Анна Тодд - Сестры Спринг

Я вздохнула, вспомнив о своей неподобающей событию наружности.

– До этого сообщения я выглядела совершенно иначе.

– Ты прекрасно выглядишь. Ты красивая. – Джон коснулся моей щеки и провел костяшками по коже. – Я никогда не видел тебя такой.

Меня охватило легкое смятение. Я не планировала показываться ему без макияжа – ни в скором времени, ни когда-либо вообще.

Попросив дать мне пару минут, я отправила Джона пообщаться с родными. Когда распахнулась дверь, на пороге сидели Эми и Джо – это они подслушивали. Джон засмеялся и отсалютовал Эми. Они вместе направились к лестнице, и Джон по пути рассказывал Эми, почему на нем старомодная форма. В тот момент мне пришло в голову, что он прекрасно впишется в нашу семью. После того как я на него при всех наорала, он воплощал собой полное спокойствие.

Окажись на его месте Шайа, устроил бы мне такую головомойку, что я ползала бы перед ним на коленях, умоляя о прощении. Шайа – импульсивен, рубит с плеча. Джона Брука в слабости тоже не обвинишь, но при этом он нежный и любящий.

Он мне прекрасно подходил. Да, так и было.

Джон обо всем позаботился. Он вызвал машину представительского класса, и мы поехали в Квартал. Мы сидели на заднем сиденье, глядя друг на друга влюбленными глазами, как голубки. Я будто снова оказалась на выпускном. Только на этот раз без унизительного минета на заднем сиденье машины Ривера. Джон взял в магазине бутылку шампанского, которое отдавало клубникой и благословенной негой. Мы ехали в ночи, моя рука лежала на его коленях, он держал ее своими ладонями, а я потягивала шипучий напиток из пластикового бокала.

– Расскажи, как прошла церемония. Жаль, что я не смогла приехать.

– Ничего страшного. – Его улыбка напомнила мне, что он вообще-то меня не пригласил, но теперь меня это не расстраивало.

Нисколько.

Мы ведь просто встречаемся. Это многое объясняет. Вполне понятно, почему он не позвал меня в Нью-Йорк провести выходные с семьей и познакомить с друзьями.

Неприятно, конечно, что в армейских кругах ни во что не ставят подруг. По крайней мере, они лишены того внимания и уважения, которое полагается женам военных. Какое-то время я даже разделяла точку зрения Джо. Она как-то обмолвилась, что военные стараются рано жениться, чтобы вписаться в систему. А с другой стороны, им стольким приходится жертвовать во имя страны, мужчинам и женщинам, не легче ли нести это бремя вдвоем? Самые несчастные военные из тех, кого я встречала, – это те, кого дома не ждут. Конечно, у них есть родители, но жены и дети – это другое.

Захочет ли Джон после моей истерики взять меня в жены? Он не отправлял мне те письма. Я так и чувствовала. Чтобы лишний раз удостовериться, я то и дело заглядывала ему в глаза, выискивала малейшие изменения в его мимике после нашей последней встречи. Да, мы поддерживали отношения на расстоянии. Это тоже могло стать причиной разлада, однако не стало. Скорее наоборот, мы лишь укрепились в своих чувствах. У военных все это в порядке вещей. Джон нисколько не изменился. Может, стал более замкнут и молчалив. Те же руки в веснушках, та же ямочка на кончике носа.

Я взглянула за его спину и увидела свое отражение. На меня испуганно воззрилось собственное лицо без капли косметики, и даже во мраке угадывались круги под глазами. Я не позволяла себе ни шагу ступить из дома без макияжа, а уж тем более предстать перед Джоном. И вот мы направляемся в «Ритц», а я страшна как ведьма.

Тем временем он рассказывал мне о церемонии награждения выпускников. Когда он поднялся на сцену, его мать зарыдала от гордости. Я представила себе, как счастливы были бы мои родители, если бы их чадо окончило Уэст-Пойнт, и хотя я лично не знала мать Джона, мне захотелось с ней встретиться и понять, что она за человек. Джон стиснул мне руку, и его губы расплылись в улыбке. Гладко выбритый, он шикарно смотрелся в форме. Он был особенным человеком, и форма служила ему достойной оправой.

– Я буду счастлив однажды познакомить тебя с матерью, – проговорил он, когда мы выехали на трассу. Машина плавно перемещалась с линии на линию, казалось, мы не едем, а парим над асфальтом. Это сильно контрастировало с ездой на привычном мне «приусе» или фиолетовом «чероки» родителей. – Ты бы ей понравилась. – Он тихонько поглаживал меня большим пальцем, и это простое движение навевало покой. Я так соскучилась по нежности и любви.

Понравилась бы? – хотелось спросить, но я вовремя вспомнила, что рядом с мужчиной нельзя ни в чем сомневаться. Мама внушала мне это с младых ногтей, и теперь, по прошествии девятнадцати лет, пришло время освоить науку на практике. Ее совет пришелся весьма кстати, особенно если учесть, что именно этот мужчина впервые увидел меня в пижаме и с перемазанным тушью лицом. Мне понадобится хорошая доля уверенности, чтобы стереть этот образ из его памяти.

