Не нужно идти к ней. Лучше уже прямо сейчас отвыкать от болезненного влечения и безумного помешательства. Да и она вряд ли захочет его видеть после всего. Но все вещи его там. Поэтому зайти все-таки пришлось.

Лера не спала, но никак не реагировала на его присутствие. Руслан молча взял чистое белье, зашел в ванную. Освежившись, хотел лечь в другой комнате, но уловил легкое шевеление. Не смог он уйти. Невозможно было. Плененная в его доме, с его ребенком под сердцем не должна оставаться с этими проблемами, с болезнью в одиночестве!

Руслан выключил свет и прилег рядом. Оба молчали. Пододвинулся к ней. Приобнял, немного подмяв под себя. Пусть знает, что не одинока. Что он рядом и готов поддержать ее и ребенка в трудной ситуации. Втянул ее аромат. Ну и как он сможет отпустить ее? Как сможет прожить без этой женщины, ставшей личным помешательством, практически наркотиком для него?!

Ладонью накрыл ее живот. Пульс ощущался даже там. Ее сердце билось чаще как и всегда в его объятиях. Только это было далеко не из-за страсти, а по другой, гораздо более страшной причине. И это сердце должно будет выдержать двойную нагрузку, если он настоит на сохранении беременности. Проник пальцами под футболку, пробежав по шелковой коже. Где-то там сейчас, в лоне этого хрупкого тела развивается его ребенок. Руслан прижал к себе Леру еще крепче. Она попыталась убрать его руку с живота, но он поймал ее за ладонь, переплел пальцы, сжимая их и поглаживая. И в этот самый момент, Руслан отчетливо осознал, что не даст убить их ребенка. Не даст и всё! И Леру никуда не отпустит! Они будут вместе противостоять болезни, чего бы это не стоило! Приняв это непростое, но окончательное решение, Руслан почувствовал, как Лера расплела их пальцы и попыталась скинуть с себя мужскую руку.

Руслан отпустил ее, осторожно развернул на спину. Легко и нежно поцеловал в губы, а потом, задрав футболку, подарил поцелуй животу.

— Всё будет хорошо! — твердо произнес в пустоту и накрыл их обоих одним одеялом.


Лера

Теперь он играет в заботливость. Не тронул вчера. Живот нацеловывал… будто бы специально добивался моей беременности! Тогда зачем издевался, поднимая руку и закрывая в холодной оранжерее? Никогда не прощу ему! Я и мой малыш не виноваты ни в чем перед этим зверем!

— Лер, я принес тебе свежий тост с сыром и сладкий чай. Может, попробуешь? — Руслан разбудил меня рано, еще засветло, и пока я приводила себя в порядок в ванной, решил проявить заботу, — Ребенка кормить надо! А ты уже сколько дней не ешь!

— Не надо было меня запирать в оранжерее на трое суток! Тогда ты как-то о ребенке не беспокоился!

— Лер, — отставил он поднос, подошел ближе и взял меня за руки, — беспокоился.

— Не ври!

— Я приходил к тебе, проверял пульс…

— Боялся, что сдохну в подвале?

— Согласен, я перегнул палку, но полностью контролировал ситуацию. Если бы твоей жизни что-то угрожало, я прервал бы наказание.

— Ты не знал, что у меня больное сердце! Как ты мог контролировать?

Руслан изменился в лице, побледнел немного, но достаточно заметно, отпустил мои руки.

- Кушай и спускайся в низ, мы едем в клинику!

* * *

По дороге Руслан так же проявлял всяческое внимание. Вел автомобиль осторожно, бросал на меня внимательные взгляды. Меня мутило и он во-время опустил стекло еще до того, как я могла попросить его об этом. На подъезде к больнице я вдруг осознала, что могу уже сегодня лишиться своего дитя. Меня бросило в холод, а затем в жар. Умом я понимала, что нельзя ни при каком раскладе, но объяснить это сердцу, прикипевшему к малышу, я не могла.

— Эй! — Руслан взял меня за руку, держа руль второй, крепко сжал мою ладонь, — чего ты дрожишь? Я рядом. Я не позволю, чтобы кто-то причинил вред тебе или ребенку. Главврач Стасин мой хороший знакомый. Он поможет нам!

В клинике, не смотря на все мои опасения, оказалось не так страшно, как рисовалось. Нас взяли под белы рученьки и провели по специалистам как самых дорогих пациентов. Наверное, так оно было, судя по тому, как боязливо и уважительно все обходились с Русланом. Он сопровождал меня повсюду. Смотрел в монитор на узи, когда мне поставили девять недель беременности, бледнел на приеме у кардиолога, держал меня за руку, когда из второй брали кровь на анализ… общий и днк. Всё же, несмотря на все его заверения и поддержку, Руслан решил перестраховаться и убедиться, что ребенок от него.

После того, как все анализы были сданы, меня отправили в стационар. Кардиологу не понравилось состояние моего сердца и она выписала поддерживающую капельницу. Руслан не стал слушать моих возражений, да и я сама понимала, что если хочу дать хоть один шанс малышу появиться на свет, то должна следовать наставлению врачей.

