Евдокия Гуляева - Сердце Зверя

От страха встречи сковало мозг… Не помню, как вышли, пройдя по бесконечно длинному коридору, устланному мягким, идеально чистым ковром, как дошли до внушительной двери президентского люкса, как меня, слегка, в спину, подтолкнули внутрь номера, сразу же закрыв за мной дверь…

Глядя в пол, себе под ноги, я медленно начала поднимать глаза, уткнувшись, сначала, в идеально начищенные ботинки, стоявшего передо мной мужчины…

Сердце сделало очередной удар, и я подняла глаза чуть выше, вверх, по, идеально отглаженным, черным брюкам, обтягивающим мускулистые ноги…

Оттягивать момент встречи не имело смысла, поэтому я, шумно выдохнув, резко вздернула голову вверх… и во все глаза уставилась в знакомое лицо своего нового хозяина. Экха…

– Ты!!! – взвыла я!

Сделала шаг вперед, со всей силы, не щадя ладонь, ударив стоявшего передо мной мужчину по щеке, обжигая того хлёсткой пощечиной…

********************

Экха* – перевод с чечен. – зверь

Я видел ее перед собой, и меня разрывало на части!

От оглушительной пощечины горела щека… Она снова смогла удивить меня, только теперь жгучей ненавистью, которой полыхали ее глаза.

– Маленькая…

– Не смей говорить со мной! – кричала она. – Где ты был, когда я так нуждалась в тебе?! Когда орала от боли и унижения, захлебываясь кровью! Звала тебя до хрипоты, раздирая горло!

Я смотрел на нее и погибал от четкого понимания правоты ее слов! Нужно ли ей объяснять, как я землю рыл, переезжая из города в город, из страны в страну, облазив, казалось, каждый уголок, каждый сантиметр, в ее поисках! Весь этот грёбанный месяц, уничтожая себя, отсчитывая, зарубкой на сердце, каждый прожитый день без нее!

Чертовски права! Не слышал, не мог слышать ее истошные крики о помощи… как и она, в свою очередь, не услышала мои… То, как я, ни на минуту не теряя надежду, не слушая никого, вторил ей, в попытках докричаться:

«Ты только дождись!»

Мы стояли друг против друга, разделенные снова, только теперь уже ее болью и обидой, смотрели друг другу в глаза, не находя слов.

Я позволил ей ударить себя, потому, что заслужил. Видя ее перед собой, замечая каждую ссадину на ее изможденном теле, я готов был самолично уничтожить себя, и мысленно уже делал это, разрушая, разрывая на части свое сердце! Каждая глубокая царапина на ней – моя фантомная боль, мысленно оторванный кусок, вывороченный прямо с мясом, на мне.

Хотел коснуться ее, протянув руку, но она шарахнулась от меня в сторону, как от прокаженного…

– Не трогай меня!

Отшатнулся, как от удара…

Я заслужил!

Глядел в ее глаза, полные до краев непролитых слез, и, впервые, не знал, что сказать, как поступить… Видел, с каким трудом ей дается каждый шаг, тем не менее, она делает их, отходя от меня, причиняя себе все большие мучения. Мои прикосновения для нее сейчас хуже боли…

Я сам не мог найти себе оправдания, вспоминая каждый безрезультатный день поисков. Чем больше вспоминал их, тем сильнее злился на себя и свою беспомощность.

Ярость постепенно разгоралась во мне, подпитываемая легко читаемой ненавистью в любимых глазах. К чему скрывать, я сам себя презирал! Внутри меня все кипело от растущего напряжения, которое, словно ток, бежало по венам, взрывоопасно разрывая их, еще секунда, и я просто перегорю или взорвусь от бушующих во мне эмоций.

Сегодня все пошло не по плану, поэтому, к черту!

Я сорвался…

Делаю два быстрых шага к ней, поднимаю ее, укладывая к себе на плечо, не давая шанса вырваться, фиксирую рукой за попку и, разворачиваясь, иду в сторону ванной комнаты, не обращая внимания, на сопровождающие мои действия, протестующие крики. Ногой сбивая дверь, захожу внутрь, занося в душевую, и включаю воду. Еще пару секунд настраиваю нужную температуру, не обращая внимания на то, что мгновенно промок, бережно спускаю свою драгоценную ношу и, оставляя ее одну, прикрываю за собой стеклянную дверь.

Не хочу своими прикосновениями причинить ей еще большую боль, поэтому остаюсь снаружи.

Но ярость не проходит, меня прямо распирает от злости на себя, поэтому я, не сдержавшись, кулаком бью по двери из закаленного стекла, разделяющей нас, сбивая костяшки пальцев в кровь.

Лиза стоит под теплыми струями, по ту сторону, не отводя от меня глаз. Мокрое платье облепило ее хрупкую фигурку, словно вторая кожа. Под сильным напором воды, платок, прикрывающий ее волосы, размок и сполз, открывая моему взору полюбившиеся красные пряди.

Неожиданно для меня, она поднимает руку и прижимает раскрытую ладонь с той стороны стекла, прямо напротив моей кровоточащей руки, сжатой от напряжения в кулак. Я не двигаюсь, но и она не отдергивает руку. Неосознанно, постепенно, разжимаю его, расправляя ладонь, выравниваю, прикладывая так, что каждый наш палец теперь идеально совпадает друг с другом.

