— Сколько… — выдыхаю я сквозь зубы от этого будоражащего ощущения.

— Что сколько? — рассеянно спрашивает он, расстегивая мои джинсы и тянет их вниз, до середины бедер, обнажая задницу, чтобы тут же огладить ее ладонями.

Я ерзаю, и джинсы падают до самых коленей.

— Сколько баб ты трахал на этом столе? — мысль об этом одновременно и возбуждает и бесит, и эти ядовитые чувства сплетаются внутри как две змеи.

Альберт проводит рукой у меня между ног и заставляет раздвинуть бедра шире.

— Ты первая, — спокойно говорит он. И в тот момент, когда моя ревность озадаченно утихает, добавляет: — Но это новый стол, здесь был ремонт, пока я летал в Доминикану.

Ах ты ж…

Я дергаюсь, чтобы вырваться, но сильные руки не дают мне этого сделать. Альберт наклоняется к моему уху, пока его член трется о меня сзади и хрипло шепчет:

— Но если ты хочешь поговорить о моем опыте, я не против.

Он выдвигает ящик стола и достает оттуда презервативы. Еще раз напоминая мне о том, какой он запасливый. И аккуратный. И очень предусмотрительный.

— А что будет, если сюда кто-нибудь зайдет? — интересуюсь я. Потому что у этого кого-нибудь будет очень интересный обзор — как Альберт дерет меня сзади, а я еложу голой грудью по столу.

— Смутится, извинится и выйдет, — спокойно отвечает он.

Он начинает медленно двигаться во мне, я пытаюсь вцепиться ладонями в края стола, соски скользят по стеклу, и я понимаю, что в общем-то меня имеет сейчас один из самых богатых и влиятельных людей в стране, а я тут верчу задницей и уже начинаю стонать. Альберт шипит сквозь зубы и наматывает мои волосы на руку, чтобы оттянуть голову и посмотреть мне в глаза, и в этот момент все кажется еще менее реальным, чем безумная Доминикана. Здесь, в этом кабинете, на этом столе разница между нами куда очевиднее, чем в первую встречу в самолете.

— Хочу, — вдруг говорю я. — Поговорить о твоем опыте. Ты трахал эту Катю?

Альберт даже замирает на секунду, но тут же его пальцы вцепляются в мои бедра до боли и он начинает двигаться быстрее, с силой вбиваясь внутрь. Отклоняется назад и вдруг с размаху шлепает ладонью по моей заднице. Я резко втягиваю воздух сквозь зубы.

Вот тебе и не любительница! Кожа начинает гореть, кровь приливает и я чувствую, как внутри меня что-то напрягается и начинает рассылать волны растущего удовольствия по всему телу.

— Ну?! — рычу я, одновременно желая, и чтобы он это повторил, и чтобы ответил, и еще дать ему пощечину, потому что его реакция на мой вопрос… странная.

Он читает мои мысли и шлепает меня второй раз так, что я выгибаюсь в пояснице от пронзающих ощущений.

Альберт двигается все яростней, его плоть внутри становится все напряженней, и в ответ на каждый звонкий шлепок член ощутимо дергается внутри, а я чувствую совершенно небывалое — что еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть и…

— Ответь! — я шиплю, и от очередного сильного, с оттяжкой, шлепка на глазах выступают слезы. Это уже больно, уже чересчур. Но внутри все сладко сжимается, и я еще никогда не хотела кончить так сильно, как сейчас.

Коротким резким движением он раздвигает мои бедра, выдергивает член, и его место занимает язык. Это совсем иные ощущения, не такие, неправильные, недостаточно плотные, и я протестующе что-то мычу, но языку помогают пальцы. Один входит в анус, еще два во влагалище, и Альберт выпрямляется, продолжая двигать ими внутри меня быстро и грубо, но это так, как надо.

Он тянет меня за волосы, я оборачиваюсь, и когда пальцы делают что-то такое странное, но безумное, выворачивающе невероятное, так, что дрожащее возбуждение внутри меня прорывается диким потоком, сносящим все на своем пути, я слышу, — и я надеюсь, что мне чудится, — но я слышу:

— Да.

Я открываю глаза только когда меня перестают бить волны жестокого оргазма и сталкиваюсь с инопланетными синими глазами. Альберту идет все это нечеловеческое бело-серо-стеклянное вокруг. Он такой же аккуратный и холодный, а цвет глаз добавляет нереальный оттенок.

Только яркие картины на стенах выбиваются из общего стиля. Они больше похожи на Альберта во время секса.

Он тяжело дышит, а я еле ловлю рваный ритм своего сердца. Его член все еще стоит, он-то не кончил. Но он же вызвал меня сюда ради удовлетворения? Значит, как хорошая любовница, я должна отработать по полной.

И я сползаю со стеклянного стола. Ноги подгибаются, но это очень в тему. Мышцы все еще подрагивают, когда я встаю на колени и беру его член в рот. Альберт кладет руку на мой затылок, откидывает голову и закрывает глаза.

Я тоже закрываю. Мои губы, мой язык, мои руки делают все как положено, механически и точно. Это всего лишь минет, я нормально умею его делать, мне не нужно для этого разогреваться или самой хотеть. Я просто выполняю свою функцию. Наверняка не так хорошо, как профессиональные секретарши.

