Анна Тодд - Сестры Спринг

Словно он и не ждал меня в аэропорту, откуда мы собрались вместе лететь в незнакомую страну и куда я так и не приехала.

Шайа потряс мне руку и стремительно вышел из комнаты. На миг эта встреча показалась плодом моего воображения. Джон схватился за подлокотник моего кресла и резко придвинул к себе. Я ахнула, он засмеялся, и все встало на свои места. По крайней мере, в моем крохотном мирке внутри клубного зала отеля «Ритц» во Французском квартале. Все это смахивало на то, как Кэрри Брэдшоу очутилась в Париже со своим художником, Александром. Правда, Александр оказался последним мерзавцем и вся поездка полетела коту под хвост, и мистер Биг в итоге приехал, забрал ее из Парижа и увез домой. Бр-р-р, не в моем вкусе. Ладно, придумаю что-нибудь получше. Крис Клейн двухлетней давности, пожалуй, смотрится лучше.

Джон относился к тому типу мужчин, кто прекрасно знает, чего хочет. И в тот момент ему хотелось прильнуть к моим губам. У него были сухие губы, и я лизнула их, чтобы смочить, прежде чем встретиться с ним языком. Кажется, он побрился после душа и тренажерного зала. Я провела рукой по его щеке, и мне захотелось открыть глаза и убедиться, что Шайа не зависает где-то поблизости. Пальцы Джона впились в мои бедра, и я поняла, какое тонкое у меня платье, когда он принялся втирать легкий ситец в мою капризную нежную кожу. Я подалась к нему и опустила руки на бедра.

У него были тугие брюки с отглаженными стрелками вдоль штанин. Я нежно целовала его, будто прося прощения за то, что была свирепой мегерой после тех странных электронных писем, слегка пососала язык за то, что он не распланировал нам выходные, и дразняще скользнула вверх по штанинам, словно извиняясь за то, что притащила Шайю в гостиницу. Впрочем, Джона, похоже, его появление нисколько не напрягло.

Кто-то вежливо кашлянул с противоположного угла комнаты. Я так и не поняла, специально или нет, но оторвалась от губ Джона и отстранилась. Он улыбнулся. Сквозь короткую стрижку проглядывала розоватая кожа на лбу. Губы раскраснелись от поцелуя.

– Сегодня утром мне тебя не хватало. – Он поцеловал меня в волосы. – Я десять потов с себя согнал в тренажерке. Боже, как я соскучился.

– Мне тоже тебя не хватало.

Я обняла его за шею и развернула к себе, намереваясь поцеловать в щеку. И тут в комнату вбежал взволнованный Шайа. Он бросился к нам, я резко отстранилась от Джона, неожиданно для себя толкнув его в плечи.

– Мэг, позвони матери. Срочно! – на ходу выпалил Шайа.

Я не успела спросить, что случилось – Шайа сунул мне свой телефон. У меня по телу побежали мурашки. Я набрала мамин номер. Накатил липкий страх.

– Что происходит? – спросил Джон.

Шайа не ответил. Едва мама взяла трубку, я поняла, что стряслось что-то недоброе.

– Мэг, Мэг, возвращайся скорее, пожалуйста. С отцом беда, приезжай. – Она не рыдала, не билась в истерике – мама, конечно же, волновалась, но сохраняла при этом трезвый рассудок.

– Он?..

– Нет, он жив. Но его увезли в Германию, – последовала долгая пауза, – в Ландштуль.

Жар бросился мне в голову. Заметались лихорадочные мысли. Что с ним? Серьезно ли ранен? Что с сестрами? Как Мередит? Выживет ли отец?

– Это опасно?

Джон свел брови и не сводил с меня взгляда. Шайа тронул меня за плечо. Горло обожгло кислой волной. Я сдалась и всхлипнула в голос.

– Он поправится… Больше пока нам ничего не известно. Но мне придется уехать. С вами останется тетя Ханна. Ей нужна будет помощь по хозяйству. У меня самолет через два часа. Все, мне пора.

– Я буду не раньше чем через час. – Надо же упаковаться: чемодан, косметика в ванной комнате. Быстрее никак не поспеть.

– Я знаю, знаю. Мы не могли до тебя дозвониться. Прости, Мэг, мне надо бежать.

– Ладно, пока!

Попрощавшись с мамой, я взглянула на Джона и Шайю. Их лица внезапно стали чужими. Я осмотрелась вокруг: клубный зал изменился до неузнаваемости. Стало значительно более людно. Роскошь здешней обстановки стремительно меркла в моих глазах.

Отец.

Перед глазами возник его образ. Вот он заходит домой в своем боевом облачении, стаскивает с ног солдатские ботинки.

– Отец, – только и смогла проговорить я.

Шайа крепко стиснул мое плечо и принялся растирать его большим пальцем, а я упорно пыталась сдержать подступившие слезы.

– Что с ним? – спросил Джон.

– Ранение. Надо скорей возвращаться. Боже мой, боже мой… – Сердце колотилось в груди. Я прижала к груди ладонь, чтобы унять эту боль. – Боже мой.

– Джон, вызывай машину, поднимайся в номер и пакуй вещи, – скомандовал Шайа, убрав руку с моего плеча. Меня начало трясти.

– Э-э, ладно. Мэг, помоги мне со своими вещами, я не разберусь.

Я попыталась кивнуть.

– Не разберешься? Иди пакуй! – с досадой рявкнул Шайа.

Джон взглянул на него и поднялся. Его зеленые глаза задержались на мне. Голова пошла кругом, словно в нем запустилось беличье колесо.