В уютной светлой палате мне поставили катетер в вену, потому что капельницы и прочие вливания были не на один раз. Руслан прикрыл меня одеялом, включил фильм, который я выбрала по названию, чмокнул в висок и удалился на разговор с врачом.


Руслан

Стасин долго перекладывал бумаги после изучения. Хмурился, иногда бросал выразительные взгляды на старого приятеля.

— У моего ребенка есть шансы? — в лоб спросил Руслан.

— У твоего? Если ты уверен, что ребенок от тебя, зачем тебе эта волокита с ДНК? — прищурился врач.

— Доверяй, но проверяй, — отделался пословицей Чернышев.

— Руслан, не все так просто, даже с этим ДНК. Если плод мужского пола, то результаты мы узнаем дней через десять. А если, женского, то придется ждать семнадцатой-восемнадцатой недели беременности Валерии Волковой. Ты выдержишь столько?

— Хорошо, если бы это был мальчик, — задумчиво произнес Чернышев, — но и девочку подождем.

— Если дождемся. — тихо припечатал Стасин.

— Всё так плохо?

— Руслан, ты же понимаешь, мы сделаем все возможное, но мы не боги. Шансы у Валерии пятьдесят на пятьдесят.

— Пятьдесят процентов успеха — это много! — в Руслане проснулся профессиональный бизнесмен.

— И столько же процентов провала — не мало. Валерия может потерять ребенка, возможно, ты потеряешь их обоих, а возможно все обойдется. Никаких гарантий ни я, ни кто-либо другой в этом деле тебе дать не смогут!

— А если я создам ей все условия? Огражу от стресса, положу в больницу до родов под ежеминутный контроль специалистов?

— Хочешь все-таки рискнуть?

— Риск — дело благородное. Я очень хочу этого ребенка. И она хочет. Просто ей внушили, что нельзя, вот она и не борется.

— Давай, хотя бы дождемся результатов теста на отцовство. Может там и рисковать нечем.

— Нет, Андрей Григорьич, мой это ребенок. Чувствую. Так что выпиши все. Если надо, пускай сейчас остается в больнице. На ней и ребенке я экономить не буду.


Лера

Время до результатов теста-днк я провела в палате. Руслан и слушать не захотел, когда я попросила вернуть меня обратно. Не то, чтобы очень хотела в обитель своей боли и безысходности, просто привыкла. Человек, он же такое создание, быстро ко всему привыкает…

Всё это время Чернышев вел себя безупречно. Не трогал ни в физическом плане, не считая поцелуев в висок и иногда в живот, ни в моральном. Кажется, он был так же уверен в стопроцентном отцовстве малыша, как и я. Но что-то всё-таки мешало ему поверить до конца в честность моих слов.

В больнице мне стало значительно лучше. Даже цвет лица из вечного бледного подрумянился немного на щеках. Питалась я нормально — мое состояние облегчали бесконечными капельницами и медикаментами, и токсикоз словно отступал под их натиском.

Руслан потребовал палату со стационарным телефоном. Взял с меня обещание, чтобы я звонила только ему. Ненавязчиво предупредил, что потребует ежедневную распечатку звонков у администрации. Я не хотела с ним общаться, поэтому инициатором телефонных разговоров был исключительно Руслан. Звонил, пока был на работе, в вечернее время, когда прием посетителей был окончен… Приезжал ко мне дважды в день: рано утром до работы, и конечно же, после. Привозил журналы, книги, всякие вкусности. Несколько раз привез цветы, и они благоухали в палате по нескольку дней.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. На десятый день моего нахождения в клинике прибыли результаты анализов днк. Руслан приехал с работы тут же, оба они со Стасиным пришли ко мне в палату.

— Руслан Маратович Чернышев на девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента является отцом вашего ребенка, — улыбнулся Стасин.

— Я не сомневался! — светился от счастья новоявленный отец, преисполненный гордости, словно выиграл медаль в состязании.

— Так как анализ все же удалось произвести, у вас стопроцентный мальчик!

Сын! Я обняла себя за живот, благо руки были под одеялом и мужчины не заметили моего порыва. В глазах застыли слезы. Неужели у меня будет ребенок?!

— Продолжатель рода! — гордо изрек молодой отец. — Ну теперь я точно не разрешу что-либо делать с этой беременностью!

— У ребёнка есть мать, которая подвергнется огромному риску, если согласится продолжить беременность, — деликатно заметил Стасин, — главное решение за ней!

Оба уставились на меня, но я не готова была давать сейчас однозначный ответ.

— Так же этот тест показал, что у ребенка все в порядке с хромосомным развитием, но есть некие сомнения в работе сердечно-сосудистой системы. Об этом подробнее можно будет узнать на четырнадцатой неделе.

— У него тоже порок сердца? — расстроилась я.

— Возможно. Не могу этого отрицать. Вероятность мала, но она присутствует. Учитывайте и это, когда будете принимать решение прерывать беременность, или нет.

* * *

— Лера! — Руслан пересел ко мне, когда Стасин оставил нас переваривать информацию. — У нас есть все возможности выносить этого ребенка и родить! Дай ему этот шанс!