Елена Сокол - Сердце умирает медленно

– Моя фирма – один из организаторов мероприятия, – похоже, к его непосредственности и чудным бровям так просто не привыкнешь.

Он виновато прикусил губу, и я машинально сделала то же самое.

– Правда? – неосознанно приложила ладонь к сердцу.

– Абсолютная.

– Тогда почему вы не с ними? – махнула в сторону удаляющейся по дороге делегации.

– Вы про мэра и членов парламента? – мужчина скривился. – Ребята приехали попиариться. У меня – другой интерес.

– И какой? – спросила я и спохватилась. – Я не в том смысле, что вы тоже хотите продвинуть свой бизнес, я…

Дэниел приподнял брови, одаривая меня внимательным и довольно скептическим взглядом:

– Такие акции проводил мой отец. Хотел привлечь внимание к проблемам больных детей и собрать деньги, необходимые для их лечения. Ну а я… У меня нет личных целей. Хотя… Если есть возможность задействовать свои связи и ресурсы, чтобы помочь кому-то, то почему бы и нет?

Я захлопала ресницами.

– Тогда я рада, что встретила вас. И познакомилась с вами. Как сказала бы моя мать, вы делаете нужное дело, мистер…

– Бойд, – он опять протянул руку. – Дэниел Бойд.

– Звучит как… – произнесла я, пожимая ее.

Она была горячей и твердой.

– Знаю, – ему не удалось удержаться от смешка. – Не хотите составить мне компанию, Эмили? Я еще не все работы успел просмотреть.

– Неудивительно, ведь выставка только открылась, – ляпнула я, мысленно обругав себя за то, что посмела умничать.

Но Дэниел, кажется, не обратил внимания на мою реплику. Он продолжал смотреть выжидающе, и только его большие зеленые глаза светились одобрением.

– Пойдемте.

И мы двинулись дальше плечом к плечу.

– Может, мой вопрос покажется вам неуместным или грубым, но я должен спросить, – мой новый знакомый прочистил горло.

А до меня легким ветерком донесся его аромат: запах кожи с тонкой ноткой терпкого парфюма.

В отличие от Райана, пахнувшего свежестью и юностью, Дэниел прямо-таки источал запах мужчины, обладающего опытом и силой, если так можно сказать. Это пугало и манило одновременно.

– Хотите спросить, как здесь оказался мой рисунок?

– Я… в общем, да, – он щелкнул затвором фотоаппарата возле одной из работ и виновато посмотрел на меня.

– Понимаю, – я кивнула. – Большинство из детей… из тех, кто рисовал для проекта, обречены. Некоторые умерли. Мне восемнадцать, и я должна была оказаться в их числе. Я тоже была при смерти. Буквально пару месяцев назад. Тогда я выглядела едва ли на четырнадцать. Высохшая, бледная – ходячий труп. Да и сейчас не намного лучше, – мы обменялись мимолетными взглядами. – Но мне повезло. Я получила шанс… и обрела надежду. Теперь я здорова. Или, по крайней мере, выгляжу таковой.

Дэниел остановился, чтобы внимательно, с ног до головы, оглядеть меня.

– Я… Я бы никогда не предположил…

От воспоминаний и тяжких дум шрам, разрезающий грудь пополам, слегка заколол.

– Поэтому я и рисовала угольным карандашом. Удобно делать это лежа. Не было сил стоять у мольберта и возиться с красками.

– Не буду спрашивать, что с тобой случилось, это совсем неэтично, – он прокашлялся с таким выражением лица, словно ему стало больно глотать. – Знаешь, почему меня привлек твой водопад Эмили?

– Почему?

– Я видел его однажды.

– И даже… не то чтобы однажды… – Дэниел задумчиво почесал лоб. – Я вырос в Сетле, оттуда полчаса езды до озера Малхэм. В детстве я с родителями ездил отдыхать в деревушку с одноименным названием на берегу озера. Красивое местечко, окруженное стенами из известняковой породы… с потоком воды, бегущим через всю деревню. Бывала в тех краях?

– Вроде нет.

– Мне нравилось гулять по окрестностям, я доходил до живописного ущелья с маленькими водопадами, вырубленного прямо в горном склоне и образованного водой из тающих ледников. Там еще есть извилистые гравийные дорожки…

– Водопады в ущелье? – перебила я.

Это заставило Дэниела остановиться.

– Да.

– Вы думаете, что на моем рисунке один из тех самых водопадов?

Его брови поползли вверх.

– Я почему-то решил, что ты рисовала его по памяти… Он очень похож на водопад Джанетс Фосс.

– Нет, – я пожала плечами и нахмурилась. – То есть… Я никогда не видела его, но, когда рисовала, он стоял перед глазами так отчетливо… Простите, звучит довольно странно…

Я мотнула головой, и мы двинулись дальше.

– Ничего, – Дэниел опять остановился и щелкнул одну из картин. – Но мне показалось, что я его узнал.

– Разве все водопады не похожи друг на друга? – усмехнулась я, отгоняя волнение.

– Твой напомнил мне о детстве, – его голос дрогнул. – И о родителях, которых больше нет.

– О, сожалею…

– Ничего, – он бросил на меня полный грусти взгляд. – Что с тобой, Эмили? Ты хромаешь.

Мужчина взял меня под локоть, и, только почувствовав поддержку, я осознала, что жгучая боль не дает мне опереться на ногу при ходьбе.

– Наверное, натерла.

