– Не стойте там в грязи, – хохотнул Гас. – Заходите.

Двое пожилых мужчин последовали за хозяином в дом и окончательно испачкали пол. Клементина не возражала – радовалась, что хоть кто-то пришел их проведать. Вряд ли нагрянут другие гости: она знала, что все местные думали о ней, что сам округ Танец Дождя думал о ней – все это безжалостное, беспощадное место. Она была здесь чужачкой, накрахмаленной леди без земли в сердце, достойной разве что насмешки. Иногда Клементине казалось, что горы и ветер тоже потешаются над ней.

Мужчины устроились вокруг стола.

Омерзительная вонь от золотоискателей захлестнула лачугу. Они не только пользовались услугами того же портного, что и Энни-пятак, но имели такие же привычки по части мытья.

Клементина подошла к низкому дивану из ящиков из-под кофе и села на покрывало. Ее жесткие сатиновые юбки громко шелестели в тишине. Чуть наклонилась вперед и обхватила пальцами колени.

– Какими судьбами вы очутились в Радужных Ключах?

Нэш улыбнулся, очевидно радуясь возможности побеседовать.

– Ну, мы просто ехали мимо, и Поджи почувствовал, что вроде как спекся на солнце, вот и завалились промочить глотки в «Самое лучшее казино Запада». А там присоседились к картежникам, и, черт нас дери, выиграли серебряный рудник у какого-то старикашки, который сглупил и выложил четырех вальтов под четырех королев Поджи. – Нэш усмехнулся, качая головой. – Ну мы и назвали новый рудник «Четыре вальта», чтобы помнить, что не надо быть такими дураками, как тот старик, когда приспичит перекинуться в картишки. – Нэш моргнул. – В этой шахте мы и копаемся с тех самых пор. Да, Гас, мы же приехали, чтобы рассказать тебе…

– Давай-ка я расскажу, иначе мы никогда до сути не доберемся. – Поджи положил локти на стол и наклонился вперед. – Ты же знаешь рудник «Четыре вальта» …

– Как ж не знать-то, – произнес Гас. – Помимо того, что Нэш только что о нем толковал, мне ведь принадлежит пятая часть в счет тех денег, на которые вы, трудяги-старатели, пробивались последние два года. И до сих пор это были лишь двадцать процентов грязи и пустой породы.

Поджи глотнул виски, а затем поставил стакан на свое выступающее бочкообразное пузо.

– Мы взорвали неслабый кусок кварца и отправили образцы пробирщикам в Бьют-Кэмп, и будь мы прокляты, если в пробе не окажется серебришка.

Нэш достал маленький плоский камень из жилетного кармана и бросил Гасу. Камешек блестел как новый десятицентовик.

– В том месте, откуда эта малость, целые залежи. И, похоже, жила тянется на целую вечность.

Гас потер серебрящийся образец, вскочил на ноги и громко вскрикнул, испугав Клементину. Потом обнял жену и закружил в танце вокруг стола, его смех эхом отскакивал от стропил.

Когда Гас отпустил ее, Клементина тяжело дышала. Ее щеки раскраснелись, а пряди волос выбились из тугого пучка на затылке. Лицо Гаса светилось от восторга как у ребенка.

– Держи, малышка! – он бросил ей сверкающий камень.

Клементина поймала и улыбнулась, любуясь самим Гасом Маккуином, ликующим и смеющимся Гасом, которого она сумеет полюбить. Клементина подняла камень на свет, восхищаясь его сиянием.

– Я не понимаю, что это.

– Монетка для пробирщика.

– Но что это значит? – Камень как по волшебству нагрелся в ее руке. – Мы богаты?

Гас, хохоча, хлопнул в ладоши.

– Это значит, что мы, возможно, станем на двадцать процентов богачами.

– Проба-то не во всех образцах высокая, – вставил Нэш. – К тому же, это твердая горная порода. Чтобы извлечь из нее серебро, потребуется чертова куча денег.

Гас тихо опустился на стул-бочонок, его глаза мечтательно светились.

– Добыча серебра из горной породы требует надлежащего оборудования: чтобы разрабатывать жилу и дробить руду вам нужны дробилки, а чтобы извлечь из руды металл понадобятся химики. Самим вам со всем не управиться. Придется сдать шахту внаем консорциуму.

Поджи моргнул.

– Чего? Кому?

– Консорциуму, группе инвесторов. Людям с деньгами, способным запустить полномасштабную горную разработку. А работает это так: ты сдаешь «Четыре вальта» внаем консорциуму в обмен на долю добытого серебра. Своего рода процент от прибыли.

Нэш тоже моргнул.

– Ээ… Мы вроде как наделись, что это ты все устроишь, Гас. Думали, твоя образованность поможет лучше столковаться с богачами в Бьют-Кэмпе и Хелене.

– Пожалуй, я мог бы съездить в Бьют-Кэмп и поговорить с подходящими людьми, – протянул Гас. – Хотя придется подождать до весеннего перегона скота.

– Тебе лучше отправиться туда вместе со скотом, – сказал Нэш. – Иначе телята, сосущие твоих коров, будут носить клеймо какого-нибудь скотокрада.

