— Отвезу тебя домой, там сходишь в душ и переоденешься.

— Ладно, — кидаюсь снова на кровать, чмокаю его в губы, а затем сползаю, собирая свои вещи.

Арсений изучает меня с интересом, на губах лукавая улыбка.

— Ого, ты меня не перестаешь удивлять. Оказывается, Василиса Злющая бывает милашкой.

— Сильно не расслабляйся! — грожу ему пальчиком.

А он встает с кровати и рывком прижимает к себе, приподнимая с пола.

— Никому тебя не отдам.

В этом столько чувств, что у меня перехватывает дыхание. Сердце замирает при одной мысли о том, что он ко мне испытывает, душа начинает трепетать от нежности, разум пытается найти объяснение происходящему. Но положа руку на сердце, со мной больше проблем, чем радости. Проще было найти любую другую женщину. Стыд перед сестрой снова лезет со всех щелей, но Арсений, так крепко держит меня, что угрызения совести ломаются, как совсем тонкий лед на слегка подмерзшем озере.

Всю дорогу к моему дому, я разглядываю его. Радуюсь, торжествую, ликую, таю от восторга, я счастлива, довольна, весела, мне хочется улыбаться, как будто за спиной выросли крылья, а на душе поют птицы.

— Я приеду к тебе вечером, ты должна доделать работу, — с наигранной строгостью командует Арсений.

Затем помогает выйти из машины. У двери мы останавливаемся. Он меня снова обнимает. И всё, и ничего мне не надо, я счастлива.

— Только вечером остановись за несколько кварталов, сделай дозвон и…

Арсений закатывает глаза.

— Очки и шляпу надеть? У меня есть маска для плаванья, можно парик купить, мне пойдут зеленые кудри.

— И клоунский нос, — добавляю.

Как два подростка мы хихикаем, поднимаясь по лестнице. Вышестоящее начальство наверняка уволило меня уже несколько раз подряд по статье, потому что рабочий день уже давно начался. Но мне все равно, я целуюсь взасос, пытаясь попасть ключом в замочную скважину.

Оказавшись в квартире, я ускользаю в ванную. Арсений порывается ворваться ко мне в душ. Но я утверждаю, что это слишком личное и не пускаю его. Он смеется, но стучать в дверь не перестает, поэтому мне приходится мыться в ускоренном режиме. Мы вместе выбираем мне блузку и юбку. Я впервые медленно и очень чувственно скидываю банное полотенце и одеваюсь на глазах у мужчины. Он жадно смотрит, не сомневаюсь, чего именно ему хочется. Но время и так поджимает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Я хочу, чтобы ты надела вот это, — вытягивает он кружевные чулки из ящика и идет за мной в коридор.

— Тебе никто не говорил, что вообще-то лазить по чужим шкафам не красиво? Для чулок еще слишком холодно.

Наклоняюсь, обуваю ботинки, медленно застегивая «молнию». Подхожу к входной двери и открываю замок, щелкнув два раза, чтобы поскорее уйти на работу.

— Зачем тебе, чтобы я это надела чулки на работу? — смеюсь, а Арсений ими властно размахивает.

— Чтобы я мог с легкостью сделать вот так, когда ты придешь в казино.

Я не успеваю охнуть, как он подсаживает меня на тумбу в коридоре и задирает юбку, стягивая колготки вниз, зарывается носом между моих бедер.

Удовольствие моментально лишает разума. Сто лет мужчина не прикасался ко мне подобным образом. Для Виталия это было и вовсе табу. Язык Арсения настойчиво ласкает меня, облизывая. И все, что я могу — это зарыться пальцами в волосы и громко стонать, не стесняясь.

Я не соображаю, что происходит, потому что он так нежен и требователен одновременно — у него отлично получается. Кончик языка танцует. Он приподнимает меня за бедра, чтобы устроиться поудобнее. Блаженство, наслаждение, кайф… Доверие и близость неземного уровня.

Все плывет перед глазами… Смотрю на входную дверь и не сразу понимаю, что открыла ее, что ручка медленно опускается вниз, что звонок у меня давным-давно не работает, что вроде бы, в сумке, звонил мой телефон.

Я сижу на тумбе с юбкой на поясе, с полуспущенным колготками. Арсений страстно целует мою промежность, удобно разместившись между моих ног.

А на пороге стоит моя сестра — Анфиса.

Глава 36

Василиса

Первое мгновение кажется, будто Анфиса задыхается, не в состоянии поверить своим глазам. Ей не хватает воздуха. Она хватается за горло, припадая к стене, и вместо слов из ее рта вырывается какие-то невнятные, странные гортанные звуки.

Глядя на сестру, мне плохо и страшно как никогда в жизни. Кажется, даже смерть родителей не вызвала такого моментального ужаса, ведь там я не была виновата. А здесь виновна во всем. Душа точно материальна, раз так дико болит, как будто её режут скальпелем без наркоза.

Оправившись от первоначального шока, Анфиса хватается за косяк, чтобы удержаться в вертикальном положении. Я пытаюсь натянуть колготки, но тугой капрон плохо поддается. Мои потуги с одеванием выглядят ужасно жалко.

