Анна Тодд - Сестры Спринг

– А что тут такого? – Он улыбнулся.

Я закатила глаза и прыснула со смеху. Папа задрал подбородок, и моему взгляду предстал изломанный пунцовый шрам, тянувшийся от горла до самой ключицы. Я понемногу уже привыкала к особенностям папиной внешности, в отличие от Мередит и сестер. Их блуждающие взгляды то и дело останавливались на шрамах и рубцах, и они подолгу отрешенно на них смотрели, не думая о том, что папа все видит. Ничего, пройдет время, поплачут, погрустят да и привыкнут потихонечку.

Я думала, что, когда он вернется, все станет как прежде. Осенью наведаемся в «Диснейленд» в Лос-Анджелесе. Мередит без конца повторяла, что там не так волшебно, как во Флориде, и он вообще третий по величине, но Мэг с Эми уже загорелись. Им не терпелось воочию увидеть надпись «Голливуд» и столкнуться лицом к лицу с Робертом Паттинсоном в знаменитом отеле «Шато Мармон» на бульваре Сансет. Не скажу, что я без ума от семейных поездок, но мама все время твердила, что когда-нибудь я буду вспоминать о них с благодарностью.

– А что у Мэг с Бруком? – спросил отец.

Я на миг задержала на нем взгляд и потупилась, рассматривая свои кеды. Мередит не советовала покупать белую обувь, однако я не послушалась.

– А ты что, ведешь блог, где пишешь сплетни о личной жизни дочерей? К чему такой интерес?

– Да нет. Просто хотелось узнать, у кого как дела. Ханчберг сказала, что Мэг пытается выйти замуж за Брука. Я посмеялся, а сам-то думаю: а вдруг правда? Тебе она больше рассказывает.

– Ну они встречаются, наверное. – Я вдруг подумала, что Брук стал бывать у нас реже, а Мэг все больше времени проводит у миссис Кинг. К тому же Шайа пока не уехал.

– Но еще не решили жениться? Молодые, успеют.

– Ну Джону-то вроде… двадцать с лишком? А Мэг уже двадцать.

– Вот именно.

– Вы с мамой поженились сразу после школы.

– Жизнь была другая.

Что верно, то верно. Жить стало лучше по большей части. Мы снова с кем-то воюем, но так вроде было всегда? Мне казалось, все стремятся поскорей пожениться – во всяком случае, в военном городке. В ресторанчиках на окраинах города полным-полно юных солдатских жен, которые подрабатывают официантками и барменшами. Пара девчонок из выпуска Мэг уже вышли замуж за солдат, откомандированных в Форт-Сайпрус. Женщин уже охотнее принимают в колледжи и на работу, чем в те времена. Пришлось им горя хлебнуть – жизнь у военных не сладкая.

– А чем отличалась тогдашняя жизнь? – спросила я.

– Ну, многое ложилось тогда на женские плечи. Особенно в военной среде. Знаешь, ведь трудно быть солдатом, ой как трудно. Каждый год уезжать от семьи и сражаться за жизнь. А если в доме еще и дети, то женщине вообще не до работы. В редких случаях, может, кому и удавалось устроиться, а так – нет. Ну и экономика так устроена, что на армейские заработки семью из четырех человек не прокормишь.

Я фыркнула – что верно, то верно.

– Вот жопа!

– Джо! – Папа повысил голос и прищурился.

– Прости. Просто бесит, что солдаты едва сводят концы с концами, а политики выкидывают миллиарды на обеды, самолеты и всякую чертовщину, да еще списывают за счет государства. Гандо… – Я вовремя умолкла, чтобы не выражаться в присутствии отца.

Дверь отворилась, и в приемную вышла медсестра в кокетливом медицинском костюмчике.

– Лейтенант Спринг, – произнесла она, держа перед собой планшет.

– Мне побыть там с тобой или нет? – спросила я отца. Бывало, он соглашался, бывало – отказывался.

– Побудь.

Я покатила коляску по коридору и чуть не врезалась в стену. Со временем я, конечно, привыкну, тем более никто не давал нам гарантий, что отец когда-нибудь сможет ходить. У медсестры было настолько милое личико, что папа даже не стал жаловаться на вынужденное ожидание. Она представилась – Сирин, а на ярлычке, пришпиленном к костюму, значилась фамилия Орлен. Гладко зачесанные волосы на тугих резинках. Из прически не выглядывало ни единого волоска – все плотно зачесаны с лаком или гелем. Может, торчащие волоски запрещены уставом?

В комнате царила пронзительная белизна, пахло латексом и какой-то химией для уборки. Подвезя отца к смотровой кушетке, я опустилась на соседний стул возле письменного стола. Кушетка была застелена толстой белой бумагой, которая хрустела, когда на нее присаживались.

– На данный момент вас беспокоят боли? – спросила Сирин.

Он выпучил глаза:

– Вы что, смеетесь?

Она улыбнулась и повернулась лицом к компьютеру на столе.

– Если взять шкалу от одного до десяти, как вы оцениваете интенсивность болевых ощущений? – Она вынула свое военное удостоверение и сунула его в щель на клавиатуре. Короткие некрашеные ноготки легко запорхали по клавишам.

– Скажем, тысячи две.

– Две тысячи, поняла. – Она засмеялась. – Итак, скоро подойдет доктор Дженнер, а я пока аккуратненько сниму ваши показатели.

