— Не понадобятся, я уверен. Поэтому успокойся, пожалуйста.

— Легко сказать! Только на деле как-то херово выходит.

— Что ты предлагаешь?

— Вообще послать все на х*й и уехать с Лерой куда-нибудь.

— А Лера что об этом думает?

Смельчаков взглянул на застывшую Валерию, которая не испытывала ничего, кроме ужасающей усталости. Что они все от нее хотят? Чтобы она пошла на эту встречу? Она пойдет. Чтобы сказала, что идти она не хочет так, что сводит зубы? Она скажет. Лишь бы только все это закончилось как можно скорее.

— Я думаю о том, что через полчаса у меня встреча с тем, кого вы поймаете сразу же, после чего мы с Игорем уедем куда-нибудь.

Она растянула губы в невеселой улыбке, ловя взгляд Макарова. Его тревога передавалась и ей, усиливая ощущение, что ее изнутри разрывает от собственного бессилия. В ближайшее время она будет зависеть от чужих людей, но, черт побери, она готова была пойти на это, лишь бы только все закончилось благополучно, и ей с Игорем больше ничего бы не грозило.

— Хорошо, — кивнул Смельчаков. — Тогда начинаем.

Лера отвела глаза от Макарова. Он сбивал ее с толку, понуждая сомневаться в том, что она делает все правильно. Насмотреться на него она всегда успеет, время на это обязательно будет.

Нехорошее предчувствие обхватило сердце ледяными пальцами, сжимая его до боли. Лера сделала пару шагов по плохо освещенной дорожке парка, вдыхая морозный воздух, от чего в носу неприятно засвербило. Ворох воспоминаний, которые она безуспешно гнала от себя последние несколько лет, ворвался в ее голову, от чего та едва не взорвалась. Лера приостановилась, резко обернувшись, будто призраки прошлого поджидали ее в каждой тени голых деревьев, тянувших к ней свои руки-крючья. Кровь стучала в висках, болезненно отдаваясь где-то внутри пульсирующим ритмом. Она должна пройти этот путь до конца, чтобы больше подобного с ней не повторилось. Рядом были Игорь, и полковник с его людьми, и только это и было способно дать Лере ощущение безопасности.

Кровавая игра… Даже от этих двух слов по телу проходил озноб. Сейчас, когда Лера стояла на дорожке парка, поеживаясь от страха и мороза, она понимала, насколько глупо было предполагать, что на месте лже-ТТ мог быть Игорь. Он никогда бы не стал пугать ее так, никогда бы не предложил принять участие в кровавой игре, которую бы он придумал для Леры.

Позади послышались едва приметные шаги. Скрип снега под чьими-то ногами показался слишком знакомым, от чего сердце зашлось неистовым стуком, отбивающим ритм где-то в районе горла. Лера замерла, не в силах заставить себя повернуться. Каждый звук сводил ее с ума, возвращая туда, откуда она пыталась вырваться последние несколько лет.

Зима 2005 года

— Мне кажется елку можно конфетами нарядить. Или мандаринами. Будет классно.

— Ая хочу игрушками старыми, как раз папа их из кладовки достал.

— Ну нет! Те самые ватные груши и стеклянные шары? Это прошлый век, мам!

— Так и есть. Они как раз из прошлого века.

Мама улыбнулась — Лера почувствовала это раньше, чем увидела в тусклом свете далекого фонаря, как на ее лице появилось выражение умиротворения, как было всегда, когда она говорила о предстоящем праздновании Нового года.

— Ладно. Я подумаю, как совместить их с новыми игрушками.

— А надо ли совмещать? — Мама приостановилась, и Лера повернулась к ней, не понимая, что послужило причиной того, что они не идут дальше. До выхода из парка оставалось пару сотен метров — Лера видела полосу огней вдоль трассы, которую нужно было пересечь, чтобы добраться до их дома. Всего каких-то пару сотен метров.

— Девочки, познакомиться не хотите? — прозвучал рядом мужской голос, который Лера не просто запомнила — впитала всем своим существом.

— Мам!

— Лерочка, ты успокойся.

Она видела, как мать выставляет руки перед собой, будто собирается защищаться и защищать ее. Как старенькая сумка падает в снег, как мужчина, на лице которого написано какое-то безумное выражение, достает из кармана что-то, сверкнувшее лезвием в отблеске далекого фонаря. Слишком далекого. Слишком.

Все сейчас казалось таким. И полоса придорожных светлых точек, расплывающихся перед глазами, и их светло-серый дом, возвышающийся на той стороне парка. Все это было недосягаемым.

— Мам!!

— Лера, беги.

— Мама!

— Лера!!! Беги!

И она побежала. Испытывая безумный страх, подгоняющий ее, но не дающий возможности сделать следующий вдох. Оскальзываясь на наледи дорожки, она бежала вперед, к спасительным огонькам далеких фонарей, представляя, как за ней след в след бежит кто-то огромный и страшный. Она так боялась… За себя, за маму, которую она оставила там, наедине с этим ужасным человеком, но не могла не бежать.

«Лера, беги!» — звучал в ее ушах голос матери, и она еще не знала в тот момент, что это были последние два слова, которые она услышала от той, кто был рядом с самого ее рождения.