Лицо Анфисы бледнеет. Она ничего не может с собой сделать, заметно, что сестра чувствует всё усиливающуюся дурноту и растущее состояние паники, страха, ужаса.

— Меня сейчас вырвет, — наконец-то справляется со своим горлом Анфиса.

Но голос звучит не так, как обычно, ее трясет. Я понимаю, но не знаю, как исправить ситуацию. Ее предали два близких человека. Новость обрушилась на Анфису, как снежная лавина в горах.

Она брезгливо отворачивается, когда Арсений спокойно встает с колен, выпрямляется, медленно вытирая рот тыльной стороной ладони.

— Анфиса, послушай, надо было сказать тебе раньше, — пытаюсь как-то сгладить ситуацию, достучаться. — Я не желала, чтобы ты узнала вот так, сестренка, поверь мне, я никогда не хотела делать тебя несчастной.

Сестра поднимает на меня глаза. У неё бывали приступы отвратительного настроения, она умела язвить и злиться, когда мы ссорились, но, то с какой ненавистью Анфиса смотрит на меня сейчас, не сравнимо ни с чем.

— Ты для меня сдохла, бл*дина!

— Не смей так говорить о сестре, — резко закрывает меня собой Арсений, делая шаг вперед.

— Сестре? Сестре?! — орет она не своим, каким-то очень грубым с хрипом голосом. — Ты сейчас про эту старую суку, что залезла на моего жениха за моей спиной? Ты видно опиздоумел, если думаешь, что после этого я назову ее сестрой?

— Фиса, — шагаю к ней, протягивая руки.

— Подбирай выражения или я вымою твой рот с мылом! — строго говорит Арсений.

— Фиса, послушай… — умоляю.

— Я звонила ей на работу, — хрипит сестра, со мной не разговаривает, общается с Арсением, — но там не знают, где она, — говорит Анфиса, будто меня здесь нет, — она не ночевала дома, я вернулась из санатория и испугалась за нее, за эту еб*нную тварь!

Арсений не выдерживает, делает шаг, хватает Фису за руку, пытаясь встряхнуть, желая остановить поток оскорблений в мою сторону. Он не в силах терпеть ругательства о человеке, к которому испытывает чувства. Я это знаю, вижу в глазах, ощущаю при каждом его ко мне прикосновении. Но мы с ним виноваты, мы довели до этого, мы допустили то, что произошло. Мы врали ей…

Я разжимаю его пальцы на ее запястье. Они смотрят друг на друга, как заклятые враги. Анфису, привыкшую получать все, что она хочет, убивает его ледяной безразличный взгляд, она начинает рыдать, корчиться, прикрываясь ладонями, нескончаемые дорожки слёз блестят на коже. Сестра воет от боли. Я хочу пожалеть ее. С детства у меня инстинкт помогать ей, но сейчас, я для нее самый худший человек на земле. Наконец первый спазм утихает, Анфиса обтирает рукавом пальто заплаканное лицо.

— Думала, что смогу вернуть все. Время пройдет, и ты сам прибежишь.

— Уязвлённое самолюбие — это не любовь, Анфиса, — спокойно отвечает Арсений.

— Это с ней ты изменил мне, да?

— Хорошо у тебя жизнь складывалась, до того, как мы с Василисой все карты попутали, верно, Фис? Богатый папик должен был ждать тебя с танцулек, оплачивать твои полёты в Милан и улыбаться для подружек? Весело было, да? Некогда было по мне скучать в ночных клубах. А тут надо же, папик дал заднюю и передумал свадьбу в замке играть.

— Сеня, пожалуйста, — кладу руку на его плечо.

Анфиса истерично сопит, по сузившимся глазам я вижу, что слова бывшего жениха задели ее за живое.

Я много раз представляла этот наш разговор, как признаюсь ей, подберу нужные фразы. Но на деле не могу придумать ни одного дельного довода. Я никогда не хотела делать ей больно, а в итоге сделала больнее всех.

— У нас с твоей сестрой отношения. И тебе придется смириться с этим, — режет, как ножом Арсений.

Он привык решать вопросы прямо.

— Анфиса, прости меня, мне нужно было тебе рассказать самой, — повторяю одно и тоже. — Я люблю тебя, ты же моя сестра.

— Из-за тебя, дрянь, я не вышла замуж! Не получила то, о чем мечтала, — шипит Анфиса, высокомерно осматривая нас. — Из-за вас меня поставили на учет к психиатру!

— По глупости тебя поставили, — равнодушно отвечает Арсений, — цирк устроила, сама виновата. Взрослые люди так себя не ведут.

— А ты не человек, — качает головой, обращаясь к Арсению. — Ты — животное!

Он просто пожимает плечами, сдерживается ради меня, не реагирует. А мне обидно за них обоих, мне больно слышать и видеть все, что происходит. Эти двое мне дороги. Арсений не должен был стать свидетелем нашего разговора, но вышло все так ужасно, что хуже просто нельзя придумать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Тебе нужен другой партнер по жизни, Фиса, я же знаю тебя, и его теперь знаю. Вы не подходите друг другу.

— Заткнись, просто заткнись! О да, тебе-то владелец казино с баблишком подходит хорошо! Ты понятия не имеешь, что мне нужно! Завидовала мне всегда, клуша, — смотрит на меня, потом на Арсения.