Итак, мы поели в детской. Лео сказал мне, что не спал уже сутки, а к полудню должен уехать обратно. Двое из VAD тяжело болели этой загадочной лихорадкой, поэтому он был на двойном дежурстве. Он собирался вернуться на одиннадцатичасовом поезде.

– Но, Лео, ты, конечно, имеешь право остаться и отдохнуть.

– Я обещал, – пожал он плечами. – Я посплю в поезде.

Позавтракав, Лео стал выглядеть лучше, но скоро ему пора было уезжать. Я оставила Элен утешать Флору, а сама понесла Розу вниз, чтобы попрощаться с ним.

Двумя днями позже на имя Флоры прибыл другой сверток. В нем оказалась красивая кукла с нежным восковым лицом и вьющимися золотыми волосами, разодетая в шелк, кружева и атлас. Она была послана из Гамаже, но было неясно, кто послал ее. Я предположила, что это добавочный подарок от Лео, а, может быть, и от леди Бартон, из-за того, что Флору обошли, когда дарили подарки на крестины Розе. Однако следующая почта разрешила загадку. Мистер Тимс принес мне письмо. Я уставилась на конверт, мое сердце подскочило к горлу.

– Я понимаю, что это для леди Флоры, но она еще не умеет читать... – озабоченно сказал мистер Тимс.

– Спасибо, – взяв конверт с серебряного подноса, я с трудом удержала его в руках – так они дрожали. Я подождала, пока за мистером Тимсом закроется дверь, и вскрыла конверт. Я только однажды видела этот небрежный почерк, но узнала его мгновенно.

Моя любимая Флора!

Посыпаю тебе подарок и надеюсь, что он не опоздает к твоему дню рождения. Твой дядя Фрэнк поздравляет тебя с днем рождения и желает тебе всего самого наилучшего. Много ли ты получила подарков? Надеюсь, тебе будет очень приятно играть с ними. Подарила ли тебе твоя милая мама праздничный поцелуй? Я уверен, что подарила. Попроси, чтобы она подарила тебе еще один, от меня. Знаешь, Флора, как-то в прошлом твой дядя Фрэнк очень безответственно обошелся с твоей мамой, и это причинило ей несчастье. Теперь он сожалеет о том, что огорчил ее своим поступком (хотя не сожалеет о самом поступке), и хочет, чтобы ты попросила ее простить меня. Если она согласна простить меня, напиши мне письмецо и сообщи об этом, милая Флора, а если нет – все равно напиши. Ведь нам, бедным солдатам, так холодно и одиноко в этих мерзких сырых окопах, поэтому мы всегда очень рады письму.

Внизу стояла жирная, размашистая подпись: «От дяди Фрэнка, с любовью».


Я снова и снова перечитывала письмо, мои руки дрожали, дыхание сбивалось. «Если она согласна простить меня...» Конечно, я была согласна, как я могла не простить его? Я попыталась выбросить это из головы – все-таки письмо написано Флоре. Но он же знал, что Флора не умеет читать. Кукла была для Флоры, письмо – для меня.

Весь день я носила письмо в кармане, украдкой вынимая его, когда была одна с Розой. Скоро я выучила его наизусть, но все равно вынимала, чтобы подержать в руках бумагу, которую держал он, и прочитать слова, которые писал он.

Каждый раз, читая слова Фрэнка, я видела и другие слова, напечатанные сверху на странице: На действительной службе В БРИТАНСКИХ ПОЛЕВЫХ ВОЙСКАХ.

Конечно, я знала, где был Фрэнк, с какими опасностями встречался лицом к лицу, но его письмо с этим недвусмысленным заголовком отдалось во мне словно ружейный выстрел.

Фрэнк просил меня написать ответ, но я сознавала, что мне не следует этого делать. Это было дурно, он не был моим мужем. Но он был отцом Флоры, поэтому ответить должна была Флора. Я могла написать за нее и сообщить ему, как ей понравилась его кукла, как она приставляет калейдоскоп к глазу куклы и крутит трубку, понимая, что узоры там меняются, хотя и не видя их – моя умная Флора.

Я подошла к письменному столу, взяла из пачки бумажный бланк, озаглавленный сверху: «Истон, Уилтшир», и начала писать.

Дорогой дядя Фрэнк!

Тебе пишет моя мама, потому что я еще маленькая, чтобы уметь писать. Большое, спасибо, тебе за чудесную куклу. У нее золотые волосы и голубые глаза, я играю с ней и показываю ей калейдоскоп.

Мама хочет сказать тебе, что, конечно, она простила тебя.

Я прервалась и вычеркнула «конечно». Мне бы хотелось написать больше, но я сознавала, что не должна этого делать. Только одно я добавила, не удержалась: «Мама надеется, что тебе не слишком сыро в окопах, что по вечерам для тебя найдется теплый огонь».

Я не знала, как закончить письмо от имени Флоры. Наконец, я просто написала: «Мы с мамой шлем тебе наилучшие пожелания. От Флоры».