Это, конечно, да.

Но я очень стараюсь. И Альберт достаточно разогрет. Поэтому он довольно быстро кончает, резко выдыхая и прижимая мою голову к себе. А потом падает в кресло.

Я встаю, вытираю губы, натягиваю джинсы, нашариваю бюстгальтер и начинаю его застегивать.

За этим занятием он меня и ловит и молча усаживает к себе на колени. Он уже застегнулся, привел себя в порядок. Только волосы взъерошены, но я знаю, что стоит провести по ним вот так… И они снова выглядят идеально.

В глаза стараюсь не смотреть.

Нет, ну а чего я ждала? Что он будет девственником?

У меня самой вообще-то был муж. И не только муж, кстати. Просто именно Катя… выходит, мои фантазии о ней на коленях перед Альбертом могли быть правдой.

— Карин… — он шепчет мне на ухо своим тягучим низким голосом, а пальцы гладят шею, едва касаются груди. Другой рукой он ловко застегивает оставшиеся крючки на бюстгальтере.

— Мммм? — отзываюсь я.

Знаю, что веду себя глупо. Стараюсь справиться.

— Надо было соврать?

— Нет! — почти кричу. Вот этого я бы точно не простила.

— Ну что тебе сказать, чтобы ты успокоилась?

— Ты опытный, тебе виднее, — я не могу удержаться от шпильки.

Альберт тяжело вздыхает, берет мой свитер и начинает натягивать его на меня.

— Весь мой опыт на тебе ломается. С самого начала и до самого конца, — признается он в итоге, укутывая меня в свои объятия. — Это ужасно. Я давно не чувствовал себя так неуверенно.

— Как это? — я, конечно, как и все, считаю себя уникальной женщиной, но не настолько же.

— Я аналитик. Это моя сильная сторона. Я знаю, что нужно каждому человеку, который со мной общается. От меня, от жизни, от нашего сотрудничества.

— Ну я догадываюсь, что ты умный, иначе не был бы тут, — мне ужасно грустно и хочется уйти, но еще больше хочется, чтобы кто-нибудь утешил и успокоил. А рядом с ним мне гораздо спокойнее, чем с кем-либо еще. К тому же срок нашего недолгого свидания стремительно сокращается. Скоро у него тут будет журналистка.

Острый укол ревности куда-то под лопатку.

— Это не про ум. Это про настоящие желания человека — разницу между тем, что он хочет, и тем, что ему нужно. Очень интересная и тонкая тема. И тому, кто дает людям то, что им нужно, под видом того, что им хочется — открыты все двери.

— Ну молодец, чего, — ворчу я.

Кожа у него на шее сладковатая на вкус, и еще у Альберта сбивается дыхание, когда я трогаю его вот так кончиком языка.

— Тебя я не понимаю. Ты хочешь сказки, тебе нужно тепло. Я дал тебе ровно это, а ты все равно сбежала.

Я хмыкаю. Прав, зараза. Хочу, нужно. Действительно, талант, достойный места в этом кресле.

— Тебе ведь понравились украшения, м? — он тыкается носом в мое плечо, я выныриваю из сладких запахов его кожи и смотрю в глаза.

— Очень. Особенно то, что к ним прилагалось.

— Тогда почему ты заставила их забрать?

Я молчу.

— Я попытался сделать так, как ты хочешь — подарки попроще, голая страсть. Снова не то.

— Это когда ты оттрахал меня в машине и выбросил к цветочкам? — я сжимаю зубы, потому что та боль еще колется шипами под босыми ступнями.

— Хотел пожестче. Хотел показать тебе ровно то, что ты даже не хотела, но требовала. Понял, что сам не смогу.

— То есть завалил дорогими подарками, показал как будет, если буду выеживаться, и назвал это аналитикой? — я прикусила его мочку уха сначала легонько, но в процессе что-то разозлилась и сжала зубы уже всерьез.

Альберт стойко дождался, пока я наиграюсь, обнял ладонью за шею и жестко поцеловал, раздвигая языком зубы и прикусывая верхнюю губу.

— Стерва.

— Манипулятор.

— Нам пора.

— Будешь трахать журналистку? Или секретаршу? Или обоих? А где? — я обвела кабинет взглядом. — Хоть бы диван поставил.

Он впился в меня злым взглядом.

— Что? — изобразила невинный вид.

— И как тебя такую отпускать?

— Поставил на ножки, шлепнул по жопе и позвонил секретарше, чтобы проводила, а по пути обновила запас презервативов.

— Вечером приеду.

— Ты же был занят?

— Освобожусь! — рыкнул он, ссаживая меня с коленей. Скептически осмотрел свой стол, по которому было очень видно, чем там занимались. — Встречу, пожалуй, перенесу в переговорку.


Дом

Дома бардак, кухня не убрана, зато есть два торта: отгрызенный и не доделанный. Белье не купила, прическу не сделала, на макияж забила. Просто идеальная любовница олигарха!

Я покусала губы, достала из холодильника упаковку сливок и пошла доделывать второй торт. В конце концов, как бы высоко я не пыталась прыгнуть — до Кати мне настолько далеко, что и смысла нет стараться. Приведу хотя бы нервы в порядок. И голову вымою. К тому же в прошлый раз мое домашнее платье себя тоже великолепно показало.