Я взглянула на телефон. Мне пришла эсэмэска от Хейтон, моей сменщицы. Она просила ее подменить, но я в любом случае не успела бы сейчас на работу, даже если бы врач уже начал осмотр.

Целый час отец слушал лекцию о последствиях травмы и о дальнейшей схеме врачебного наблюдения. Папа утверждал, что волноваться нам не о чем, но после всего, что я услышала от врача, меня покинули последние иллюзии.

И еще после той консультации я перестала слепо доверять отцу.

Весна нагрянула с опережением. Мы гуляли по Кварталу, солнце палило нещадно. В воздухе витал аромат пряностей и весенних цветов. Шла вторая неделя апреля, мы прохаживались по улицам, украшенным по случаю фестиваля. Я и не подозревала, что здесь соберется столько народу – просто поддалась на уговоры Мэг. Джо ехала в машине с Лори, и ей не хотелось быть третьей лишней. Сюда мы добрались на машине с водителем Лори. В салоне пахло новенькой кожей и самим Лори. Не представляю, насколько богата эта семья, но даже в условиях военной базы они могли позволить себе личного шофера. Джо с Лори болтали о том, как поедут в Камбоджу, когда Джо окончит школу. Мэг тоже высказалась, заявив, что ей был бы невыносим такой длительный перелет, но все же попросила Джо скинуть в фейсбук десяточек фоток.

Я в основном смотрела в окно, Мэг зависала в своем телефоне. Домчались мы с ветерком – ехать по прямой, по трассе номер 90. Нас подвезли как можно ближе к Джексон-сквер, где и высадили. Повсюду на островках травы расположились люди. И почти все они ели. Какая-то парочка уплетала лангустов из алюминиевой упаковки, какие обычно дают в ресторанах на вынос. Я тут же схлопотала сенсорную перегрузку от изобилия запахов и громкой речи. Мне нравился запах еды, поесть я любила, но пятьдесят голосов, доносящихся отовсюду и сразу – это уже перебор.

– Скажи, классно! – прокричала Джо. Ее переполняла радость. Она скакала вокруг, и даже Лори едва за ней поспевал. – Боже, как я люблю этот город! – Она закружилась, пышная юбочка задралась, обнажая коленки и бедра, и вся она напоминала колеблющийся в зажатых пальцах цветок, который сорвали в полном цвету.

Лори смотрел на нее как зачарованный. И это понятно. Джо излучала такую уверенность, о которой большинство людей и не мечтало. Она могла безоглядно радоваться в присутствии многих людей. У Лори зарделись щеки.

– Ну с чего начнем? – спросила Джо. У нее разбегались глаза. Что ж, вполне объяснимо.

Чего здесь только не было! На столиках разложена вся нью-орлеанская кухня во всем своем немыслимом разнообразии. С лотков торговали всякой всячиной, от самодельного мыла с местным гибискусом до сладко-соленого попкорна в бумажных пирамидках. Само собой, приправлен он был сахарным тростником, произрастающим в окрестностях Нового Орлеана. Неподалеку послышалась музыка: к нам двигался марширующий оркестр.

– Я умираю с голода. Давайте что-нибудь слопаем? – предложил Лори.

Мне было все равно.

Мэг подошла к палатке, где продавали товары «НАТУРАЛЬНАЯ КОСМЕТИКА». Джо рванула за ней, Лори потащился следом. Мы подождали, пока Мэг испробует на себе пурпурные тени, а потом двинулись на поиски пищи. Лори вел себя, как мальчишка в магазинчике сладостей. Он воодушевленно выкрикивал, озвучивая все блюда, что попадались ему на глаза:

– Сэндвич с копченым сомом! Étouffée из лангустов![7] – Когда он произносил иностранные слова, у него заметно усиливался итальянский акцент.

Он зачитывал нам все вывески, и мы останавливались возле каждой палатки, чтобы поглазеть на самодельные кольца с большими разноцветными камнями и вязаные сумочки из окрашенного хлопка. Я сразу схватила розово-желтую сумочку для Эми, которая осталась дома с родителями. Отец, как только вернулся из госпиталя, день за днем становился все более раздражительным. Он по-прежнему не мог двигать ногами. В ближайшие месяцы или даже год нам предстояло найти себе новый дом, поскольку его отправляли на пенсию по медицинским показаниям. Наш дом стал напоминать тумбочку без ножки, настолько все было нестабильно. Тетя Ханна порекомендовала какую-то подругу, которая сдавала два дома и как раз искала жильцов, но Эми очень не хотелось снова менять школу. Можно было бы остаться в Форт-Сайпрусе, и Мередит даже попыталась убедить отца, но ему страшно хотелось уехать оттуда куда-нибудь подальше.

Джо повзрослела в одночасье. Она проводила время на колесах: возила Эми по делам, на работу, каталась с отцом на осмотры. В свободное время просматривала новости или шутливо пререкалась с папой по поводу звезд для вечернего ток-шоу. Лори повсюду ее сопровождал. Она возила отца на прогулку, они собирали для мамы цветы, чтобы та, как когда-то в Техасе, могла вплести их в свои белокурые волосы. Не знаю, кто это придумал – наверное, отец. Дома Джо подолгу сидела с Лори на полу гостиной и что-то печатала на ноутбуке, подложив под него стопку подушек.

Она стала гораздо больше писать статей. Лори тоже пописывал. Временами он слушал музыку или смотрел то, что смотрела по телику Мередит, а то и просто дремал.