя, кто их видел и сможет пролить свет на их исчезновение.

Женщина прищуривается, и выжидательно смотрит на меня тяжёлым, недоверчивым взглядом. Я понимаю, что лёд тронулся, нужно попытаться надавить на жалость.

– Поймите, Максим Дмитриевич обескуражен пропажей невесты, но ещё больше он переживает из-за пропажи сына! Мальчику всего семь месяцев!

– Уже восемь.

Няня опускает глаза в пол, и замолкает. Я понимаю, что у неё в душе что-то борется. Видно, она что-то знает, но боится выдать эту тайну.

– Вы говорите, они пропали?

– Да. Полонский вернулся домой со сборов, но, ни Лизы, ни Ильи не обнаружил. Частный детектив тоже не может их найти.

– И не найдёт.

Ирина Константиновна криво ухмыляется, и закашливается. Но я прекрасно слышала её последнюю фразу, меня не провести.

– Почему? Ну, расскажите, пожалуйста! Речь идёт о маленьком мальчике! Вдруг, ему угрожает опасность?

– Не думаю. А почему вы решили выспросить это у меня? Как же уборщица? Мне кажется, ей известно намного больше. Поговорите с ней. Вы поймите, за своё молчание я получила отличные рекомендации и работу в доме Соловьёвых. Если я сейчас выдам Елизавету Анатольевну, то могу лишиться работы. А мне деньги нужны – я матери дорогие уколы покупаю, она без них просто умрёт.

– Таджичка, которая убирала в квартире, тоже исчезла. Вы все исчезли примерно одновременно – вы, уборщица и Лиза с Ильёй.

Ирина Константиновна хмыкнула:

– Значит, она всё рассчитала. Молодец.

– Да что случилось, можете мне объяснить?

– Нет, к сожалению, я боюсь. Лизавета Анатольевна – очень хитрая, расчётливая особа. Мне в этой ситуации искренне жаль Максима Дмитриевича, но я помочь не могу. Где она с мальчиком сейчас – не знаю. Единственное – найдите уборщицу, таджичку. Она-то, наверняка, знает многое.

– Чего вы боитесь?

– Потерять работу. Без денег Соловьёвых я не смогу купить матери лекарство, и она, возможно, умрёт. Неужели вы думаете, что я буду рисковать жизнью моего самого близкого человека? Извините, но я ничем вам не обязана.

В эту секунду мне хотелось подскочить к няне, встряхнуть её за плечи, вытрясти из неё все сведения, как из груши, но я понимала, что это ничего не даст. Лиза подкупила её, и мне она помогать не станет. Лишиться хорошей работы – для неё смерти подобно.

Женщина медленно поднялась со стула, и покачала головой:

– А вы-то кто Полонскому, что так за него переживаете?

– Знакомая.

Я замялась, не зная, как охарактеризовать наши отношения с хоккеистом. Но няне тут же всё стало ясно по моему пунцовому лицу.

– Понятно. Вот что, знакомая, могу вам посоветовать только оставить всё, как есть. Это не ваши дела и не стоит совать в них свой нос. Но, если хотите – поговорите с Мадиной. Я вам помогу – держите её адрес. Однажды я подвозила её до дома, и прекрасно запомнила данные.

Няня быстро достаёт из своей сумочки блокнот в красном кожаном переплёте, записывает адрес таджички, вырывает лист и протягивает его мне.

Что ж. Уже неплохо.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Я уверена, что Мадина многое знает. Они с Лизаветой Анатольевной дружили. Было видно, что они – давно знакомы. Друг друга по имени называли, что-то постоянно обсуждали. Уж она-то должна быть в курсе всего.

Ирина Константиновна проходит в прихожую, быстро надевает свои сапоги, и уходит прочь. Вся моя решительность по поводу вытрясания из няни информации, улетучилась, как дым. Женщина мне ничего не скажет, даже если я запру её здесь. Да и не знает она, где Лиза с мальчиком. А для меня это – главное. В причинах исчезновения своей невесты Полонский пусть разбирается сам.

Попробую съездить домой к уборщице и поговорить с ней.

Вздыхаю, но не успеваю я закрыть входную дверь на замок, как она тут же, распахивается. Решив, что это няня решила сказать мне что-то напоследок, я расплываюсь в улыбке.

Но, на пороге возникает слегка покачивающийся Беляев.

– О, роднуля моя пришла! Супчика сваришь? Куриного!

Я морщусь, и пытаюсь вытолкать мужчину из квартиры, но он лишь пьяно икает и с шумом вваливается внутрь.

– Что тебе здесь надо?

– Я…ик…тут живу! Ик…

У меня перехватывает дыхание от наглости некогда любимого мужчины. Значит, мне не показалось. Когда я вошла в квартиру, то почувствовала, что пахнет мужским одеколоном, но я тогда беспечно подумала, что это не выветрился запах Полонского. А, вон оно, оказывается, как!

