Девушка сглатывает слюну, и качает головой:

– Ничего я вам не скажу, уходите!

– Я заплачу за информацию.

– Пошла вон!

– Мадина, Лиза поступила неправильно, она не даёт Максиму Дмитриевичу видеться с сыном!

– Вон!

Хрупкая таджичка неожиданно оказывается очень сильной. Она толкает меня в плечо, и я, вылетев из кухни, шлёпаюсь на попу посреди прихожей. Моя красная сумочка отлетает в сторону, и я морщусь – ну вот, снова осталась без амулета, который мне говорил носить американец постоянно. Не к добру это.

– Убирайтесь!

Девушка шипит, как змея, надвигаясь на меня. Её глаза горят злобой и ненавистью. Я испуганно оглядываюсь, прикидывая, что можно схватить для защиты от нападения этой сумасшедшей, и тут мой взгляд натыкается на аккуратные сапожки, стоящие при входе.

Чёрные, выполненные из кожзаменителя, они явно принадлежат хрупкой Мадине. Но меня больше привлекла имитация застёжки. На одном сапожке она была сделана в виде пряжки из мнимого золота. А на втором – подобное украшение отсутствовало.

Меня тут же прошиб холодный пот, и я схватила один сапог. Потрясая им в воздухе, перед лицом ничего не понимающей девушки, я расплылась в улыбке:

– Так это вы пробрались ночью в дом Полонского! Я нашла в прихожей вашу пряжку от сапога!

– Не понимаю, о чём вы.

Голос Мадины уже звучит не так уверенно, и я продолжаю наступление.

– Тогда я иду в полицию. Проникновение в частное жилище – серьёзная статья. Органы легко докажут, что пряжка, найденная мной ночью именно от вашей обуви.

Девушка бледнеет, а на её лбу выступают капельки пота. Она судорожно откидывает прядь волос и закусывает губу.

– Нет, пожалуйста, не надо.

– Тогда вы мне расскажете, зачем вы пробрались ночью в квартиру хоккеиста и что вы там искали.

Таджичка стискивает зубы, и я вижу, как у неё внутри происходит борьба. Наверное, она соображает, что для неё дороже – дружба с Лизой или свобода. Но, наконец, она судорожно кивает, выхватывает сапог из моих рук, и кивает на кухню:

– Проходите.

Окрылённая, я направляюсь к полуоткрытой двери кухни. Ну, наконец-то я всё узнаю, и смогу, наконец, привести Максима Дмитриевича к собственному сыну. Значит, я неплохо справилась с заданием! Настоящая миссис Марпл!

Тут же я ощущаю сильную боль в затылке, охаю, и медленно оседаю на пол. Последнее, что я вижу, перед тем, как упасть в обморок – улыбающееся лицо Мадины и сапог в её руках.

17

На меня льётся дождь, и я недовольно морщусь. Как всегда, вышла из дома, и забыла взять зонт. Хотя… Осень, вроде прошла. Память тут же услужливо подсовывает картинку Новогодней ночи, которую я встречала вместе с хоккеистом. Ну да, определённо, сейчас – зима.

Тогда откуда же дождь?

Веки дрожат, и я с трудом открываю глаза, с удивлением обозревая открывшееся пространство. Итак, я по-прежнему лежу на полу в прихожей Мадины. Но, к своему удивлению, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Проснулась?

Надо мной тут же возникает озабоченное лицо таджички, которая держит в руках чашку с водой. Так вот, откуда был дождь!

– А я уж испугалась, что убила тебя.

– Почему ты меня связала?

– Чтобы ты глупостей не наделала. Ведь просила тебя уйти, но нет. Ты, почему-то, решила меня сдать в полицию, пыталась узнать информацию о Лизе. Экая ты любопытная!

Таджичка качает головой, и цокает языком. По моему телу ползут мурашки. Что она имеет ввиду?

– Меня будут искать!

– Ну и что? Вряд ли найдут. Никому не придёт в голову искать тебя здесь!

– Полонский знает, что я поехала поговорить с тобой! Он скоро будет здесь, и надаёт тебе по шее!

По лицу уборщицы пробегает тень, и она прищуривается. Я не могу понять, верит она мне, или нет. Но я постаралась придать своему голосу уверенный и грозный тон.

– Ты с Лизкой хотела познакомиться? Сейчас всё будет. Пусть сама решает, что с тобой делать.

Тут же в прихожей раздаётся весёла трель дверного звонка, и хозяйка квартиры спешит к двери. Топот ног. Я с трудом поворачиваю голову, чтобы рассмотреть вошедшую девушку с длинными тёмными волосами.

– Ну, и где она?

Раздаётся звонкий мелодичный голос, который я раньше никогда не слышала, и тут же надо мной склоняется Лизавета. То, что это именно она – сомнений нет. Я прекрасно запомнила красотку из рекламы шампуня.

– Я её не знаю, впервые вижу. Мадин, ты говоришь, она мной интересовалась? И Илюхой?

– Ага. Пришла такая, и давай выспрашивать про вас. А потом ещё ментам грозилась сообщить, что я ночью в квартиру хоккеиста проникала.

– А про это она как узнала?

– Пряжку от сапога я там потеряла, а она нашла.

– Вот ты раззява! Я же просила – осторожно!

Таджичка что-то ответила нечленораздельное, а Лиза снова склонилась надо мной, вытянув губы в трубочку:

– Ну, крыса ментовская, колись, зачем меня искала?

