В кругу наших близких уже ни у кого нет сомнений, что у нас с Викой все серьезно, ведь мы с моей Малявкой не расстаемся почти. Единственное, что я никак не мог преодолеть, это позволить ей увидеть все последствия аварии.

Мозгами понимаю, что это ее не оттолкнет от меня, но все равно так не хочу, чтобы она опять расстраивалась. Я в ужас пришел, когда узнал, почему она пьет гормональные препараты. Она так переживала за меня, что на фоне сильнейшего стресса плохо ела, просыпалась ночами, рыдая от увиденных кошмаров, и как последствия были сбои в работе организма.

Было так сложно поверить, что после всего, что Вика натерпелась из-за меня, она меня любит. И я дважды ей проиграл. Вот она, безусловная любовь! Когда никто и ничто не может изменить это чувство. Ни она не смогла, ни я. И мне неважно, капризничает Вика или смеется, злится на меня или ластится как кошка, я люблю ее разную и ни за что больше не отпущу.

Входя в квартиру, сразу понял, что Вика у меня. Ее туфельки аккуратно пнули мои ботинки, потеснив их на полке, сумочка стояла на тумбе, сверкая брелоком с котом, который я ей подарил из-за того, что она меня называет котик или кошак, в зависимости от посыла меняя интонацию.

Пока шел до спальни, была какая-то досада, что Вика повторяет за Стефи, которая в свое время мне из квартиры сделала кукольный домик Барби, но отпустило сразу, как только увидел Малявку, уснувшую на моей кровати. Теперь все правильно, моя девочка дома.

Это утро уничтожило сомнения окончательно. Не хочу больше просыпаться без нее. И хуже того, уже ненавижу ее универ, который вскоре отберет у меня большую часть ее времени.

— Ви-ки, — протянула, передразнивая меня, Малявка, обводя пальчиками татуху и поднимая на меня счастливые глаза.

— Да. И я «всегда» буду любить, — отвечаю ей на ее послание мне на зеркале в ванной.

Я не знаю, что за магия наших чувств, но привычная холостяцкая квартира в моей голове уже трансформируется в семейное гнездышко, и моя Ви-ки всегда со мной.

Мне не бывает с ней скучно, эта мелочь постоянно меня разводит, заставляя верить ее наивным глазками, и потом хохочет надо мной.

Но и я постоянно ее подлавливаю, чтобы увидеть, как округляются ее глазки. Вот и сегодня утром, едва Вика отошла от ноута, я чуть кофе обратно не выплюнул, прочитав, как она попрощалась с составом руководителей в чате. Конечно, дураков в моем банке нет и в ответ летят «Чудесных выходных, Вика», но все равно я метнулся за проказницей, мысленно уже задирая футболку, шлепая ее по упругим булочкам!

На мой старательно состряпанный грозный вид Вика порадовала меня широко распахнутыми глазками и сложившимися бантиком зацелованными губками. Но, сделав пару шагов в мою сторону, остановилась и села на диван с видом совы, в шоке смотрящей в бесконечность.

— Я тут совсем ни при чем! — заявила Малявка и, не меняя выражения лица, завалилась на диван, все так же устремив свой взгляд в никуда.

Отставив ноут, я не смог сдержать улыбки, глядя на мою несносную девчонку, прихромал к ней, усаживаясь рядом.

— Малявка, нам пора ехать.

— Не хочу никуда. Я устала. До ночи в своих чатах отвечала, с утра в твоем всех перечмокала. Работа днем, работа вечером… а уроки эти! Знаешь, какой у меня наставник придирчивый! Хочу с тобой вдвоем побыть! — насупилась Виктория Александровна и лежала, всем видом изображая вросший в диван мухомор.


— Не поедем на свидание? — уточнил я, собираясь врасти рядом.

— Свидание? — оживилась Малявка. — Конечно, едем, я сейчас!

Только что жаловавшаяся на большую нагрузку Вика устроила в квартире сквозняк, носясь из комнаты в комнату. Но я задумался над ее словами. Как-то я не подумал, что она сильно устает, а ведь правда, так и зарапортоваться недолго. То в своих чатиках отвечает, коих у нее десятка два, тогда и в моем второпях неудивительно что-то ляпнуть.

Я часто вспоминаю ее слова, что она мне себя не доверяет, и это для меня действительно важно. Моя женщина не должна во мне сомневаться. Именно поэтому, едва расшурупив ногу, я повез ее снова в Домодедовский район к своим парням.

— Хочешь полетать со мной, Малявка? — пытаюсь не выдать ей, как много значит для меня ее ответ.

— Я и так с тобой летаю каждый день, Мажор! Конечно, хочу! — едва ли не впереди меня бежала Вика к шатру, где нас с ней уже ждали костюмы.

Я не вижу паники в глазах Малявки, она послушно крутится, позволяя мне закрепить ее оснащение, кивает, слушая инструктаж, и восхищенно пожирает меня глазами, словно действительно собралась летать с Железным Человеком из ее детских фантазий.

Я бы хотел, чтобы Вика летала лицом ко мне, чтобы вдоволь нацеловаться в полете до обветренных губ, но я понимаю, что сидя ко мне спиной она увидит больше и впечатления будут в сотни раз круче.