Я быстро запечатала письмо и отнесла в почтовый ящик в холле. Можно было бы завтра пройти парком и опустить его в почтовый ящик на улочке, ведущей к церкви, но я не хотела быть обманщицей. Кроме того, когда мистер Тимс возьмет письмо в руки, то догадается, что оно короткое.

Весь вечер я старалась не думать о Фрэнке, но ночью увидела сон. Очень простой сон – я гуляла с Флорой под деревьями, а Фрэнк был рядом со мной.

Я проснулась в слезах – слезах потери, слезах вины, потому что на руках у меня был ребенок моего мужа. Я не должна была думать о Фрэнке, не должна. Но это было так трудно.

Глава двенадцатая

В последний день мая раскрылись первые бутоны золотистой розы, во всей своей красе. Я показала их Флоре. – Смотри, это папина новая роза.

В начале июня большинство роз Лео, были в полном цвету. Я пошла посмотреть на его любимую розу «Блэйри» – она цвела вокруг статуи под деревьями. Здесь, в его парке, розы словно приветствовали меня ласковыми улыбками, карабкаясь по опорам и триумфально кивая с их верхушек душистыми головками. Я осторожно приблизила к себе один из этих совершенных цветков и вдохнула нежную сладость его запаха. Бедный Лео, застрявший в пыльном, грязном Лондоне – наверное, он скучает по своим розам, зная, что их первые бутоны уже раскрылись.

Я прогуливалась со спящей Розой на руках, замечая, что розы в этом году выглядят несколько запущенными – кое-где пробивался шиповник, кое-где листва была слишком редкой. Ничего не поделаешь – все молодые садовники ушли на войну. Мое сердце вздрогнуло. Но я не должна была вспоминать о Фрэнке.

Вместо этого я стала думать о Мэри, которая ждала родов в следующем месяце, но ее боли начались сегодня утром. Миссис Тайсон сказала мне об этом, когда я проходила мимо ее коттеджа по пути с конюшенного двора. Значит, Мэри сейчас уже мучилась родами. Я решила пойти и спросить у Клары, нет ли каких-нибудь новостей.

Новостей не было.

– С ней мама, – вздохнула Клара. – Плохо, что роды начались так рано. Похоже, они будут долгими. Это у нее первый, а Мэри всегда была тощей как палка. Мало того, она еще высохла от тоски по Тому – я ей говорила, что зря, да что она могла с собой поделать?

На следующее утро новостей еще не было. Клара сказала, что старая миссис Тайсон раздражается, когда ее спрашивают.

– Я схожу туда ближе к обеду, – сказала она, – если до тех пор ничего не случится.

Ее не было больше часа. Я была в детской с Элен, мы обе тревожились, как вдруг к нам ворвалась Клара.

– Мальчик! Только слабенький, он появился рано, но мама хорошо с этим управилась.

– А Мэри?

– Сейчас ничего, но ей пришлось тяжко. Мама сказала, что роды были ужасно затяжными. Они начались слишком рано, да еще и ребенок лежал неправильно, поэтому доктору пришлось применить свои инструменты, – я содрогнулась. Клара покосилась на Флору, которая играла у окна, и прошептала: – У Мэри были разрывы – доктору пришлось зашивать ее. Но мама сказала, что она все время держалась храбро. Потом она сказала маме, что не вынесла бы этого, если бы не думала о Томе, не представляла бы его лицо, когда он войдет домой и увидит ее с сыном на руках. – Клара вытерла глаза уголком фартука. – Но это случится, через несколько месяцев, не раньше.

Элен была практичнее:

– Все-таки, самое трудное у нее позади. Она уже выбрала имя, Клара?

– Конечно, он будет зваться Томми, – улыбнулась Клара.

Позже она сказала мне:

– В ближайшие месяцы у мамы будет горячее времечко. К осени появятся еще трое, а затем и у нашей Эмми. Это еще пустяки, а вот если сразу всех мужчин пошлют в отпуск, тогда моя мама не разберется, в какую сторону повернуться.

Я представила женщин, одновременно вынашивающих младенцев, и мне тоже захотелось жить в деревне. Ведь теперь я даже не могу поглядеть на сына Мэри, если мне не случится пройти мимо коттеджа у конюшен, когда она принесет своего Томми показать бабушке с дедушкой.

После обеда пришел мистер Тимс и сказал, что со мной хочет поговорить мистер Селби, агент Лео. Я спустилась в холл, где он ждал меня с письмом в руке.

– Лорд Ворминстер пожелал, чтобы я сообщил вам, что госпиталь в Лондоне закрывается – видимо, из-за проблем с канализацией – поэтому он вскоре ненадолго вернется в Истон, – мистер Селби вежливо стоял, но было очевидно, что он хотел уйти, поэтому я не стала задавать вопросы. Я поблагодарила его и сразу же пошла наверх, чтобы сообщить новость детям.

– Флора, папа возвращается домой и останется здесь!

Флора взвизгнула и стала носиться по комнате в вихре накрахмаленных юбок. Затем, затормозив около кубиков, она провозгласила:

– Папа построит Флоре дом – большой дом!

– Скоро, Флора, скоро, – улыбнулась я. Роза гукнула у меня в руках – наверное, тоже обрадовалась.