– Бывает, – он без стеснения присел и осмотрел кожу выше моей пятки. – Да, нехорошо. Уже немного кровит, – осторожно ослабил и спустил опоясывающий щиколотку ремешок. – Вот так, – встал, оглянулся по сторонам. – Сиди здесь, Эмили. Сейчас я вернусь, – подвел меня к скамье, усадил и торопливо направился к трем молодым девушкам, которые поедали мороженое и скучали возле какой-то картины.

Я растерянно осмотрела ногу. Надо же, так заболталась, что не заметила, как стерла кожу в кровь. Еще и водопад: неужели он и правда реальный? Но где я могла его видеть раньше, чтобы подробно, вплоть до мелких деталей, изобразить на бумаге? В учебнике? По телевизору? Странным было и то, что я не помнила, как нарисовала его. Даже уставилась тогда непонимающе на готовую работу, чтобы изучить кое-какие штрихи, которые будто в трансе наносила, не отдавая себе отчета в том, что делаю.

– Это должно помочь, – Дэниел присел, вытянул руки, и я смогла видеть, что он зажал между пальцев.

– Пластырь? – улыбнулась я.

– Угу. Мне одолжили.

Мое сердце забилось быстрее, когда его сильные руки приподняли мою ногу. Я почувствовала, как он прикладывает к моей коже липкий прямоугольник с мягкой сердцевиной, а затем нежно поглаживает, чтобы тот не отпал. Описать свои ощущения можно было только так: О БОЖЕ МОЙ…

– Спасибо большое, – мой голос оборвался на середине фразы. Чертово волнение. – Наверное, каждая девушка должна таскать с собой эту штуку, когда надевает новую обувь, но у меня не было подобного опыта… И вообще, я в последние дни много ходила, но в кроссовках, доктор рекомендовал… – я вознесла взгляд к небесам. – Господи, что я несу…

Мне хотелось, чтобы Дэниел сказал нечто учтивое, что полагается обычно говорить в ситуации, когда твой собеседник так люто облажался. Что-то типа «все нормально» и быстро сменить тему. Но он сидел на корточках, глядя на меня снизу вверх, и вглядывался в мое растерянное лицо, хмуря свои забавные светлые брови. И мне совсем не нравилось выражение его лица. Такое… проникающее в душу, настоящее, ранимое и очень интимное.

– Как ты? Можешь идти? – вдруг спросил он, выныривая из своих мыслей и возвращаясь на землю.

Я встала. Сделала шаг, еще один, и только тогда поняла, что держусь за его локоть, и поспешно отпустила руку.

– Значительно лучше. Миллион благодарностей!

– Тогда, может… – Дэниел тяжело вздохнул, подбирая слова. Мы были лишь двумя незнакомцами, случайно разговорившимися на улице, но что-то неосязаемое словно притягивало нас друг к другу. – Съедим по мороженому?

От меня не ускользнул тот факт, что в голосе мужчины было столько же надежды, сколько горечи и грусти.

– С удовольствием. Если только ты никуда не торопишься…

– Я?.. Нет.

Он убедился, что я могу идти, и мы двинулись по дороге.

Не помню, что он мне рассказывал, не знаю, отвечала ли я ему. Прогулка прошла как во сне. Мы смеялись, фотографировали природу и детишек, отдыхали в тени деревьев, убегали от гусей, качались на качелях. Мое сердце замирало и волновалось, когда наши взгляды встречались. Я слушала его и ела мороженое из рожка, но не чувствовала ничего: ни вкуса, ни обжигающей сладости. Я онемела, оторопела. Неважно, о чем был наш разговор. Главное, что мы находились рядом друг с другом. Меня притягивали глаза Дэниела. В них жила искренность, она притаилась за зрачками, точно хрупкая белая птица, боящаяся расправить крылья и взлететь.

* * *

– Кто это? – мама застыла у двери, комкая в руках подол фартука.

– Что? – вся кровь в организме, кажется, ударила в мои щеки.

Быстро прошла мимо нее, моля, чтобы автомобиль скорее тронулся с места.

– Кто тебя подвез, спрашиваю? – донеслось в спину.

– Дэниел… он… – остановилась в гостиной и пожала плечами, – мой новый друг.

Мать посмотрела в сторону удаляющейся машины и закрыла дверь. Повернулась ко мне и смерила недоверчивым взглядом:

– Друг?

– Да, – утвердительно кивнула, видя, как расширяются ее зрачки.

– Да этот мужчина лет на десять тебя старше!

– Наверное, – наивно улыбнулась я, продолжая краснеть. – Он один из организаторов выст…

Проговорилась. Черт.

– Ты была там, – она не спрашивала.

Из ее груди вырвался вздох разочарования.

– Ничего страшного, – я облизнула губы. – Выставку устроили под открытым небом, никаких микробов.

Ее плечи даже не опустились, они разочарованно рухнули вниз.

– На солнце?

– Нет, мам, – меня уже напрягало изображать из себя примерную дочь. Прямо не терпелось вырваться из-под ее опеки. – Я в курсе, что мне нельзя находиться в жару на улице, это несовместимо с моими лекарствами. Я – не глупый ребенок. Но мы с Дэниелом много времени провели в тени, в кафе… – заметив, как сжимаются ее челюсти, прикусила язык.

– А вы что…

– Нет! – не дала ей договорить. – Мы только сегодня познакомились. Совершенно случайно. Ничего такого, и… ну… – Я прочистила горло. – Почему я, вообще, должна оправдываться? Мне – восемнадцать, что хочу, то и делаю.