Я взглянула на Джона, он склонился ко мне и поцеловал в щеку. Нет, те письма – не его рук дело. Понятия не имею, кто это все подстроил, но точно не Джон. Этого просто не может быть.

Я задрала вверх подбородок и залюбовалась им. Мелькающие за окнами фонари отбрасывали свет, выгодно подчеркивая его черты.

– Я бы с радостью с ней познакомилась. – Я тронула губами кончик его рта, чтобы он ощутил их тепло и захотел большего.

Мы подъехали к отелю, машина вырулила на крытую подъездную дорожку. Нам навстречу поспешила пара швейцаров. Один из них сильно смахивал на парнишку, с которым я училась в старших классах. Они извлекли наш багаж и мою походную косметичку, и я даже постаралась не морщиться, когда тот, со знакомым лицом, небрежно забросил ее на тележку.

Мы двигались в лабиринте коридоров к фойе и лифтам. Джон держал меня за руку, и повсюду нам попадались пары: белые, в возрасте. От них веяло лаком для волос и деньгами. У каждого на руке красовались внушительные часы. Это вам не Форт-Сайпрус.

За стойкой сидела дружелюбная женщина с темно-розовой помадой и накладными ресницами. Она спросила, не хотим ли мы переселиться классом повыше и занять клубный номер, и Джон согласился. Женщина стала рассказывать о преимуществах клубного уровня, наподобие отдельной открытой террасы. Кажется, она назвала это лаунжем, и там было полно холодильников с водой и газированными напитками. В центре лаунжа возвышался шведский стол.

Я не особенно ее слушала, стараясь впитать в себя энергетику этого места и избавиться от натянутости, связанной с неприятной историей с письмами. Слушая женщину, я не сводила глаз с Джона. Я смотрела на него, когда коридорный подхватил наши сумки и пока мы ехали в лифте и шли по длинному коридору.

В номере было красиво, как я и представляла. Я решила, что не покажу обуревающего меня смятения и, отвлекаясь на разговоры, постепенно избавлюсь от пульсирующей головной боли, которая преследовала меня с самого вечера. Джон – со мной, он стоит рядом и держит меня за руку и делает все, чтобы мне угодить. Будет несправедливо, если за все это я отплачу ему припухшими глазами и тоскливой физиономией.

Наконец, поводя нас по номеру и рассказав о его бесчисленных прелестях, коридорный оставил нас наедине. Постель была уже застелена, и я засмеялась, вспомнив о событиях многолетней давности.

– Что? – спросил Джон. Он давно отпустил мою руку – ему пришлось это сделать, чтоб распаковать чемодан.

– Как-то раз мы с родителями остановились в одном отеле в Хьюстоне. Пока мы обедали, к нам зашла горничная и перестелила постель. Джо решила, что в номере живет привидение. – Я вновь засмеялась, вспомнив ее детские страхи. – Она заставила папу переворошить все шкафы, заглянуть под кровать – полная нелепица, ведь привидение не увидишь.

Я взглянула на Джона – он улыбался.

– Джо – это нечто, – сказал он, нежно глянув на меня.

– И не говори, – кивнула я.

– Хочешь есть? Ты ужинала?

Я не могла припомнить, ела я или нет. Мне трудно было даже понять, который час.

– А ты проголодался? Ну конечно же, ты так долго летел.

Он кивнул.

– Немного. Хочешь куда-нибудь сходить? Или закажем в номер?

До сих пор мне не доводилось испытать обслуживание в номерах, и мне очень хотелось это испробовать.

– В номер, если не возражаешь. Я не одета, ну и как-то…

Он окинул взглядом свой безупречно сидящий костюм, потом посмотрел на мой свитер и легинсы.

– Эти письма сорвали мне весь праздник, а ведь я так хорошо подготовилась. – В горле саднило, я сглотнула.

Меня по-прежнему обуревало горькое разочарование. Кто так жестоко меня разыграл, испортив нам с Джоном долгожданную встречу? Хотелось поскорее забыться и позабыть обо всем, хотя бы до утра.

– Не возражаю. – Джон кивнул и забрался с ногами на кровать. – Чего тебе хочется из еды? – спросил он и принялся зачитывать меню.

– Ну сколько можно говорить? – спрашивала Эми, капризно заламывая руки и расхаживая по гостиной.

– Столько, сколько нужно, – отвечала ей Бэт. – Сначала закончишь домашнюю работу, а потом прогуляемся в парке.

Мне не было дела до их разговора. Я сидела на полу в противоположном углу, скрестив по-турецки ноги, и путешествовала на свой манер. Поставив перед собой старенький детский стульчик Эми, водрузила на него ноутбук и чашку чая. Получилось подобие письменного стола. У меня в комнате тоже был стол, но едва я за него садилась, как у меня тут же переставала варить голова. За ним я не написала и сотни слов. Он стоял в нашей с Мэг комнате с тех самых пор, как мы переехали из Техаса. Уже и не помню, сколько лет прошло с той поры. Над столом довлело проклятие.

Я читала статью в «Тин Вог», написанную Хейли Бенсон, которая в то время работала как фрилансер. Она написала о том, как путешествовала в одиночестве и как это повлияло на ее жизнь. Она водила сама себя завтракать, обедать и ужинать и совершала прогулки по побережью из белых песков на каком-то острове далеко от Луизианы.