Морщусь от грубого сленга, который совершенно не вяжется с ангельской внешностью сексапильной красотки.

– Я вовсе не из полиции.

– А кто ты, голуба?

– Я знакомая Максима Дмитриевича Полонского. Мне известно, что он очень расстроен пропажей невесты и сына, вот я и решила ему помочь.

– Знакомая, значит.

Лиза пренебрежительно фыркает и одним рывком сажает меня, схватив за руку. Приняв вертикальное положение, я охаю – голова снова начинает кружиться, а к горлу подкатывает тошнота.

– Неужели Макс заинтересовался тобой? Ты же совсем не в его вкусе! Вон, какую жопу отрастила!

Крякаю от досады. Почему все отпускают свои едкие шуточки, относительно размеров моего таза? Даже этой модели известно, что я – совсем не во вкусе хоккеиста.

– Я же сказала, что я – просто знакомая Полонского.

– Слушай, Лиз! Она сказала, что спортсмен в курсе, что она поехала ко мне и скоро сюда явится. Давай побыстрее решай, что с ней делать. Мне совсем не улыбается быть виноватой.

– Так, а что тут решать? Сдадим её Волыну, и дело с концом!

– Ты уверена?

С лица таджички сползают все краски, и мне становится по-настоящему страшно. Видно, Лизавета задумала уж что-то совсем нехорошее, раз даже хозяйка квартиры, ударившая меня сапогом по затылку, так всполошилась.

– Конечно. Я убью таким образом двух зайцев. И от этой знакомой Макса избавлюсь, и перед Волыном выслужусь. Авось, он и мне долг спишет.

– За эту? Она ж не красавица совсем!

– Да пофиг!

Лизавета беспечно машет рукой в мою сторону, и поджимает губы, прищуривая свои умело подведённые глаза с шикарными нарощеными ресницами:

– Признавайся, спала с Полонским?

Мотаю головой, при этом широко открывая глаза. Я совсем не понимаю, о чём идёт речь, и мне, почему-то, очень страшно. Интересно, из каких соображений Лизавета интересуется нашими отношениями? Может, она хочет вернуться к мужчине?

– Ну, я ж говорю, он бы с такой выдрой спать не стал. Если уж у него только совсем спермотоксикоз наступил!

Из моих глаз градом вырываются слёзы. Мне становится жутко обидно. Уж не такая я и страшная, как обо мне говорит эта мерзкая модель. Знала бы я, что так всё получится, ни за что не стала бы её искать!

– Смотри, она плачет.

Мадина делает шаг ко мне, озабоченно заглядывая в лицо, но Елизавета её тут же, грубо отталкивает:

– Давай тряпку какую-нибудь!

В ту же секунду у меня на глазах оказывается плотная повязка из шерстяного шарфа, а вскоре в рот вставляется какая-то грязная тряпка. Я пытаюсь вырваться, но руки, связанные за спиной, нещадно ноют и верёвки впиваются в нежную кожу.

– Оставайся дома и прибери тут всё. Вдруг, и правда Полонский приедет её искать. Прикинешься дурой, как будто ничего не слышала и не видела!

– Но…

– Без разговоров, заткнись! Я по уши в дерьме, мне некогда выслушивать твоё нытьё!

– Ей больно, смотри, как она согнулась, бедная!

– Отвали! Буду я ещё о незнакомой бабе думать! Дура ты и есть – дура! Сама меня позвала, так что теперь сиди тихо и не высовывайся. Сама всё проверну.

– Но хоть шарф с глаз убери, зачем он?

Получаю сильный толчок в спину, и понимаю, что я оказалась на лестничной клетке. За спиной захлопывается дверь, и я неожиданно проникаюсь теплотой к таджичке. Несмотря на то, что именно она сдала меня в руки Лизы, она явно не хотела такого развития событий, и сейчас пыталась мне помочь.

Раздаётся шум приближающегося лифта, и меня вталкивают в него. Повязка сползает с глаз, и мне удаётся взглянуть в глаза модели, которые она предпочитает прятать от меня. Как назло, нам с Лизой не попадаются жильцы этого подъезда, и моя похитительница беспрепятственно доводит меня до дверей подъезда.

– Попробуешь закричать, прибью нафиг.

Девушка шепчет мне на ухо, и открывает тяжёлую дверь. Свежий воздух проникает в мои лёгкие, но закричать я всё равно не могу – кляп прочно сидит во рту.

Лиза быстро вталкивает меня в потёртую «девятку» ярко-красного цвета, припаркованную у самого входа, и снова завязывает глаза шарфом.

– Ни к чему тебе видеть, куда мы едем. Впрочем, тебе оттуда будет не выбраться.

Получаю сильный толчок в грудь, и заваливаюсь на заднее сидение. Хлопает дверь. Заводится мотор. В салоне автомобиля пахнет сигаретами и дешёвым ароматизатором типа «Ёлочка».

Меня потряхивает на каждой кочке. Ни посмотреть дорогу, ни позвать на помощь я не могу – Лиза предусмотрела абсолютно всё, лишив меня способности двигаться.

Лёжа на заднем сидении автомобиля Лизаветы, я раздумывала, как же будет жить мой сыночек после моего исчезновения. Максим Дмитриевич, определённо решит, что я сбежала от него. Что ждёт Никиту? Хоккеист сдаст его в приют, или попытается вырастить, как собственного сына? Он, конечно, поладил с мальчиком, но полюбит ли он его?