Звук бьющегося стекла выбрасывает меня в реальность. Стакан с коньяком падает из его рук Арслана, разлетаясь на мелкие осколки.

— Ты чего? — дёргаюсь ближе к брату.

— Мне плохо, — зудит он, хватаясь за голову.

— Что? Что с тобой? — хватаю его за плечо. — Может скорую вызвать?

— Нет. Нет. — отрицательно хватает головой. — Я должен тебе кое в чем признаться. Только налей мне еще. До краев.

Я беру новый стакан, собираюсь плеснуть туда виски, но Арслан психует. Выхватывает бутылку прямо из моих рук, пьет с горла.

Делает один глоток за другим. Слишком много!

— Остановись, блять, ты меня пугаешь, — выхватываю бутылку, отбрасывая в сторону. — Ты наркоманишь, или как?

Дышу часто, задыхаюсь. Вот-вот меня бомбанёт.

— Её имя… Ангелина? Исаева? — трясется весь, как в лихорадке.

— Ну. Верно.

— И ты с ней встречаешься? У вас всё с-серьёзно?

— Говорил же! Да!

— А познакомились где?

— Случайно. В цветочной лавке. Флорист она. Ло этого она часто мне снилась. Слушай, я не попугай, чтобы каркать одно и то же по тыщу раз! Можешь не верить мне, но это так! Мне кажется, он та самая…которую я так долго искал. Сердце закололо, когда я её увидел. Невозможно объяснить ощущения словами, — отмахиваюсь, — ты и не поймёшь. Так что давай, ближе к сути! Что стряслось? Чего ты как зомбак выглядишь?

— Эта девка… В тот вечер… — брат ужасно нервничает, на месте ёрзает, как на шиле сидит. — Она ехала в той машине, в которую мы врезались во время потасовки. Она была… беременна. Ребенка спасти не смогли. А её спасли. И ещё… С ней муж был. Его тоже можно было спасти… Но я слишком сильно тебя люблю. Я угрожал врачу. Бабок ему дохера отвалил. Я заставил их… В общем, — тяжёлый выдох, стены в доме начинают ходить ходуном. — В твоей груди бьется сердце её мужа.

* * *

— Блять. Рехнуться!

Я падаю на стул, хватаюсь за грудь, которая огнём пылает.

Воздуха не хватает. Пальцы рук немеют. Колют. Я весь дергаюсь от ледяной дрожи, захлестнувшей нервы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Понимаешь, было сложно сделать выбор! Она… она ведь могла стать твоим донором против воли!

— Бля, блять! Ты издеваешься? — рычу, еле сдерживаюсь, чтобы не напасть на брата, не врезать ему со всей силы.

— Её муж подошёл тебе больше. Пришлось его…

— Убить? Да?

Молчит.


— Она могла… ты мог и её убить? Верно?

— Мог. Ради тебя. Ты — всё, что у меня есть. Судьба решила иначе. Ангелину оставили в живых. А супругу вот не повезло.

Я дышу ртом. В глазах сгущается тьма. Быстро хватаю стакан с водой, таблетки — запиваю. Грёбаные пилюли всегда со мной.

— Поэтому у меня и глюки, — делю заключение, с трудом веря в то, что сообщил мне брат. — Это невозможно! Он мог жить? Его можно было спасти? Евгения Исаева? Верно?

— Да. Получается, с виду выглядит как авария… Я хотел, чтобы ты выжил. Пойми. Разве ты бы не тоже самое сделал ради меня? Медики заверили, меня, что это — твой единственный шанс спастись.

— А как же он? То есть, врачи специально сказали ей, что не было шансов его спасти?

— Да. В твоей груди бьется сердце умершего мужа Ангелины.

Грохот.

Мы синхронно оборачивается.

Ангелина.

Она стоит в проходе, широко распахнув глаза. Бледная, как мел. Поднос с заварником падает на пол, разлетаясь на осколки. Её ноги. Она проливает на себя кипяток, но даже не дергается.

По щекам девушки скатываются слёзы.

— Ангел! — выбравшись в уме, я бросаюсь к ней навстречу.

Она резко оборачивается, срывается набег. Немо рыдая, забегает в спальню.

Сука!

Она все слышала.

Как я мог это допустить?

— Убийца. Убийца. Убийца. — Воет, срывая голос. Она хватает свою сумочку, начинает быстро переодеваться.

— Послушай, малыш, послушай… — пытаюсь её схватить за руку, но она уворачивается. Надо действовать очень осторожно. Ангелина не в себе. Представляю, каково ей. У неё шок. Аффект.

Сейчас она вряд ли попытается выслушать мои объяснения. Я хочу сказать, что я не знал. Я не давал согласия на операцию. Лучше сдох. Чем увидел когда-нибудь, как она, девушка, которую я безумно люблю, корчится в дикой истерике.

— Т-ты… Это т-ты его убил… Он мог бы выжить. Он был жив! Из-за тебя. Все из-за тебя! И та авария. Перестрелка! Если бы не ты… Мой муж и ребенок были бы живы.

Она смотрит на меня как на дьявола, отступает назад, трясётся как в припадке. Случайно спотыкается. Падает, ударяясь плечом об угол комода.

— Ангел! — на помощь бросаюсь. — Ударилась?

— Нет! Не подходи, — вытягивает руку вперед. — Ты… Ты чудовище.

Верно. Пусть будет так.

Что ей мои оправдания?

Женю уже не вернуть.

