«Свидание ли это? Определенно. Кого хотят обмануть два взрослых человека, назначая новую встречу в парке? У нас возник интерес друг к другу. Но какого рода? А если он пожалел меня, и эта встреча – его очередной благотворительный проект? Ну, типа “помоги чудесно исцелившемуся ребенку стать полноценным членом общества и пройти реабилитацию”».

Сомнения продолжали меня терзать даже тогда, когда я свернула на улочку, ведущую к парку. Остановилась у очередной витрины и покачала головой. «Разве кто-то может воспринимать тебя как женщину, если ты выглядишь серым, худым, угловатым подростком? Так и есть – Дэниел пожалел тебя. Ну и ладно. Это скорее нормально.

Вопрос в другом: почему тебе так отчаянно хочется, чтобы он смотрел на тебя по-другому? – достала резинку, забрала волосы в тугой хвост на затылке. – А как же Райан? Забыла о нем? Нет, конечно. Но он теперь с Шейлой, – и сама не заметила, как обратилась к своему новому сердцу: – Ты не знаешь, кто такой Райан. Тебя здесь еще не было. Его любило мое прежнее сердце. Вот».

Только я хотела мысленно добавить что-то еще, как вдруг оно будто подпрыгнуло, заставив меня инстинктивно приложить ладонь к груди. И в этот момент что-то мелькнуло в отражении витрины – и столь неожиданно, что у меня перехватило дух.

«Она. Девушка. Я ее видела. В парке».

Резко обернувшись, заметила ее в толпе людей на другой стороне улицы. Сделала шаг, вглядываясь в силуэт в развевающемся синем платье, и оторопела – незнакомка повернулась и взглянула через плечо – прямо на меня. И сердце в груди подпрыгнуло от волнения.

– Эй! – окликнула я ее, повинуясь внезапному порыву.

Но она стремительно отдалялась в противоположную от парка сторону.

Черт.

Я бросилась за ней, но тотчас отскочила от проезжей части – движущийся на высокой скорости автомобиль оглушил меня сигнальным гудком.

– Боже… – замерев на краю тротуара, схватилась за голову.

Нельзя забывать, что ты посреди шумного городского муравейника. Огляделась. Машины сновали туда и сюда, не давая ни единой возможности быстро перейти дорогу. Тогда я бросилась к пешеходному переходу, стараясь держать в поле зрения удаляющееся синее пятно.

– Извините, ох, прошу прощения, – расталкивая тех, кто шел навстречу на зеленый сигнал светофора, побежала вперед.

И, едва ли не задыхаясь, метнулась туда, куда направилась загадочная девушка. Мне повезло, что я была в кроссовках и удобной одежде – расстояние между нами сокращалось. Не знаю, что собиралась сказать ей, если догоню, но понимала одно – мне нужно успеть. Заставить ее остановиться, обернуться и посмотреть мне в глаза.

Достигнув перекрестка, замедлила шаг. Пытаясь унять сердцебиение, начала высматривать ее в толпе. Куда она подевалась? Не могла же раствориться в воздухе? И, наконец, увидев незнакомку, стремительно удаляющуюся вдоль по Оксфорд-стрит, опешила: она что, тоже бежала? Как она могла так быстро оторваться от меня на целых пятьдесят метров?

Времени не было. Я совершенно не думала о том, что Дэниел будет ждать меня в парке, когда понеслась за девушкой следом. Когда казалось, что теряю ее из виду, силуэт в синем снова возник на горизонте. И у меня будто открылось второе дыхание, чтобы идти за ней, как за неведомой призрачной надеждой.

– Стой! Пожалуйста! – крикнула я, когда она очутилась возле двери в какое-то здание.

И тогда незнакомка опять наградила меня взглядом. Коротким и печальным. Я уж было решила, что она услышала меня и решила подождать, когда поняла, что она смотрит не на меня, а куда-то вдаль, словно ищет кого-то в толпе. Затем она мягко приподняла полы платья, сделала шаг к двери и… исчезла.

Иначе и не скажешь, потому что лично я не видела, чтобы та открылась и закрылась.

Незнакомка пропала. «Может, она еще на улице, и ее не видно с этого ракурса?» – подумалось мне, но когда я отступила в сторону, все сомнения в один миг развеялись. Девушки нигде не было видно.

Тяжело дыша, я прислонилась к каменному выступу здания. Зажмурилась, открыла глаза – ничего и никого.

Только через пару секунд стеклянную дверь распахнул молодой человек. Он нес в руке огромный футляр, напоминающий по форме гитару или что-то похожее, но покрупнее. Я отошла назад и внимательно посмотрела на строение. Что это вообще такое? Много бетона и стекла. В окнах, как в витринах, красовались плакаты: на них были изображены музыканты с различными инструментами. Чуть поодаль стоял стенд, на котором виднелось нечто вроде афиши. RNCM[6] – значилось на верхней нише фасада.

Консерватория?

Я захлопала ресницами.

Ответов всего два. Либо девушка – просто прохожая, на которой я по непонятной причине зациклилась, либо она мне мерещится, и отнюдь не случайно. Хотя я ничему бы не удивилась, особенно после появления в моей жизни музыки, которую никто не слышит.