Доставая на ходу ключи из кармана, Лера перебежала дорогу, едва не попав под взвизгнувшую тормозами машину, и почувствовала себя в безопасности только когда за ней захлопнулась дверь квартиры. Темнота и тишина дома обступили со всех сторон. Сердце билось в горле и висках, не давая шанса на новый вдох. Вытащив из сумки сотовый, Лера трясущимися руками начала жать на кнопки, ища номер отца. О том, что делает в парке с мамой этот ужасные и огромный «кто-то», она старалась не думать…

Зима 2013 года

Позади снова скрипнул снег под чьими-то шагами, и Лера обернулась, чувствуя в груди холод. Она узнала безумный взгляд и страшную улыбку сразу, застыв на месте, и задерживая дыхание. Страха не было — вместо него Лера испытывала такой ужас, который парализовал ее, приковывая к мерзлой корке льда.

— Я хочу поиграть, Ангел. Совсем немного. И недолго. Хорошо?

— Нет!

— Что ты сказала?

— Я сказала нет!

Чужой дрожащий голос, сорвавшийся с помертвевших губ, резанул слух. В ушах звучал крик матери: «Лера! Беги!», но она понимала, что не может сдвинуться с места. Будто загипнотизированная, она смотрела на то, как мужчина достает из кармана нож, от чего тошнота подкатила к горлу. В красках представилось то, как лезвие вонзалось в тело ее матери, раз за разом, оставляя алые следы на белом снегу.

— Мы поиграем, мой Ангел.

Нотки сумасшествия, что окрашивали слова мужчины, послали по телу волну озноба, от чего тело заколотило крупной дрожью. Лера жадно вдохнула стылый воздух, от чего легкие болезненно закололо. Она увидела Игоря, которого здесь не должно было быть. Он бежал к ним по дорожке что-то крича, и махал руками, но Лера не слышала ни звука, кроме стука собственного сердца, набатом звучащего в ушах. Помотав головой, она развернулась и вслепую помчалась куда-то, слыша за собой тяжелую поступь бегущего безумца. Было ли то плодом ее воображения, или он действительно настигал ее — Лера не знала. Она неслась вперед, не разбирая дороги и в висках ее стучали только два слова, которые ей кричала то ли мать, то ли Игорь:

— Лера! Беги!!

Мчась, куда глаза глядят, с каждым шагом углубляясь в нутро темноты, которая пугала, но казалась спасительной, Лера чувствовала, что не выдержит долго. Сдастся, забудет о том, что обещала Игорю быть осторожной, и станет такой же, как ее мама. Хотя, нет. Мама сражалась, защищая ее, а она… Ей некого защищать, кроме самой себя. После того вечера, когда она убежала из того злополучного парка, Лера всегда была одна. Все изменилось только в последние несколько дней, когда в ее жизнь вернулся Макаров. И наверное, все, что она заслужила — вот это кратковременное счастье, которого теперь ее собирались лишить. Вместе с жизнью.

Она не слышала, что ей кричат, и могла разобрать в звуках кругом только бешеный стук собственного сердца и шаги позади. Дыхания не хватало, и жадные порции воздуха, которые она делала раз за разом, разрывали ее изнутри. Лера забыла о том, что вокруг полно полиции, что Макаров рядом. Остался только этот бесконечный бег в бесплодной — как она считала — попытке спастись.

— Стой! Стой немедленно! — расслышала она окрик, и тут же ее за плечи обхватили чьи-то руки. Никто не всадил ей нож в спину, не ударил, не причинил боли. Просто развернули, словно послушную куклу, и Лера едва не расплакалась, узнав в догнавшем Ивана. — Ты с ума сошла? Тут же трасса оживленная!

Она осмотрелась, только теперь понимая, что почти выбежала из парка, едва не очутившись на ярко-освещенном шоссе. Странно, а ей все чудилось, что она бежит по бесконечному темному парку.

— А г-где… он?

— Тот урод? Мы его взяли. Но не знаю, чем точно дело кончилось — я за тобой побежал. А ты как спринтер заправский через парк прям… Думал, не догоню.

Ваня старался выглядеть беспечным и даже пытался шутить, но Лера видела, что он нервничает чуть ли не так же, как и она. И сама не могла унять отчаянно колотившееся сердце. Почему за ней Иван побежал и где Игорь? Нет, она совсем не может думать об этом! Не может и мысли допустить, что с Макаровым что-то случилось по ее вине.

— А где Игорь? — выдавила она из себя, совершенно не чувствуя облегчения от слова капитана о том, что маньяк теперь не опасен. — Где он?

— Я не знаю. Там, наверное, с отцом своим. — Иван кивнул в ту сторону, откуда прибежала Лера, и где приглушенным голубоватым заревом мелькали отсветы проблесковых маячков. Сейчас эти всполохи порождали внутри Леры тревогу, и только. — Не переживай. Все хорошо. Я тебя туда провожу.

В голосе Вани звучали нотки сомнения, будто он не был уверен в том, что говорил, но Лера больше не могла переживать. Предел для нее наступил уже давно.

— Хорошо. Проводи, пожалуйста.

Неловко опершись на руку Ивана, Лера зашагала обратно, еле переставляя ноги, как в кошмарном сне чувствуя, что не может идти быстрее. На трассе уже начала скапливаться пробка — любопытные водители останавливались, чтобы понять, что такого могло произойти в парке, что понадобилось несколько спецмашин. А Лере хотелось только одного: чтобы все это закончилось как можно скорее, и они с Макаровым оказались где угодно, лишь бы подальше от этого города и этой зимы.