Евдокия Гуляева - Сердце Зверя

Я никак не могла подобрать слов, чтобы объяснить ему, рассказать, понимая, что семейная жизнь, к которой он совсем не готов, уже наступает ему на пятки…

Малыш совсем не вписывается в его, полную опасностей и приключений жизнь. Как и я ей не подходила!

Я прочувствовала это несоответствие на своей шкуре, захлебываясь болью, поэтому не хотела такой судьбы нашему малышу. Риск и дети – абсолютно несовместимы. Понимание накрыло меня, словно лавиной, обрушившись так неожиданно, что казалось, я смогла почувствовать биение сердечка своего ребенка. Он тоже обеспокоился, как и я, поддавшись и наглотавшись моего волнения сверх меры.

Следя за передвижениями Саши по кухне, обращая внимание на забытое нами кольцо, я едва дышала…

Теперь я стала ответственна не только за себя, поэтому не имела права принимать решения под наплывом эмоций. И дело было не только в браке. Проблема резонировала глубже – мог ли Саша изменить свою жизнь, впустив в нее нас?!

– Маленькая, расстроилась из-за пасты?

– Нет, что ты?! – я протянула руку, накрыв его ладонь, пододвигающую ко мне чашку травяного чая, своей.

– Ничего не хочешь мне сказать? – настаивал он.

– Нет, все в порядке, – решительно подытожила я, считая, что сейчас не время для таких разговоров.

– Помнишь, вчера ты рассказывала мне про дождь?

– Ты тоже это помнишь?

– Конечно! Поэтому у меня к тебе есть предложение…

– И оно как- то связано со вчерашней погодой, – перебила я.

– Напрямую!

***

Мы ехали за город.

По моим ощущениям, в сторону загородного поселка, где проживал Сергей, но я могла ошибаться до сих пор плохо ориентируясь в городе.

Олег за рулем, я – на коленях у Саши, занимая место на заднем сидении комфортного «Cadilac Escalade». Черный монстр летел вперед, умелой рукой управляемый водителем. Я, склонившись на сашино плечо, вычерчивала только мне знакомые узоры у него на груди, обводя дорогущие пуговицы рубашки пальчиком. Он – мой Зверь – рассматривал что-то за окном, считывая образы в мелькающих на обочине деревьях. Мне всегда нравилось, что мы могли молчать друг с другом, не нарушая пространство друг друга, но находясь рядом, тактильно касаясь. Одной рукой придерживая меня за талию, вторую, случайно, положил на мой живот…

А случайно ли?!

– Шеф, подъезжаем… – нарушил наше молчание Олег.

– Останови. Где-нибудь здесь.

Саша помог мне выйти из машины, заботливо накинув мне на плечи свою куртку.

Взяв меня за руку, сделал первый шаг, и мы двинулись, только вдвоем, по заросшей подъездной аллее, широкой, обособленной, фактурно обрамленной высокими, заботливой рукой, высаженными вдоль нее вязами…

Вяз осенью поражает своим буйством цвета! После вчерашнего ночного дождя, листья, влекли своей чистотой и прелым запахом. Желтые, золотые, красные, переходящие в багровые, они усыпали собой не только кроны, но и сбитые каплями, лежали плотным ковром под ногами…

Я шла, млея от подарка природы!

Подкидывая листья ногами, приплясывая от нетерпения рядом с Сашей, поглядывая на бирюзовое небо, сравнивая его с глазами любимого, но не находя ничего общего, поражаясь количеством оттенков в родных глазах. Голубое серебро, синь, ультрамарин с заходящими на него темно-серыми тучами – озабоченности. Глаза – зеркало души! Все так и есть…

Идя, стала замечать уличные фонари, которые так гармонично вписывались в ландшафтный дизайн, спрятанные между высаженными деревьями. Классические, высокие, черной сталью сливаясь с мокрыми стволами вязов-исполинов. Мощеная дорожка, просвечивающая сквозь прорези желтых листьев вела дальше, вглубь частного парка, и я поражалась его буйству. Пусть не ухоженные, дико растущие, но охочие до рук опытных садовников, деревья были подобраны великолепно. Я это видела, потому что даже осенью они цвели – горели разным цветом своих крон.

Саша молчал, вглядываясь и ловя эмоции на моем лице. Ведя меня за руку, поглаживал кисть пальцами, прикосновениями пытаясь успокоить мое не проходящее возбуждение от увиденного или тактильно делясь со мной своими ощущениями.

– Красиво! – вырвалось у меня, вместе с облачком теплого пара-восхищения.

Саша лишь улыбнулся, продолжая настойчиво тянуть меня дальше…

Кроны расступаются, как огромные портьеры природы, открывая моему взгляду дом. Совсем не большой, в классическом стиле, с высоченными белыми колоннами, поддерживающими крышу и опоясывая собой большую приглашающую террасу, встречающую и манящую. И мы с ним – гости этого сказочного мира! Одни!

Я слышу голоса птиц, перекликающих друг друга, зовущие трели живых звоночков…

– Мечта! – выдыхаю я, наслаждаясь тишиной, окружившей нас. – Чей это?

– Наш… Я хочу, чтобы ты всегда рассказывала мне о погоде!