Музыки…

Я еще раз вгляделась в широкие окна, бликующие на солнце.

И опять же ответов назревало всего два.

Если она призрак, и ее никто кроме меня не видит, значит, ее целью было довести меня до остановки сердца или… сказать что-то. А может, и показать…

Недолго думая, я кинулась к двери и посмотрела через стекло.

Холл был просторным и светлым. Ослепительно белые потолки, на стенах – красные панели, наверное, с какой-то справочной информацией. На полу – красные же кадки с растениями.

Повсюду сновала молодежь, у некоторых студентов были футляры с инструментами, за спинами – вместительные рюкзаки.

Я вошла внутрь.

Меня никто не пытался остановить, поэтому я, оглядываясь в поисках незнакомки, поспешила прямиком к информационному стенду. Затесавшись в толпу молодых людей примерно моего возраста, я продолжила наблюдать за студентами, в надежде увидеть того, кого искала. И незнакомка не заставила меня долго ждать: копна каштановых волос мелькнула у подножия деревянной лестницы, а затем я уже отчетливо увидела и синее платье…

Девушка преодолевала ступени, поднимаясь на второй этаж.

Я – как пожарный на вызов – метнулась за ней. Взбежала по ступеням и очутилась в длинном коридоре с десятком дверей.

– Вы не видели девушку в синем платье? – спросила у девчонки, прислонившейся к стене.

Вокруг сновало много народа, и все были одеты в повседневную одежду: джинсы, рубашки, кардиганы.

Неудивительно, что она взглянула на меня, подозрительно насупив брови:

– Не-а.

Я двинулась дальше, сканируя взглядом каждого, кто встречался мне на пути.

– Вы не видели?..

И каждый отвечал отрицательно.

– Вы не видели здесь девушку в синем платье? – спросила у парня, который взялся за ручку двери.

– Что? – посмотрел на меня непонимающе. – А-а-а… нет.

Я в отчаянии опустила плечи. Он виновато улыбнулся и вошел в помещение. И вдруг что-то заставило меня насторожиться. Звук. Мелодия, которая доносилась изнутри и оборвалась, как только дверь в помещение закрылась.

Набравшись смелости, я вошла следом за парнем и очутилась в огромной аудитории с высокими потолками, заставленной и стульями, и самыми разнообразными инструментами.

К счастью, никто из присутствующих не обратил на меня внимания. Юноши, девушки и пожилая женщина, вероятно преподавательница, были погружены в происходящее действо: посредине зала начинали играть музыканты.

Невысокий, тощий паренек выдавал пробирающую буквально до костей тончайшую трель из нежных нот на флейте. За его спиной пышная блондинка, скользя подушечками пальцев по клавишам, подхватывала эту божественную мелодию, оживляя ее звуками рояля. Стоящие возле них полукругом юные особы в одинаковых голубых кофточках занесли смычки над скрипками и виолончелями, готовясь вступить.

И тогда меня окончательно пригвоздило к полу. Клянусь, слезы сами брызнули из глаз, стоило грустным звукам заполнить помещение. Я уже не искала девушку в синем, на подсознательном уровне я понимала, что не найду ее здесь. Но вот она – та самая мелодия, трогающая до глубины души всех слушателей, замерших в немом восторге.

Вот почему незнакомка меня сюда привела.

Руки музыкантов порхали над инструментами, а перед моими глазами проносились, словно волны, дивные картины. Цветущая зелень, благоухающие цветы в тенистых зарослях кустарника, блестящая гладь озера и мерный шум воды, падающей со склона…

Мелодия возвращала меня туда, где я никогда не бывала. В те места, которые я видела только во сне. В места, воспоминания о которых были заложены в моем сердце. И это я осознавала совершенно твердо.

Музыка прошивала насквозь, наполняла меня до краев, бередила душу. Она оказалась столь пронзительно печальной и красивой, что чувство счастья и тревожной безвыходности, попеременно сменяя друг друга, захлестывали беспощадным цунами и заставляли меня дрожать в такт мелодии.

Как прекрасно и невыносимо! Я стояла, слушала и не понимала, как музыканты вообще выносят подобное напряжение: передают эмоции через ноты, не позволяя ни собственной душевной слабости, ни чувствам, резонирующим с произведением, внести диссонанс в общую нить мелодии.

– Что это? – спросила я, когда зал взорвался аплодисментами.

– Вы о чем? – улыбнулся молодой человек, вслед за которым я вошла в аудиторию.

– Я о… – взмахнула руками. – Обо всем…

Он рассмеялся:

– Не понимаю.

– Что это за музыка? – перешла на шепот, потому что преподавательница начала что-то говорить студентам.

– А… – парень качнул головой. – Рольф Лёвланд, – улыбнулся еще раз. – «Сад Эдема»[7].

– Спасибо, – покачнулась я.

– Вы плачете, – он подхватил меня под локоть.

– Знаю.

-18-

Размазывая слезы по лицу, я выбежала из здания и понеслась прочь. Мне было страшно. Дико страшно. До безумия.

Видения, слуховые галлюцинации, призраки – это уже слишком. Либо у меня опухоль растет в голове, либо мне самое место в психиатрической клинике. С нормальными людьми ничего подобного не происходит.