– Прекрати хмуриться, – грубо приказал Сэбин, звякнув кофейной чашкой о блюдце. – Я тебя не съем.

Мэлори удивленно подняла на него глаза. Он только что рассказывал про своего друга Алекса Бен-Рашида, и эти слова прозвучали совершенно вне контекста.

Сэбин оттолкнул стул и поднялся на ноги.

– Пойдем в сад. Погуляем.

– Я устала. Я лучше…

Но Сэбин не слушал ее. Он стоял уже возле стеклянной двери, ведущей в сад.

– Пошли. Надоел мне этот дурацкий вальс вокруг да около.

Мэлори медленно встала. В висках у нее отчаянно стучало.

– Не могу представить тебя танцующим вальс. Тебе это не пойдет, – с усилием выдавила она, желая, чтобы ее голос звучал беззаботно. – Разве что какая-нибудь зажигательная полька, как в фильме «Король и я», но не…

Мэлори осеклась, вспомнив подчеркнутую чувственность танца короля Сиама и его Анны, но было слишком поздно. По выражению лица Сэбина женщина поняла, что он тоже вспомнил тот эпизод.

– О да, – он протянул ей руку, – мы оба знаем, что случится сегодня ночью. Я не умею прятать свои чувства, да и ты с каждой минутой начинаешь нервничать все сильнее. Давай не будем притворяться.

Мэлори медленно приближалась к мужчине.

– Я не нервничаю.

Она действительно не нервничала. Она задыхалась, испытывая возбуждение и страх. Он взял ее за руку, и по телу Мэлори пробежал электрический разряд.

Сэбин почувствовал ее волнение и кивнул:

– Да, я выбрал не то слово, – низким голосом проговорил он и повел ее в сад. Переплетя пальцы, словно школьники, они двинулись по тропинке. – Тебе не холодно?

– Нет. – Наоборот, она горела. Пальцы Сэбина, прикасавшиеся к ее ладони, заставляли ее чувствовать, что они с ним превратились в одно целое, и теперь она – частица его большого тела. – Удивительно, как холодно иногда бывает в пустыне, но сегодня здесь тепло. Я помню…

– Я не обижу тебя, – прервал он, не глядя на нее. – Я… дорожу тобой. Даже если мы станем заниматься любовью, я не превращусь в маркиза де Сада.

– Мне не хочется об этом говорить.

– Мы должны об этом говорить. Я буду очень нежен с тобой. Я буду заботиться о тебе. Я дам тебе все, что ты захочешь.

Мэлори сжалась:

– Мне ничего от тебя не нужно.

– О Господи! Знаю. Я опять говорю не то. – Он посмотрел на их сплетенные руки. – Неужели ты сама не чувствуешь? Ведь это правильно! Так должно быть!

Она это чувствовала и пугалась. Ей казалось, что ее жизнь вышла из-под контроля, а сама она беззащитна.

– Что «правильно»? Стать твоей любовницей? Нет, участь куртизанки не для меня.

– Принадлежать мне. – Сэбин остановился на тропинке. Лунный свет заострил его черты. – Ну же, Мэлори, не сопротивляйся этому. – Он взял ее лицо в ладони и стал вглядываться в него. – Я буду лучше всех для тебя. Я стану о тебе заботиться. Дай мне только шанс. Не уходи от меня.

Мэлори ощутила, как в ней поднимается нежность, солнечное тепло, и это причиняло ей сладкую боль. Пальцы Сэбина двигались по ее лицу, гладили шею, и постепенно нежность переросла в желание. Она непроизвольно откинула голову назад, открываясь для его ласк. Однако его руки неожиданно замерли.

– Мэлори, – окликнул он ее словно издалека. Его пальцы мягко сомкнулись на ее шее, обвивая ее, как в первую ночь. – Да?

Господи, о чем она только думает! Поддавшись чувствам, она уже угодила в одно чудовищное замужество и вот снова позволяет эмоциям увлечь себя. Ее хребет не настолько прочен, чтобы ей удалось справиться с Сэбином Уайтом. Он разрушит ее, вывернет наизнанку, сделает с ней…

Его рот накрыл губы Мэлори, а язык стал их раздвигать.

– Скажи «да», – пробормотал он. – Скажи «да», Мэлори.