– Ты же переехала с Никитосом к своему хоккеисту. Меня бросила. Родного отца своего сына! И даже с Новым Годом не поздравила! Ик…

Фыркаю. Ничего себе, как всё изменилось! То есть, мужчина совершенно забыл, что он сам меня бросил с грудным малышом, и усвистал высыпаться, не оставив мне никаких средств к существованию.

Но, разве можно сейчас что-то доказать этому пьяному животному?

– У тебя есть пара дней, чтобы протрезветь и съехать из этой квартиры. Я не хочу, чтобы Никита видел тебя пьяного, каждый день.

Начинаю одеваться. Чёрт возьми, встреча с Игорем мне совершенно не кстати. Нужно быстрее уйти, пока он не придумал со мной помириться.

– Ты что, возвращаешься сюда? Ик!

– Да. И поэтому прошу тебя съехать. Я тебе обещаю, что мы разменяем эту квартиру, купишь себе комнатку в коммуналке. Но жить с тобой я не хочу!

Беляев расплывается в ироничной улыбке, и его глаза загораются. Мне становится страшно – узнаю этот взгляд. Наверняка, ему в голову пришла какая-то мысль. И не факт, что адекватная.

– Ага, значит, бросил тебя твой Максим Дмитриевич. Что, надоела уже этому самцу? Правильно! У него-то, небось, моделек и актрис разных столько в кровати перебывало, что он и имён всех не вспомнит!

Заливаюсь краской, и изо всех сил пытаюсь застегнуть «молнию» на правом сапоге. Но, как назло, пальцы отказываются меня слушаться. Мне абсолютно всё равно, кто был в постели Полонского. Важно, что меня там не было. Но я ничего не собираюсь рассказывать бывшему любовнику.

– Ладно, так и быть. Я не брезгливый, приму тебя обратно. У нас, всё-таки, семья. Сын растёт. Ну, оступилась, загуляла. С кем не бывает.

Я с изумлением смотрю на Беляева. Он что, серьёзно? Неужели он считает, что я хочу с ним жить, после всего того, что произошло? Да я лучше буду жить в окружении сорока кошек, чем с Игорем!

А мужчина уже начинает наступление.

Он с силой хватает меня за плечи, и обдаёт запахом дешёвого пойла, вперемешку с запахом одеколона. Я с отвращением морщусь, и поджимаю губы.

– Что, уже отвыкла от нормального мужика? Я тебе сейчас покажу, что значит, трахаться с нормальным, обычным мужиком!

Что? Я в изумлении смотрю в его пьяные глаза, которые пытаются сфокусироваться на моих губах, и в ужасе отступаю назад, нащупывая дверной замок.

– Отстань от меня! Ни о каком примирении с тобой речи не идёт!

Я думала, мой грозный тон отрезвит Беляева, но в его глазах лишь загорается животный блеск, и он продолжает надвигаться на меня.

– Сейчас помиримся! Помнишь, как ты дрожала всегда, когда я запускал пальцы в твоё влажное лоно? Сейчас повторим, и ты быстро оттаешь, детка!

Детка! Раньше бы я действительно загорелась, как только услышала бы это обращение, но теперь всё изменилось. Я больше не идиотка, и я не собираюсь возвращаться назад, к такому быдлу, как Игорь.

Нет, и речи быть не может.

Трясущимися от напряжения пальцами я дёргаю холодный металлический замок, и щёлкаю затвором. Дверь открыта! Осталось только потянуть ручку вниз, и я – на пути к свободе!

Но, видимо моё бегство не входило в планы мужчины.

Он быстро хватает меня за руку, и одним движением срывает с меня пуховик, оставляя меня в тонком джемпере. Да, на улице в таком виде мне будет холодновато, но мне уже всё равно – лишь бы убежать.

– Куда лыжи навострила? Ты что, забыла, что ты не исполняла свой супружеский долг почти год!

Беляев больно хватает меня за запястье, и вталкивает меня в комнату. Я пролетаю пару метров, и шлёпаюсь на холодный, грязный пол.

– Какой супружеский долг? Окстись, мы не женаты!

Мужчина расплывается в довольной улыбке:

– Никогда не поздно это исправить! Поженимся, делов-то! Тем более, что у нас ребёнок!

Я вскакиваю на ноги, потрясывая головой, и тут же вижу, как Игорь прытко стягивает с себя грязную, воняющую потом и шпротами, футболку. К горлу подкатывает отвращение. Неужели, я когда-то могла так слепо обожать этого мужчину?

Да, он вдолбил в мою голову, что кроме него, на меня никто не посмотрит. Что я некрасивая – невысокого роста, с большой задницей, с плохими волосами. Он задавил моё эго, растоптал моё самолюбие. Но я сумела найти себя, возродиться, и узнать, что в жизни столько нормальных, преданных, хороших мужчин. Что можно любить человека не за внешность, а за душу, за характер. И размер задницы тут абсолютно ни при чём!

Перед глазами тут же встал образ Полонского. Нет, ни за что я не дам себя изнасиловать этому животному! Даже, если Игорь – единственный мужчина, который меня хочет.