Джоанна старалась утешить молодую королеву.

— Ричард поглощен опасной борьбой, — объясняла она. — Ты думаешь, легко покорить целый остров? Он уверен, что мы в безопасности, и не утруждает себя сочинением писем. Ему сейчас не до описания битв. Надо сражаться, а не скрипеть пером!

Женщины сидели в зеленом саду, под сенью раскидистых деревьев.

— Посмотри, — Джоанна пыталась отвлечь невестку от невеселых мыслей, — посмотри, как здесь прелестно! Мы должны быть благодарны Ричарду за то, что он поселил нас в таком удобном, красивом месте.

— Да, конечно, — кивнула Беренгария, — но я не могу не думать о нем. А он… он думает обо мне, Джоанна?

Джоанна не стала говорить, что увлеченный битвами Ричард ни о чем другом, кроме войны, думать не в состоянии. Она всегда подозревала, что из Ричарда не получится преданного супруга, но ее печалило, что Беренгария убедилась в этом сразу же после свадьбы.

Любой новобрачной хочется насладиться безраздельным вниманием своего мужа, а уж если она боготворит его, и подавно. Поэтому неудивительно, что Беренгарии все сейчас было немило.

По серой каменной стене прошмыгнула зеленая ящерка. В следующий миг она уже скрылась в какой-то трещине. Джоанна проводила ее взглядом и тяжело вздохнула. Эти кусты, усыпанные яркими цветами, гранатовые деревья, росшие вперемежку с пальмами, — вообще весь этот сад олицетворял собой мир и покой. Даже не верится, что неподалеку отсюда ведутся кровавые, ожесточенные битвы. Исаак, наверное, упорно сопротивляется. Даже зная о превосходящих силах противника, он будет сражаться до последнего.

— Вчера до меня дошли тревожные слухи, — неожиданно сказала Беренгария.

— Какие? — насторожилась Джоанна.

— Говорят, у Исаака есть дочь, красивей которой на всем острове не найти. И будто бы это юное создание попало в плен к Ричарду.

— Что ж, этого следовало ожидать.

— Как ты думаешь, Ричард… воспользуется ее положением? — с замиранием сердца спросила Беренгария.

Джоанна опешила. Неужели Беренгария ревнует мужа к дочери Исаака?

— Я нисколько не сомневаюсь, что девочка попала в надежные руки, — уклончиво ответила Джоанна, которой не хотелось поддерживать этот разговор.

Однако Беренгария не успокаивалась.

— Мы так давно не получали от Ричарда известий! — выразительно произнесла она.

— Ну хорошо, — сдалась Джоанна, — скажи прямо, что тебе стало известно о Ричарде и дочери Исаака.

— Что она его приворожила… Джоанна, а вдруг поэтому Ричард и не присылает нам весточки?

Джоанна рассмеялась от души.

— Дорогая моя, неужели ты думаешь, Ричард способен тешиться с девицей, когда враг стоит у ворот?

— Но… между битвами бывают передышки.

— Ты совсем еще не знаешь жизни, Беренгария, — снисходительно улыбнулась Джоанна. — Поверь, как бы очаровательна ни была дочь Исаака, Ричарду нет до этого никакого дела.

— Но ведь все мужчины падки на женскую красоту.

— Только не Ричард.

— Ты просто меня утешаешь.

— Так вот, стало быть, почему ты затосковала, милая Беренгария! В твое сердце закралась ревность. Ты наслушалась сплетен. Да мало ли что наговорят злые языки? Я готова поклясться, что для Ричарда дочь Исаака — просто заложница.

— Твоими бы устами да мед пить! Но почему тогда он так долго молчит?

— Беренгария, пора бы понять, что тебе еще не раз предстоит надолго разлучаться с Ричардом. Ты часто не будешь знать, где он и что с ним. Ричард — великий воин, он будет постоянно сражаться. Сейчас он покоряет Кипр, потом затеет что-нибудь еще более грандиозное. Ты должна это терпеть, милая. От тебя требуются понимание и любовь.

— Я постараюсь. Но… мне очень тяжко, Джоанна. Ричард так давно не подает о себе вестей… а тут еще пошли сплетни про эту девушку.

— Люди все время будут сплетничать. Не обращай внимания. Просто люби Ричарда и ни о чем его не спрашивай. Ему не понравится, если ты начнешь приставать к нему с расспросами. Он не должен чувствовать себя связанным. Если ты станешь для него обузой, ты его быстро потеряешь. Он поместил тебя… нас… в надежное место. Будь ему благодарна за то, что он о нас побеспокоился, Беренгария. Это свидетельство его любви. Не забивай себе голову досужими домыслами. Право, в них нет ни капли истины. Я слишком хорошо знаю своего брата…

Джоанна запнулась и с грустью взглянула на Беренгарию. А что, если объяснить ей истинную причину холодности Ричарда? Сказать: «Ричард не такой, как другие мужчины. Он не считает женщин военной добычей. Ричард вообще не очень интересуется женщинами…»

Но язык словно присох к гортани.

Нет, она не смеет сказать Беренгарии такое!

— О королевских семьях всегда ходят разные слухи, — утешающе произнесла Джоанна. — Стоит нам на кого-нибудь посмотреть, и люди уже судачат, что мы любовники. Не унывай, Беренгария. Как только у Ричарда будет на войне передышка, он о нас вспомнит.