– Да уж, – подхватил Поджи, качая головой. – К примеру, Железный Нос чертовски ловко управляется с клеймом. – Он наклонился к Гасу и понизил голос до грубого шепота, будто угонщики подслушивали под окнами: – Слыхал, что случилось с беднягой Макдональдом? Ну, был разговор о том, чтобы линчевать этих индейских конокрадов за убийство-то. – Поджи сжал руку в кулак и дернул у своей шеи, словно затягивая веревку. – Некоторые зовут прямо сейчас разобраться с Джо Гордым Медведем. Другие же считают, что лучше погодить, пока паскудник наведет нас на свой лагерь, и там вздернуть всю семейку.

При упоминании индейцев Клементина покосилась на выбоину в стене. И задалась вопросом, как умер Макдональд – не разрубили ли его на куски томагавком. Нет, помнится, Змеиный Глаз говорил, что его застрелили. Она никогда не встречала Макдональда, только видела его гроб.

С первого дня в Монтане Клементину снедал страх, что нападут индейцы. Поздно ночью, когда она лежала рядом со спящим Гасом, шелестящий в тополях за окном ветер легко оборачивался шорохом обутых в мокасины ног по траве. Но ещё больше воображаемой резни ее преследовали мысли об индейской девушке и ее детях, о том, как муж волок бедняжку словно животное, потому что та опозорила его попрошайничеством. И как все свидетели истязания в Радужных Ключах, включая ее саму, позволили такому случиться.

Сейчас она стояла рядом с Гасом и ощущала его скрытую напряженность, подобную сжатой пружине. Клементина положила ладонь на его руку – жесткую, мускулистую и могучую мужскую руку, способную к насилию.

– У того индейского юноши, – сказала Клементина, – есть жена и дети. Если он крадет, то, возможно, лишь для того, чтобы накормить их. Обычные горожане не должны своими руками вершить правосудие. Для этого существуют суды, судьи и присяжные.

Гас повернул к ней голову, и Клементину поразил исказивший его лицо гнев.

– Вы, люди из Штатов, просто не понимаете. На конечных железнодорожных станциях ошиваются скотоводы, которые – пусть задешево, но без всяких вопросов – купят все что угодно, лишь бы на четырех копытах, а затем переправят живность в Чикаго и получат огромную прибыль. Те же самые дельцы владеют судьями, судами и присяжными, Клем. Они умышленно позволяют угонщикам скота заниматься этим промыслом годы и годы. Но приходит время, когда мужчина должен защищать свое имущество, если хочет называть себя мужчиной.

– Угонщиков скота всегда сначала подвешивают, а потом уже судят, – назидательно добавил Поджи. – А сейчас мы говорим о выродках. Метисах. Большинство нормальных людей не считают, что преступник с красной кожей имеет право на хоть какое-нибудь судебное разбирательство.

– Дикари в набедренных повязках, вот они кто такие. – Гас схватил Клементину за руку и притянул к себе, будто хотел физически заставить принять его сторону. – Не беспокойся об этом, малышка. Это мужское дело, и оно тебя совершенно не касается.

– Но это должно меня касаться, и ваш замысел – это неправильно…

– Довольно! – Гас хлопнул ладонью по столу, опрокинув книгу рецептов и подняв облако муки. – Довольно разговоров об угоне скота, – сказал он уже более спокойным тоном. – Я сделаю то, что нужно. С твоего разрешения.

Клементина отстранилась от мужа, проглотив слова, рвавшиеся наружу.

Она потерла руку в месте, где Гас держал ее, где впивались в плоть жесткие пальцы. Он имел право отчитывать ее. Она опозорила его тем, что осмелилась прекословить в присутствии других мужчин. Он ее муж и лучше знает, что правильно, но в данном случае Клементина была убеждена, что Гас ошибается. Как же трудно принять безмолвное подчинение, как тяжело…

Гас задумчиво водил пальцами по запотевшему ковшу с пивом, к которому едва притронулся.

– Видели моего брата в Радужных Ключах на этой неделе? – наконец нарушил он затянувшееся неловкое молчание.

Поджи кашлянул.

– Видеть не видели, но слышали. То есть слышали о нем.

Гас сжал зубы.

– Я так понимаю, в «Самом лучшем казино Запада» появилась новая девушка.

– Ты о Нэнси? Нет, такая Рафферти не приглянется. Мало того, что у ней зубы так торчат, что она может сгрызть яблоко через замочную скважину, так к тому же на ощупь девка жесткая, как ковбойские сапоги. – Поджи бросил на Клементину застенчивый взгляд. – Извиняюсь, мэм. Нет, все то время, что тебя не было, Гас, все мужики в округе Танец Дождя, за исключением твоего братца, ухлестывали за этой Ханной Йорк, а она только нос воротила.Но в прошлую пятницу в «Самое лучшее казино Запада» зашел твой брат и просто посмотрел на дамочку, и черт меня побери, если она не уступила ему. И с тех пор Зак трахает цацу, словно наверстывает упущенное… Без обид, мэм.

Уголки губ Гаса под густыми усами горько поникли. Тень от стропил падала на верхнюю часть его лица, скрывая глаза, но Клементина все равно знала, о чем думает муж. Его брат открыто грешил с миссис Йорк, той самой, в фиолетовых шелках и сапожках с красными кисточками. Трахал Ханну Йорк, городскую шлюху.