Если не считать пары царапин, никто из них не пострадал.

Однако среди напавших на них мужчин Роберт не увидел ни одного из тех работорговцев, которых они видели в логове.

А значит, это не конец.

Роберт не думал, не мог поверить, чтобы жители трущоб вдруг поднялись по призыву работорговцев и бросились им помогать. Они не сделали этого в случае с Декланом, хотя тогда все происходило в других трущобах.

Но то ли работорговцы придумали что-то новое, сделавшее их призыв более действенным, то ли обитатели этих трущоб не разделяли общей ненависти к этой банде – Роберт не знал, – но атаки следовали одна за другой. Единственный плюс состоял в том, что нападавшие не собирались рисковать жизнью и, столкнувшись с сопротивлением, предпочитали ретироваться. Они были не настолько преданы работорговцам.

Роберт и его команда сменили тактику. Они больше не наносили смертельных ударов, а просто обращали нападавших в бегство.

Несмотря на ограниченное пространство, они неизменно стояли защитным кольцом вокруг Эйлин. Она держалась хорошо. Одного взгляда на ее лицо хватало, чтобы увидеть доказательство ее обычной упрямой решимости. Роберт заметил блеснувший в темноте клинок и понял, что Эйлин держала в руках маленький кинжал. Но почему-то совсем не удивился. Напротив, ему даже не приходило в голову, что она может струсить и не станет бороться.

Не успела эта мысль промелькнуть в его голове, как он увидел, что из соседнего заулка выскочил мужчина и набросился на него, другой прыгнул из окна на Эйлин.

Однако Эйлин его заметила. Быстрый взмах кинжала, и мужчина, взвыв от боли, бросился наутек. Люди Роберта все видели, он надеялся, что другие тоже. Видели, что она будет драться, и это заставило их задуматься, да и его людям такое открытие пришлось весьма кстати.

Тем не менее нападавшие задержали их. До границы трущоб оставалась еще сотня ярдов, а они все продолжали свои попытки остановить их, не дать им выбраться в более безопасное место.

Но где же работорговцы?

Роберта это беспокоило все сильнее.

Отбивая атаки этих людей, они несли хоть и мелкие, но потери. К счастью, они привыкли к баталиям, продолжавшимся в течение нескольких часов, если не дней. Даже бегство в подобных обстоятельствах не было для них чем-то новым.

Но работорговцы этого не знали – других людей такая длительная драка могла измотать до крайности.

Наконец впереди замаячила граница трущоб. Дальше шла достаточно широкая улица, залитая мягким лунным светом.

Но – о, ужас! – в самом конце улочки внезапно появились работорговцы, плотной стеной перекрывшие дорогу. В руках и поясах громил поблескивала сталь клинков.

Эта стена угрожала остановить их бег и отбросить назад. Преследователи из местных жителей с воем наступали им на пятки. Их разъяренная армия толкала Роберта и его людей прямо в лапы работорговцев. До них оставалось двадцать ярдов.

Роберт вдруг осознал, что ухмыляется, чего с ним не случалось уже многие годы. Взяв Эйлин за руку, он крепко сжал ее.

Десять ярдов.

И тут он заметил то, что нужно.

– За мной!

Нырнув направо в крохотный закоулок, он потащил Эйлин за собой.

А дальше… Не будь ситуация такой опасной, это было бы даже весело. Роберт уже забыл, когда последний раз играл в такую игру, очевидная и близкая опасность только добавляла остроты.

Хитрость заключалась в том, чтобы вести себя непредсказуемо. Делать то, что противник ждет меньше всего, а еще лучше совсем не ждет. Терять им было нечего, а выиграть они могли все. Роберт отбросил всякую осторожность, он просто… играл. Играл от души.

Они бежали по улочкам и закоулкам, сворачивая то туда, то сюда совершенно непредсказуемым образом. На одной из узких улочек они наткнулись на трех охотившихся за ними работорговцев, напали на них и перебили всех. Теперь и все его люди ухмылялись до ушей.

Что до Эйлин, то где-то по дороге она обзавелась чугунной сковородой на длинной ручке и орудовала ею с поистине впечатляющей эффективностью.

Они сталкивались то с одной, то с другой группой преследователей, но, поскольку тем пришлось разделиться, чтобы искать их, численное преимущество всегда оказывалось на их стороне, и они с легкостью справлялись с противником. Постепенно число преследователей уменьшалось.

Они бежали то вправо, то влево, то вверх по улице, то вниз и в конце концов, как и планировалось, беспрепятственно выбежали из трущоб на широкую улицу по той же улочке, по которой шли изначально.

Оставшиеся работорговцы рассеялись по узким улочкам, пытаясь отыскать их в лабиринте трущоб. Тем не менее почти сразу же раздался крик. Работорговцы оставили кого-то караулить их в конце улочки.

Роберт понял, что медлить нельзя. Не дав своим людям и Эйлин отдышаться, он бросился прямо вперед, в лабиринт узких улиц между Уотер-стрит и набережной. Он не знал, решатся ли работорговцы последовать за ними туда. Увидев, что одна группа решилась, он чертыхнулся.