— Да, но я надеялась, что он будет помнить обо мне всегда… как я о нем.

— Дорогая моя, он воюет, а ты сидишь у окошка и вышиваешь. Неужели ты не чувствуешь разницы?

— Чувствую! Конечно, чувствую! — Беренгария покраснела от стыда. — Ах, какая я глупая!

— Нет, ты просто не знаешь мира и мужчин, — ободряюще улыбнулась Джоанна.

— Я так рада, что ты поехала со мной! Ты меня многому научила.

— Это немудрено. У меня больше опыта — я уже успела и побывать замужем, и овдоветь.

Внезапно они услышали топот копыт.

Беренгария вскочила, глаза ее радостно вспыхнули.

— Это от Ричарда! Наконец-то!

Они выбежали во двор и увидели девочку, совсем ребенка. Она сидела верхом на лошади. Темные, густые, роскошные волосы струились по ее хрупким плечикам, а в черных глазах притаился страх.

С девочкой приехали двое рыцарей. Они привезли послание от Ричарда.

Он велел им приютить киприотскую принцессу, дочь Исаака Комнина. Обращайтесь с ней ласково, писал Ричард, она не повинна в том, что ее отец обманул короля.

Беренгария даже засмеялась от удовольствия, убедившись, что дочь Исаака — еще совсем невинное дитя.

— Помогите принцессе слезть с коня! — радостно крикнула она.

А Джоанна сказала:

— Мы сами о ней позаботимся.

Девочка предстала перед ними, и обеим королевам стало жаль бедняжку, чья родина оказалась под пятой завоевателей. Они привели принцессу в дом, стараясь ее ободрить и уверить в своем дружелюбии.

Девочка понемногу перестала дичиться.

— Ты видела короля Ричарда? — спросила ее Беренгария.

— Только мельком. Меня привели к нему, и мой отец умолял короля не причинять мне вреда. Тогда король приказал привезти меня к вам.

Беренгария погладила девочку по голове.

— Не бойся. Мы позаботимся о тебе. Ни один волос не упадет с твоей головы.

— Да, но мой отец остался там… — прошептала девочка, и в ее глазах блеснули слезы.

— Твой отец сам виноват: он бросил вызов королю. Но ты тут ни при чем. Не горюй! Тебе будет у нас хорошо. Я рада, что мой муж прислал тебя к нам, — принялась успокаивать малышку Беренгария.

И она действительно радовалась, ведь ей стало ясно, что слухи о связи Ричарда с дочерью Исаака не имеют под собой никаких оснований.

Чуть позже, выглянув в сад, Джоанна услышала, как Беренгария тихонько напевает песню, которую сочинил Ричард.

* * *

Болезнь мало-помалу отпускала Ричарда, но он был сильно изможден и до поры остерегался появляться среди своих солдат, не желая ронять себя в их глазах. Они должны считать его полубогом, а полубоги не хворают!

Ричард был безмерно благодарен Ги де Лузиньяну. Если б не Ги, неизвестно, как бы все обернулось. Хорошо, что рядом есть человек, которому можно доверять! Конечно, Ги рассчитывал вернуть себе титул иерусалимского правителя, но Ричард чувствовал, что им движет не только честолюбие. Ги — отличный воин и ценит в других отвагу.

Сейчас главное — побольше отдыхать. А это ох как нелегко, ведь ему уже надоело лежать. Хочется вскочить, побыстрее приняться за дело, но горький опыт подсказывает, что раньше времени подниматься не стоит, иначе болезнь одолеет его с новой силой.

И вот однажды, когда Ричард еще лежал в постели, к нему явились посланцы от короля Франции. Ричард жадно расспрашивал их о Филиппе. Его обуревали противоречивые чувства: с одной стороны, Ричард очень надеялся, что Филиппу не удастся взять Аккру без его помощи, а с другой, тревожился за жизнь своего друга-соперника. При расставании Филипп пообещал повременить с наступлением на Аккру до приезда Ричарда. Он даже поклялся, что они пойдут на приступ крепости бок о бок, однако Ричард не доверял французскому королю. Ежели Филиппу представится возможность победить в одиночку и снискать славу только себе, он не устоит.

Но, судя по всему, такой возможности не представилось.

— Как поживает король Франции? В добром ли он здравии? — поинтересовался Ричард.

Ответ был утвердительный.

— А каковы его военные успехи?

— Они довольно весомы, — осторожно ответили гонцы, и Ричард понял, что Филипп терпит неудачу за неудачей.

«Ага! — торжествующе подумал он. — Без меня ты не обойдешься!»

— Государь сетует на ваше промедление и просит поторопиться, ваша светлость, — сказал гонец, напоминая Ричарду, что он вассал французского короля.

Ричард вскипел. Он терпеть не мог, когда Филипп указывал ему на вассальную зависимость Нормандии.

— Передайте французскому королю, — надменно ответил Ричард, — что его величество король Англии сам решает, когда ему пуститься в путь.

Однако посланцы настаивали. Дескать, король Франции требует, чтобы герцог Нормандский не мешкал с отплытием. Он нужен королю в Аккре. Не следует забывать о главной цели похода, которая состоит вовсе не в покорении новых стран, а в возвращении святой земли христианскому миру.