Вид ее маленькой, изящной ручки, на фоне моей, вызывает небывалый прилив чувств, и я отворачиваюсь, разрывая момент единения, пытаясь скрыть от нее бурю эмоций в своих глазах, выдающих меня с головой.

Сжимая и разжимая кровоточащую руку, подхожу к раковине и включаю холодную воду. Специально не смотрю в зеркало, опустив взгляд, сосредоточившись на том, как кровь, смывается водой, а та, в свою очередь, окрашиваясь в розоватый цвет, исчезает в сливе…

Если бы вот так просто я смог убрать, смыть непрощающий след в дорогих мне глазах!

– Мойся, – жестко приказываю я, не поднимая головы, четко понимая, что не вынесу ее осуждающий взгляд.

Не смогу смотреть на нее, но не прикасаться к ней!

Черт! Где же твоя железная выдержка?!

От нетерпения и желания трогать ее, сжимал и разжимал трясущиеся руки, продолжая смывать уже несуществующую кровь. Меня лихорадило от ревностных мыслей, но я заставлял себя сдерживаться. Пытаясь снять с себя мокрую рубашку, завозился с пуговицами, которые никак не поддавались нетерпеливым пальцам, поэтому, просто рванул полы в стороны, зло сдирая с себя остатки ткани и откидывая их на пол.

Хочу повернуться и уйти, но, краем глаза, замечаю ее – черным маленьким комочком свернувшуюся на белом полу душа, прямо под хлещущими тело струями…

– Бл.дь!!! – реву я!

Глядя на нее, меня скручивает от боли, до темноты в глазах, видя ее страдания, не имея возможности прикоснуться к ней, я вою от ломоты во всем теле! Не сдержавшись, в два шага, преодолеваю расстояние между нами, решительно распахивая дверь душевой…

Но она, мгновенно сгруппировавшись, отползает от меня, забиваясь в дальний угол, подтягивая к себе колени, обхватывая их израненными руками, затравленно смотрит мне в глаза, убивая своим недоверием.

Невыносимо!

– Я в порядке! – шепчет она, побелевшими, обескровленными губами. – Уходи! – поднимает голову, упрямо выставляя вперед подбородок.

Бесит! Как же меня раздражает ее показное сопротивление! Я раздражен настолько, что любое прикосновение ко мне сейчас спровоцирует искру, и я вспыхну так, что сожгу все, до пепла, в радиусе десяти метров.

Моя злость на самого себя, щедро приправленная яростью от ее открытого неповиновения, рушит стену самоконтроля, выпуская наружу его – моего внутреннего зверя…

Я не должен был выпускать его, но понимаю, что уже не смогу удержать, глядя на нее, это теперь не в моих силах!

Она промокла насквозь, и это настолько соблазнительно, так чувственно, что я не могу сдержать хриплого стона. Не замечаю ее жуткого, крайне истощенного состояния, вижу только, как она красива сейчас. Чувствую, как от одного взгляда на нее, налитому члену становится тесно в брюках.

Мокрые красные пряди волос, облепили ее маленькое личико, открытую белую шею, плечи, хаотично разметавшись, покорные теплым струям. Большущие серые глаза теперь ярко выделяются на похудевшем лице, обрамленные густыми, влажными, то ли от слез, то ли от воды, ресницами. Едва приоткрытые, пухлые губы, со слегка закушенной нижней, вызывают во мне дикий, ненужный сейчас, сексуальный голод!

До боли красивая!

Я, чтобы не напугать ее своим возбуждением, оставляю на себе лишь брюки, наклонившись вниз, сняв и откинув за спину только обувь, оставаясь босиком, закрываю дверь душа, демонстративно показывая ей, что никуда не уйду…

Видя ее бездействие, беру флакон с гелем для душа и опускаюсь перед ней на колени. Аккуратно освобождаю одну ногу из цепкого захвата, разжимая напряженные пальцы, и ставлю ее к себе ступней на бедро. Она морщится от боли, но не сопротивляется, поэтому я, выдавливая гель на ладонь, провожу рукой от пальчиков на ногах до колена, намыливая, с осторожностью обходя ссадины и совсем открытые раны.

Впервые, живущий во мне безжалостный монстр, вырвавшись наружу, так покорен ей. Я боялся его, своей несдержанности, но он помнил ее, признал… заботился о ней.

Грязь и кровь, легко поддавались, смываясь, и я смотрел на ее тело, как зачарованный. Если бы так просто можно было стереть и затравленность из любимых глаз!

Потянул вверх подол грязного платья, и она покорно подняла руки, позволяя мне снять его. Мои прикосновения не несли никакой эротической направленности, а были наполнены заботой и беспокойством, быстро поняв это, Лиза расслабилась, от усталости прикрывая глаза, давая мне возможность вымыть себя.

И я мыл… каждый сантиметр желанного тела, не спеша, очень аккуратно, стараясь не дотрагиваться до слишком болезненных участков, лишь слегка, промокая их.

Закончив, выключив воду, вышел из душевой, снимая с себя мокрые брюки, оборачивая бедра полотенцем. Скрыть колом стоявший член не представлялось возможным, но я надеялся, что сейчас, практически засыпая, она не обратит внимания на мое крайне возбужденное состояние.