Я смотрел только на Лизу и наслаждался восхищением, горевшим в ее глазах!

Столько вкусных эмоций!

Я читал их все, словно открытую книгу, которую мы только начали писать вместе. С самого начала, с первых чистых страниц, перечеркнув всю горечь боли, проглоченную нами…

Видел, как она радостно прыгает вокруг меня, в нетерпении подкидывая ногой листья и понимал, что не прогадал, прочитав ее желания. Восторг, излучаемый ею грел меня, словно солнце, лучами-очарования шаря и по моему телу, пробираясь в душу, озаряя удовлетворением от виденного мной.

Улыбка не сходила с ее лица, ноги приплясывали, руки дрожали в возбуждении от созерцаемого.

Она ошибалась, считая красоту вокруг эталоном, идеалом была она – прелестная, изящная в благолепном поклонении природе. Как я мог подумать, что смогу удержать ее в мегаполисе – душном мешке из бетона?! Открытая, мечтательная, окрыленная, она была другой – свободной!

Даже я всегда был скован, будто тисками, рамками, прячущий даже от себя свои собственные чувства, боясь оголить душу. Следя за ней, завидовал ее умению без стеснения выражать свои эмоции, безвозмездно дарить их окружающим. Я так не мог, не умел, не хотел… до встречи с ней…

Когда я зачерствел настолько, что превратился в бездушного монстра?!

Вспомнился первый день нашей встречи с Сергеем, там, в далеком прошлом, в стенах детского дома. Как нам приходилось выживать, переведенными с разных мест в уже сложившийся коллектив, пусть пятилетних, но диких волчат. И мы вместе с ним – чужие, пришлые, были такими же нелюдимыми, колючими, но не настолько жестокими…

Тогда… Все началось в первый день нашего знакомства с местной «стаей». И мы дрались за себя, как могли, стоя спиной друг к другу. Можно подумать, что мальчишки никогда не дерутся! Все и у всех было: «стенка на стенку», но с нашей стороны, этой «стенкой» были только мы вдвоем! И были биты! Куда без этого, когда стояли одни против толпы!

И плакали потом тоже вдвоем, размазывая слезы по грязным лицам, не столько от боли, ведь со временем мы научились терпеть ее, не обращая внимание на бесчисленные синяки и ссадины, сколько от обиды. Именно тогда, после той, самой первой драки, я посчитал слезы слабостью. Любое проявление эмоций было теперь для меня под запретом, все, кроме бесконтрольной ярости, которая сворачивалась тугой пружиной у меня в груди, готовой вырваться наружу в любой момент, затопив все вокруг своей злостью.

Нас проверяли на прочность месяцами, монотонно изводя, долбили в одну и ту же точку, но мы продолжали стойко встречать удары, получая синяки, научились проглатывать обиду, признавая поражение, но продолжали стоять спиной к спине и давать отпор. Все точно так, день за днем и до первой победы.

И даже после нее оба съели свои эмоции, сдержав внутри, не показывая даже друг другу свою радость от первого, заслуженного триумфа…

А к ярости прибавилось бешенство, как пикантная приправа для моего зверя. Так я стал называть свои эмоции, сдерживая их, что стало для меня огромной ошибкой, потому что внутренний монстр теперь рос, как на дрожжах, питаясь ими.

Мы стали злее…

Войдя во взрослую жизнь – жестче проявляя свою жестокость. Точно также, стоя спинами друг к другу, начали выгрызать себе дорогу в столице. Рвали за себя зубами, в кровь, раздирая недругов на куски, а предателей жгли своей ненавистью до пепла забвения. Здесь появились новые «стаи», но привыкшие, мы легко расправлялись с ними, теперь сильные, циничные, не давая никому даже шанса на повторный бросок.

Спустя годы, я научился жить со своим зверем, принял его, а он, в свою очередь, признал Лизу.

Я научился делиться с ней своими эмоциями, не оголяясь, просто смотря на нее… Слов было не нужно! Такая нежная, впечатлительная, она все читала по моим глазам.

– Чей это? – врывается она в мои мысли глотком свежего осеннего воздуха.

– Наш… Я хочу, чтобы ты всегда рассказывала мне о погоде!

Вместо ответа слышу смех. Заразительный, счастливый, переполненный благодарностью, и я улыбаюсь в ответ, не скрывая перед ней своих чувств. Открытый, без панциря равнодушия и, характерной для меня, брони холодной бесчувственности.

Захожу в дом, смотря на него ее глазами…

***

Викторианский стиль преобладает в интерьере. Меблировка комнат, отделка натуральным деревом, дорогой, со вкусом подобранный текстиль – все так нравилось мне!

Как только мы зашли в большие, парадные двери, дом вдохнул. Полным, глубоким глотком воздуха, вобрав в себя наши эмоции… И принял нас, шумно выдохнув, затопив новыми ароматами счастья мое сознание.

Он был полной противоположностью современному пентхаусу, который мы занимали в столице. Более уютный, полный домашнего тепла, которое отражалось от деревянных стен, пропитанный своей историей, которую я обязательно придумаю и как-нибудь расскажу своему Зверю.