Будь я на неё месте, подслушав разговор, тоже бы подумал, что убийство было совершено нарочно. Арслан так и сказал. Что он заплатил хуеву тучу денег, лишь бы Женя не открыл глаза.

— Ангел, я прошу! — всё-таки я хватаю её за руку.

— Подлец! — тут же получаю жгучий шлепок по лицу. Щека вспыхивает жаром, а голова дёргается влево. — Убийца! Лжец! Как ты мог, Марс… Как ты мог?

Глотая слезы, она отталкивает меня в сторону.

— Я не знал, клянусь! Что ты слышала?

— Всё. Почти каждое слово…

Взяв с собой кое-какие вещи, Ангелина пулей летит к лестнице.

— Ненавижу тебя! Жестокий мерзавец. Врун. И убийца. Ты отвратительный человек. — Оборачивается. — В той машине, которая врезалась в нас… Это был ты! Значит, я была права. Врачи мне не верили, всё отрицали! Но я слышала выстрелы. Это был не случайный случай, а бандитские разборки! А потом… потом ты его убил. Чёрт. Не верю! Женю можно было спасти. Да, это так?

Молчу. Не знаю, что ответить.

В груди будто яд разливается и горит, разъедая все внутренности.

— Вы убили моего мужа. Моего ребёнка. Мою жизнь. Не хочу тебя больше видеть. Между нами всё кончено. Бог вам судья!

Ангелина сбегает вниз по лестнице, дёргает входную дверь, выскакивает в сад.

— Я не хотел. Это не я сделал! Да послушай же ты!

Рыкнув, я со всей дури вмазываю кулак в стену. На моё плечо опускается тяжёлая рука брата. Он крепко его сжимает, останавливая меня от того, что собираюсь сделать — бросится за ней следом, стиснуть в стальных объятиях, упасть на колени, молить о прощении. Дать ей ствол в руки, распахнуть грудь, выставив вперёд своё уродство. И приказать… чтобы стреляла. Туда. В центр шрама. Потому что я не хотел! Я не давал согласие на убийства мужа. Это был брат. Он всё решил за меня. Сам.

— Как ты мог?! — оборачиваюсь к нему, ору до хрипа в глотке.

— Да кто же знал? Что ты помешаешься именно на ней? Мир тесен, вот уж прикол! Вся ситуация до абсурда немыслима. Что за бред? Так не бывает! Как ты мог видеть её во сне и не видеть раньше в жизни?

— Потому что во мне бьётся сердце её любимого…

— Это бред! — Арслан заливается истерическим смехом. — Сердце — не мозг. Это всего лишь кусок мышечной ткани с кровью.

Но тем не менее, оно помнит. Оно тянет меня именно к ней.

Оно наполняет меня радостью и удивительными эмоциями, когда я вижу, касаюсь, целую эту девушку. И тогда… оно не болит. Когда она рядом. Когда кожа чувствует тепло, которое исцеляет. Моё сердце оживает. При виде Ангелины.

— Надо догнать её и всё объяснить. Ты, сука, выставил меня убийцей! Она думает, что я специально убил её мужа. Его ведь можно было спасти… Я бы не стал отнимать у неё жизнь.


Нарочно сказал у неё, потому что знаю, каково это терять любимого человека.

Я дёргаюсь вперёд, намереваясь догнать девушку, но брат меня останавливает, хватая за локоть.

— Оставь её. Она должна немного побыть наедине. Успокоиться. Принять правду.

Острая вспышка боли пронизывает область сердца, вышибая пол из-под ног. Схватившись за грудь, издав сдавленный хрип, я падаю на колени.

— Мрас! Твою ж мать!


Я дышу ртом. В глазах темнеет. Тело слабеет.

Мир пожирается тьмой, а коже становится очень холодно.

— Бля, только не это! — слышится где-то вдали. — Где таблетки? Сейчас принесу. Только не отключайся.

Глава 27

Ангелина


Я слышу голоса. Чёрт! Надо поторопиться. Быстро запихиваю пирог в духовку, после этого мешаю на сковороде уже подгоревшую фунчозу. Выключаю огонь. Умываюсь, торопливо приводя себя в порядок. Меняю передник, хватаю поднос со стола с приборами, спешу встречать гостей.

Хочется выглядеть гостеприимной и понравится единственному живому родственнику Марса. Натянув приветливую улыбку на губы, я отправляюсь к гостям, которые уже что-то бурно обсуждают в соседней комнате.

Но что я вижу, когда вхожу в гостиную? Чёрные глаза незнакомого полноватого мужчины, не очень приятной внешности, презренно жгут меня насквозь. Даже больно коже от его странного, подавляющего взгляда становится. Вроде как пытается выглядеть дружелюбным, но истинные намерения выдает язык тела.

Брат Марса совсем на него не похож. У него тёмные глаза, он чуть ниже ростом Марса и у него косматая борода.

Нет, такие мужчины меня ничуть не привлекают. Наоборот, пугают. Я совсем иначе себе его представляла. И не скажешь, что они — братья. Может названные? Из общего во внешности у них лишь татуировки. И дорогие шмотки.

— А вот и я! — улыбаясь, я вхожу в комнату с подносом в руках.

— Арслан, это — Ангелина. Она моя девушка.

Я дружелюбно киваю, начинаю сервировать стол. Но мне слишком тревожно. Пальцы дрожат, руки не слушаются, а ноги слабеют. Странная атмосфера сгущается в комнате. Давящая, мрачная. Его брат не человек, что ли? Может колдун? Потому что он смотрит на меня слишком презренно, будто порчу пытается навести. Или не рад? Почему? Не понравилась, наверно?