Я выхватила из сумочки телефон: на экране мелькали оповещения о пропущенных вызовах и сообщениях. Мне писали, звонили: Джо, Эми и Бэт, Мередит и тетя Ханна. Целый час они пытались со мной связаться. Ну почему я не додумалась проверить телефон? И как Джо догадалась позвонить Шайе?

– Мне пора. – Я встала. – Срочно едем домой.

Несколько минут в фойе и полчаса езды до Форт-Сайпрус пролетели точно в забытьи. Я не отдавала себе отчета о происходящем. Все размылось. Единственное, что осталось в памяти, – это Шайа. Он сидел на заднем сиденье, тихонько подхватывая все мелодии, что звучали по радио, и нежно растирал мне плечо в том месте, где его холодило оконное стекло.

Стоило Мередит выйти за порог и приехать тете Ханне, дом встал с ног на голову: сестры будто свихнулись. Бэт не отрываясь смотрела на стену, словно та вдруг ожила и стала удивительно интересной. Прошло больше двух часов с тех пор, как мы узнали, что отец подорвался на мине.

По-дор-вал-ся.

Звучит зловеще? А что поделать, факт. Два часа – и все полетело кувырком и пошло наперекосяк в доме, который нам даже не принадлежал. Как не принадлежал и предыдущий дом в Форт-Худе, в котором я провела большую часть своей жизни. Там Мэг впервые поцеловалась, а мама потеряла ребенка. Мэг две недели читала мне наизусть «Куда б ни пролегал твой путь»[6], пока Мередит плакала в соседней комнате. В том доме Эми научилась ходить, а я научилась читать и написала свое первое сочинение. Мередит его трепетно хранила. Я планировала повесить его на холодильник, когда сниму свою первую квартиру в Манхэттене.

Когда Фрэнка откомандировали на постоянное проживание в Форт-Сайпрус, мы упаковали свои воспоминания в большой грузовик, выделенный государством, и поехали следом за ним из сердца Техаса в нижнюю оконечность Луизианы. На переезд ушли сутки, включая ночевку в какой-то глухомани на обочине Хьюстона. Мы поселились в «Америказ Бест Вэлью Инн», и Мэг без конца тараторила, что там водятся привидения. В ту ночь мы проспали от силы два часа: Мэг вертелась в постели, Эми жаловалась, что боится призраков, которых боялась Мэг. В итоге Фрэнк устроил импровизированный обыск. Он вооружился специальным «искательным» фонарем, задействовав для этой цели крохотный фонарик со своего брелока для ключей, который обычно носил на шлёвке брюк. Отец обшарил все под кроватями и заглянул в шкафы. Мы же посапывали на широкой двуспальной кровати в номере на двоих. Те два часа пролетели как один миг, теперь же, когда я стояла в гостиной нашего дома в Форт-Сайпрус, пытаясь переварить случившееся, два часа показались вечностью.

Прошло еще два часа, а Мэг так и не появилась. К этому времени Мередит доехала до аэропорта и уже садилась на борт до Германии. Тетя Ханна успела добраться до бутылки «Капитана Моргана», которую Фрэнк припрятал на кухне под раковиной позади мусорных мешков возле флакончика средства для чистки сантехники.

Бэт сидела на диване у стены, увешанной семейными фотографиями в рамках. На одном снимке я сидела у отца на плечах. На мне были бейсболка и комбинезон, и мы стояли перед бронзовой статуей Уолта Диснея с Микки-Маусом. Папа щурился от солнца, сморщив лицо, как бывало всегда, когда он смеется. На Бэт – выбеленные джинсовые шорты. Она до сих пор, в свои пятнадцать, из них не вылезала. На фотке сестра собрала волосы в конский хвост, который едва доходил ей до плеч. На Мэг были отрезные шорты и футболка с птичкой Твити, завязанная узлом чуть выше пупка. Мы все казались такими детьми.

Фрэнк возил нас в «Дисней Уорлд», держал меня в курсе последних событий, музыки и анекдотов, учил залихватским танцевальным па. Скорее всего, тот Фрэнк исчез для нас навсегда. С этим сложно было смириться. Я имела некоторое понятие о посттравматическом синдроме и очень боялась за отца. Но каково это – находиться с ним рядом, мне еще предстояло узнать. Лишь бы он только поправился!

– Когда вернется Мэг? – спросила Эми, шмыгая носом. У нее покраснели глаза, губы потрескались и припухли.

Бэт еле слышно пробормотала:

– Скоро, Эми. Она уже в дороге.

Эми всхлипнула и прижала колени к груди. Я так и не поняла, из-за чего она больше расстроилась: из-за того, что ранен отец, или из-за того, что дом перевернулся с ног на голову. Мередит уехала, Бэт напрочь замкнулась в себе, Мэг задерживалась.

Я начала уже понемногу злиться на нее. У меня, конечно, не было такого права, но мы все в ней нуждались. Я, допустим, не настолько, а вот Эми без конца спрашивала про нее. В кармане вибрировал телефон – звонил Лори. Я отбросила телефон на диван и отправилась дуться на кухню. Меня беспокоило состояние Эми – она, скорее всего, сильно потрясена. Как-то мне на глаза попалась статья в интернете, где говорилось, что потеря близкого человека особенно губительно сказывается на растущем организме. Незрелый мозг буквально теряет какой-то процент своих функций – не слишком высокий, но все же. Конечно, с нами случилось не столь драматичное событие, но наивно было бы верить, что отец вернется к нам таким, как прежде.