Я много раз летал, но всякий раз полет дарит новые неописуемые ощущения. Это всегда невероятные впечатления. Коктейль чистого кайфа под слоем адреналина и послевкусием в виде невероятных эмоций, который ты пьешь не глотками, а его вливают в тебя мощным головокружительным водопадом.

На невероятной скорости мы уносимся ввысь, и я хохочу над Малявкой, кричащей от восторга:

— Мы летим? Андрей!.. Мы летим! Уху-у! Да-а-а-а! Мы летим!

В небе всегда наступает момент, когда ты чувствуешь, что время замедляется, все уходит на второй план, есть только ты и небо. Практически нет звуков, от красоты кружится голова, твое сознание переполнено фантастическими впечатлениями, мыслями о том, как красив этот мир и как чертовски круто иметь крылья.

Я смотрю на изумленное личико Малявки и понимаю, что это она подарила мне крылья — снова. С тех пор как она рядом, я снова дышу полной грудью, и это не из-за того, что меня поломало, а из-за нее. Она вернулась ко мне. Она меня любила всегда, и я такой кретин, что не понял этого раньше, и такой везунчик, что успел сказать ей, что люблю, до того, как поцеловал дерево на тачке.

— Я люблю тебя, Андрей! — кричит Вика от переполняющих ее чувств.

— Люблю тебя! — смеясь над моей Малявкой, кричу в ответ.

Вика поворачивает ко мне голову, и я краду ее поцелуй на пике острых ощущений и зашкаливающего адреналина в крови. Клянусь, за этот поцелуй можно жизнь отдать!

Мы приземлились посреди поля, усеянного цветами. Оно пестрило разноцветными лепестками как полевых цветов, так и подсеянных вручную предприимчивым фермером, сдающего этот участок для фотосессий и прочих мероприятий.

— Это крутяк! Давай еще раз? Я сторис запишу! — прыгает вокруг меня Вика, не зная, куда ей выплеснуть зашкаливающий адреналин.

— Вик… — останавливаю я егозу, обвивая мою малышку руками. — В моей жизни было все, чего бы я только ни пожелал. Я — Мажор, — улыбаюсь Вике, уже округлившей глазки от моих откровений. — Только до тебя в ней не было самого главного… я люблю тебя, моя Малявка.

— И я тебя! — шепчет Вика, подставляя мне свои сладкие губы для поцелуя.

Наши поцелуи и так никогда не бывают целомудренными, а на фоне эмоциональной встряски и вовсе грозят перерасти в горячий секс посреди поля в лопухах, и я, мысленно рыкнув на взбодрившегося младшего, выпускаю Вику из объятий. И без единого скрипа, вопреки прогнозам Мирона, опускаюсь на одно колено перед моей любимой женщиной, без которой теперь не мыслю своей жизни.

— Вика, ты выйдешь за меня? — по традиции задаю вопрос, хотя и так понятно, что меня неспроста к земле прибило коленом.

Не только Вика в шоке от такого быстрого развития событий, я сам до сих пор не понимаю, что заставляет меня торопиться. Возможно, прошлый опыт затянутых «недоотношений» со Стефи, а может, то, что я ревную мою сердцеедку и хочу повесить на все пальцы кольца с гравировкой «принадлежит Аристову А.М.».

Малявка хлопает ресницами, и в сверкающих глазах появляются слезки:

— Встань, пожалуйста! — бормочет Вика, дергая меня вверх.

— Я не буду тебя торопить, Вик. Ответишь, когда захочешь, — поднимаюсь к ней обратно и сжимаю в руках, ругая себя, что поторопился.

Наверняка в ее памяти еще свежи воспоминания, как я делал предложение Стефи, как потащил Вику покупать кольцо для нее…

— Я буду ждать, сколько нужно, Вик. Хоть месяц, хоть пока ты универ не закончишь, — заглядывая ей в глаза, пытаюсь понять, верит она мне или нет.

— Нет уж, Аристов! Мне двух лет хватило подумать! — возмущенно говорит Малявка. — Я хочу за тебя замуж! Немедленно!

— Хоть сегодня в Москве или чуть позже на Сицилии? — предлагаю сразу, но сам хочу, конечно, такую свадьбу, чтобы у СМИ пальцы стерлись ее описывать!

Самую роскошную, самую громкую и веселую, так, чтобы Мирон замучался думать, как меня переплюнуть!

— Конечно, на Сицилии! — мерцает серебром своих глаз Малявка.

По пути домой мы решили воспользоваться долгими выходными и собрать всех своих близких, чтобы сказать им о своем решении.

Конечно, никого мы этим не удивили, подозреваю, что дед и вовсе нам уже свадебный подарок купил. Вот у него мы все и собрались.

За шумным застольем снова полетели байки обо всем на свете, мама отчебучила шутку, что и она, так же как Вика, купилась на помощь к поступлению в ВУЗ, а папа ее охмурил.

Я оставил Вику с мамами и подругами, немного прифигев от списка всего, что нужно успеть подготовить к свадьбе, и ушел к парням, катающим бильярд.

— Пацаны! Я женюсь! — входя в комнату, озвучил я то, что гоняю в мыслях сегодня весь день, испытывая невероятный восторг от мыслей, что Вики будет Аристовой!

— Блин, бро… по залету? — сочувственно поинтересовался Гришка.

— Вика сказала «по-любому», — ответил вместо меня Мирон.

Мне было пофиг, как упражняются в издевательствах парни, я в своем решении уверен как никогда!