– Другие попытаются обойти нас по набережной. – Он мгновенно изменил направление и потащил Эйлин, продолжавшую держаться с необычайным мужеством – или женственностью? – по улице, которая вела прямо к довольно широкой части набережной. Впереди маняще поблескивала темная вода.

Они выскочили на старые доски пристани, лишь ненамного опередив вторую группу работорговцев. Как и подозревал Роберт, они хотели отрезать им путь. Работорговцы были слишком близко, чтобы просто убежать от них.

Роберт повернул Эйлин, чтобы она оказалась у него за спиной, а сам приготовился отразить угрозу. Его команда с саблями и ножами в руках выстроилась в шеренгу рядом с ним.

Работорговцы – их было четверо – подняли свои короткие абордажные сабли и пошли в атаку.

– Миллер! – крикнул Роберт.

– Я здесь, сэр!

Роберт бросил быстрый взгляд налево и увидел Миллера, который, стоя на корме шлюпки, направлял ее ближе к ним. Он обменялся взглядом с Эйлин.

– Идите! Садитесь в лодку.

Это было время прилива, и по высокой воде шлюпка могла с легкостью отчалить в любую минуту.

Роберт снова повернулся лицом к нападавшим, и как раз вовремя, чтобы, резко вскинув саблю, отразить предназначавшийся ему удар. Вместе с тем он почувствовал, что Эйлин уже не стоит у него за спиной.

Этот бой не отличался элегантностью. Работорговцы напирали изо всех сил, но Роберт и его люди не зря годами практиковались в запрещенных приемах. В ход пошли рукоятки сабель, кулаки и удары ногами. У всех четверых работорговцев по лицам стекала кровь, и вскоре они один за другим попадали на землю. Однако им на смену пришли те пятеро, что преследовали команду Роберта по лабиринту улиц.

Роберт ударил одного из них головой. Потом на секунду повернулся, чтобы удостовериться, что Эйлин с помощью Миллера садится в шлюпку, и снова бросился в драку, как раз в тот момент, когда второй работорговец собрался распороть ему живот.

В конце концов им удалось победить и этих пятерых, но Роберт уже видел, как, громко стуча сапогами по дощатой набережной, к ним бежали следующие. Дьявольщина, откуда их столько?

– Брейк! – Его люди знали этот сигнал. И он не означал отступить. Он означал изо всех сил сделать последний бросок вперед… а потом бежать.

Коулман, Фуллер и Харрис отбросили своих противников назад, потом побежали и, перебравшись через ограждение набережной, спрыгнули вниз к шлюпке, которую Миллер подогнал совсем близко к ним.

Роберт уже собирался сделать то же самое, но увидел, что Бенсон с трудом отбивается от двух бандитов. Вместо того чтобы бежать, он проткнул своего противника и бросился на второго бандита, наседавшего на Бенсона. Воспользовавшись этим, Бенсон опрокинул головореза и побежал к шлюпке.

Роберт взмахнул саблей – более длинной, чем у работорговца, – и, описав ею дугу, заставил его отскочить назад. Он повернулся, чтобы последовать за Бенсоном, но едва успел увернуться в сторону от блестящего клинка, которым очередной бандит взмахнул прямо у него перед носом. В темноте этот человек, крадучись, обошел его со спины.

Работорговец нагло ухмылялся:

– Не так быстро, мой добрый сэр.

Хлоп!

Звук пистолетного выстрела – близкий и совершенно неожиданный – заставил всех замереть. Работорговец дернулся и перестал ухмыляться. Его сабля, дрогнув, выпала из внезапно обессилевшей руки.

Все стояли не шелохнувшись. Роберт услышал стук своего сердца. Он оттолкнул скрючившегося работорговца в сторону и метнулся к ограждению набережной. Опершись о каменные перила, он перемахнул на ту сторону и прыгнул в шлюпку.

– Вперед!

Миллер с помощью Харриса уже разворачивали ее от берега.

Несколько работорговцев подбежали к ограждению, собираясь перепрыгнуть, однако блеск поднятых сабель заставил их еще передумать.

Расстояние между шлюпкой и берегом увеличивалось. С таким количеством людей на борту шлюпка двигалась довольно медленно, но потом Коулман и Фуллер взяли еще два весла и добавили свою силу к стараниям пары матросов, которые приплыли с корабля вместе с Миллером и гребли что есть мочи.

Работорговцы размахивали своим оружием, но внезапно их внимание привлек крик, раздавшийся с другого конца пристани.

С радостными воплями бандиты побежали туда. Роберт, стоявший на корме, внимательно всматривался в ночь…

– Проклятье! Они раздобыли лодку. Небольшую. – Он быстро окинул взглядом гавань, сел на скамейку рядом с Эйлин напротив Миллера и показал туда, где стояла на якоре флотилия торговых судов. На взгляд непосвященного она могла показаться беспорядочным нагромождением кораблей. – Давай между ними. И доставайте все весла. Похоже, игра «поймай меня, если сможешь» еще не закончена.

В ответ послышалось одобрительное хмыканье. Но приказ был мгновенно выполнен, и вскоре в темную воду опустились еще три пары весел. Роберт взял последнюю пару весел, которую передали ему и Эйлин. Он наклонился, пристраивая одно из них в уключину.