Я могу часами быть неподвижен, в состоянии азарта охоты, предвкушая, смакуя несуществующую кровь своей будущей жертвы на языке. Но в этот раз долго ждать не пришлось…

Слышу приближающиеся шаги и уже четко понимаю, что это он…

Секунда, и в моей руке привычный ТТ…

Тихий щелчок предохранителя…

Он не услышал, делая шаг на балкон, подходя к перилам…

Даю ему возможность достать сигарету, закурить, пристально следя за каждым его движением. Ожидая…

Я всегда жду реакции жертвы, наслаждаясь моментом, когда та или тот понимает, что я рядом, за спиной. Эти ощущения самые вкусные: дикий, неконтролируемый страх, который рябью проходит по их телам, ужас, который выдают их трясущиеся руки, и, наконец, безысходность, которую я пожираю из их глаз.

Затянулся, выдохнул дым и… окоченел…

Вот она – пища для моего монстра. За этой эмоцией я и пришел сегодня.

Быстро разворачивается, роняя сигарету, сглатывает, пытаясь привыкнуть к темноте и нашарить глазами мою фигуру. Я позволяю, выходя на свет.

– Александр?!

Вижу испуг, резкое узнавание и делаю выстрел…

Я никогда не даю им последнего слова. Оно мне не интересно. Это не фильм-экшн, про злодея, который перед смертью, исповедуется во всех грехах, раскрывая все свои карты, долго и мучительно объясняя совершенные им поступки, а потом, как бывает, изворачивается, перехватывая инициативу и переворачивая ситуацию в свою пользу. Я не даю им шанса.

Один четкий, точный выстрел в лоб – и замершие, остекленевшие от ужаса глаза.

Привычно спрыгиваю вниз, ухватившись за перила балкона и растворяюсь в темноте сада…

Вот и все.

Еще один лизин кошмар я стер. Остался самый страшный. Тот, который не убрать, легкой рукой нажав на курок. Как бороться с самим собой я не знал. Можно расковырять себе всю душу, но не найти ответа. То, что я причиняю ей невыносимые страдания, понимал, но изменить ничего не мог.

Я такой, всегда был таким: бессовестным ублюдком, глухим к слабостям других, не позволяя их и себе, осуждая и замечая бессилие в окружающих меня людях. Проследил момент, когда взрастил в себе этот порок, признаться в наличие которого сейчас было крайне тяжело. Лиза стала моей слабостью, и я уничтожал себя за это!

Пытался доказать самому себе, что смогу жить также, как жил до нее, но как же я ошибался!

Эти три прошедших недели в корне поменяли мое отношение, ткнув носом в невероятное заблуждение. Как она тогда, боялась поменяться, потерять себя, растворяясь во мне без остатка, так и я сейчас, судорожно цепляюсь за себя прежнего, боясь признаться себе, что изменился. Впустив ее в свою жизнь, опьянел от нахлынувших чувств, скрывать которые уже не мог.

Ужас – это первый кошмар, навязанный Гази, страх – второй, подаренный ей Ихсаном, а вот бесконечная грусть – это я, это только мой сувенир.

Я – тот самый, последний лизин кошмар, с которым мне придется побороться! Но я не привык проигрывать. Если нужно, то и себя сам на куски разрежу, безжалостно четвертую, лишь бы вытравить из ее серых глаз печать печали.

Глава 18

Легкие мурашки бегут по телу…

Начиная от пальчиков на ногах все тело в напряжении, покалывает от ожидания прикосновений. Желание настолько сильное, что пальцы сводит, и я поджимаю их в нетерпении, собирая простыни. Жар взял в плен мое тело, на абордаж, неожиданно и быстро захватив каждую его клеточку, распространился по всему организму, заводя, подначивая. Он не обжигал, а приятно грел, разгораясь, еще только распаляя огонь желания, разгоняя его тепло по венам.

Я благодарно принимала этот дар. После нескончаемых, продолжительных кошмаров, этот сон завораживал силой свой страсти, которая только набирала обороты…

Легкое дуновение на обнаженные ступни, и я вздрагиваю.

Касания еще нет, только прелюдия к нему, но Боже мой, как это приятно! Чье-то дыхание отражается на коже, ласкает ее, заводит, распаляя, посылая вверх по моему телу зудящие покалывания от маленьких иголочек-нетерпения.

Это неконтролируемая жажда, сводящая с ума, перекрывающая собой все доводы разума.

Хочу? Очень! Как безумная желаю его прикосновений.

Ветерок поднимается вверх, по обнаженным ногам, в след за своим хозяином, который продолжает играть на моей коже, своим дыханием рисуя на ней узоры из мурашек. Его выдох – мой вдох. Все как всегда, синхронно, в стремлении соединить тела в единый организм, переполненный вожделением.

Поцелуй…

Легкий, невесомый, словно перышко, едва касаясь, а может это лишь мое окутанное жаром сознание решило поиграть с моими ощущениями. Плевать!

Я поддаюсь этим играм, в надежде почувствовать прикосновение губ еще раз. Жажду его… Настолько, что ветерок, проходящий по мне вызывает теперь только раздражение, и я в нетерпении ерзаю по кровати, не в силах контролировать свое тело.

Слышу тихий смех, вызванный моим явным стремлением к продолжению и замираю, в надежде почувствовать, насладиться первым соприкосновением наших тел. И шумно выдыхаю, припечатанная новым поцелуем, теперь уже отчетливо чувствуя его влажное касание, заставляющее сердце отстукивать знакомый ему ритм желания.

Как же он догадался применить ко мне эту пытку?!

Наслаждение медленно расползается по телу, проникает в поры, благодарно всасываясь, в иссохший от долгого отсутствия удовольствия, истощенный без мужского внимания организм, заражая его первыми отголосками разрастающейся, как сорняк, похоти.

Смеется, смакуя мою реакцию, понимает, что в этот раз удачно выбрал экзекуцию, и я, наконец, сдамся и подчинюсь ему полностью.

Как же он прав! Терпеть испытание страстью я не в силах…

Опускает голову вниз, целуя мои ноги, жадно, с любимым мной напором, языком проходясь по коже, разжигая пожар, который уже не потушить легкими прикосновениями губ. Мне хочется влажности. И он, понимая это, демонстративно облизывает губы, показывая насколько готов сегодня выиграть. А я готова проиграть, подчинившись ему, признав его своим хозяином, трусливо капитулируя под напором его, сводящего с ума, влечения.

Поцелуи–укусы вверх по ногам, заводят настолько, что я горю, в огне его сумасшедшего желания, которое передалось мне, захватив меня полностью…

Но я замечаю и так тщательно скрываемые им от меня эмоции: рваные выдохи, нетерпеливые пальцы, сминающие простынь, выдающие его охоту и готовность с головой. Не одна я проигрываю в навязанной, придуманной им игре.

В стремлении выбить из меня первый стон, проводит пальцами по обнаженным бедрам, вверх, по извивающемуся телу, касаясь груди. Обводит ее, трогая раскрытой ладонью, наслаждаясь тем, как я бесстыдно подставляю ее его рукам, изгибаясь. Но мне мало его пальцев! И он, наклоняясь, языком проводит по ореолу, жестко втягивая сосок в рот…

Больно!

Между ног, судорогой, свело от его грубости. Мышцы сократились настолько, что бедра рванули вверх, в надежде скинуть навязанное им напряжение. Я свела ноги, но это только усугубило мое положение, и он снова рассмеялся. Влажные складки терлись друг о друга, высекая из меня искры распутства…

Бессовестно предлагая себя, я развожу ноги, но он не обращает на это внимания, диктуя мне свои правила, и я разочарованно хнычу, видя его улыбку.

Пытаюсь встать, но мгновенно им обездвижена, припечатанная к кровати навалившемся на меня сверху телом.

И вот теперь улыбаюсь я, потому, что отчетливо ощущаю его твердость, которой он, не выдержав, все-таки потерся о меня, расположившись между моих раскинутых ног…

Чтобы поиграть с ним, я согнула их в коленях, приподнимая бедра, касаясь его налитого члена своими влажными складочками, смазывая его, проходясь по всей доступной мне длине…

И он хрипит, сквозь зубы цедя ругательства, но, перехватив инициативу, снова вбирает в рот сосок, покусывая его, облизывая, слегка оттягивая, прижимая его зубами…

Боже!

Как же сводит тело от его грубых прикосновений. Но это другая боль, сладкой пыткой закручивая в тугую пружину мои внутренности, сжимая, она сковала меня в ожидании сумасшедшей разрядки. Я ерзаю под ним, пытаясь занять выгодную мне позицию, но он не позволяет захватить лидерство. Придерживая вес тела на локтях, руками обнимает мою голову, пальцами зарываясь в мои волосы, доминантно фиксируя, не давая шанса увернуться от горячих, требовательных губ…

И вот он! Первый, долгожданный поцелуй, поражающий своей сексуальностью.

Властный, с напором, жаркий, от соприкосновения губ. Тело прошивает током томления, и я приглашающе приоткрываю рот…

Вкусный, манящий, захватывающий, ненасытный…

Языком ныряя в мой рот, облизывает, заигрывая со мной, навязывая свой ритм, покусывая губы, грубо, жарко, с всевозрастающим пылом. Потому, что чувствует мой ответ, движение моих губ по его губам, мой язык в своем рту, мою растущую страсть, растревоженную, разбуженную его прикосновениями.

Только он может так целовать! Саша! Я и с закрытыми глазами узнаю его бесстыдные губы!

Моя капитуляция принята им безоговорочно. Сминая мои губы, он жадно продолжает, выпивая до дна мое желание, языком собирая последние капли моей воли. Я же уступаю, наслаждаясь его властью надо мной, силой, безумием, что прослеживается в каждом его движении.

Он болен мной точно также, как я смертельно больна им, заражена полностью, бесповоротно, без надежды на выздоровление…