Большое тело Сэбина прижалось к ней и дрожало. Сейчас он казался беззащитным, и именно это заставило ее капитулировать. Она обвила руками его плечи и прошептала:

– Да…

– Господи! – даже не сказал, а глубоким горловым звуком прорычал Сэбин, крепко прижимая к себе женщину, покрывая ее лицо и шею жаркими поцелуями. – Ты не пожалеешь… Ты так нужна мне! – Он приподнял ее голову за подбородок. – Пошли.

Сэбин уже тянул ее по тропинке в сторону, противоположную от дворца.

– Сэбин, куда…

– Сюда. – Он остановился возле скамейки, укрывшейся в укромном заросшем зеленью уголке сада. – Здесь нас никто не увидит. – Сэбин принялся расстегивать ее платье. Пальцы его дрожали. – Хотя даже если кто-то и увидит, мне наплевать. – Взявшись за декольте платья, он потянул вниз и уставился на ее обнаженные груди. Лунный свет, пробивавшийся сквозь просветы между листьями, рисовал на них причудливый, филигранный узор. – Да, наплевать.

Его ладони накрыли груди Мэлори, ласково приподняли их и снова опустили, словно взвешивая, а большие пальцы стали гладить ее соски.

– Только для меня. – Он поднял взгляд на ее лицо. – И не говори мне, ради всего святого, что хочешь обратно в дом.

– Нет. – Мэлори проглотила комок, застрявший в горле. Собственные груди в ладонях Сэбина казались ей тяжелыми и тугими, в жилах вместо крови текла огненная река. – Хотя мы и могли бы вернуться, если, конечно, ты не торопишься.

Он удивленно взглянул на женщину и по-мальчишески задорно рассмеялся.

– Тогда я потороплюсь.

Его руки окончательно стащили платье Мэлори, и оно упало на землю, а он, быстро, как мог, продолжал раздевать ее дальше.

– Как же у меня трясутся руки! Мэлори стащила с его плеч пиджак. Ее руки тоже дрожали.

– Давай я помогу тебе.

– Не надо, мы будем только мешать друг Другу, – хриплым голосом ответил Сэбин. Через несколько секунд он уже снял с нее все, вплоть до последней ниточки, и отбросил в сторону. Затем отступил назад и застыл, глядя на обнаженную женщину. – Боже, как ты прекрасна! – Он поднял Мэлори и поставил ее на скамейку. – Постой так. Я хочу смотреть на тебя, пока раздеваюсь сам.

– Мне… неловко. – Скамейка холодила ее босые ступни, но все остальное тело горело в огне желания. Она почти физически ощущала взгляд Сэбина на своей груди, на кудряшках волос, обрамлявших ее лоно. Он жег ее.

– Ты не выглядишь неловкой, – проговорил из темноты чудесный глубокий голос Сэбина. – Ты похожа на восхитительную статую. Но лунный свет слишком холоден. Мы еще раз придем сюда завтра и посмотрим, как ты будешь выглядеть в лучах солнца.

Он выступил из ночной тени, и луна осветила каждую черточку его тела. Что касается Сэбина, то он ничем не походил на статую. Его нагота была совершенно земной, кипевшее в нем желание – тоже. Он обвил Мэлори руками и прижался лицом к ее животу. Его теплый язык пробовал на вкус ее плоть.

– Мне больно, Мэлори, – прошептал он. Ее застенчивость и неловкость растаяли, уступив место огромной, всепоглощающей нежности.

– Поможем друг другу, – предложила она с ласковой улыбкой, обвивая руками его загорелые плечи.

Сэбин поднял Мэлори, сел на скамью и посадил ее на себя.

– Да-а! – выдохнул он, заполняя ее собой и одновременно целуя глубоко в губы. Он застонал. С каждым вздохом грудь его высоко вздымалась и опадала. – Мы… поможем… друг…

Сэбин умолк, поскольку, трепеща в лихорадке желания, Мэлори стала подниматься вверх.

Безумие, одержимость, голод.

Сэбин был прежним и в то же время совершенно иным. А может быть, это она изменилась? Никакой наркотик не мог бы дать такого наслаждения, какое дарило ей каждое движение, никакая жизненная мудрость не стоила этой сладкой капитуляции.

Мэлори слышала собственные стоны и бормотание. Напряжение росло с каждой секундой и становилось уже невыносимым.

– Еще, – пробормотал ей в ухо Сэбин. – Скажи мне что-нибудь. Тебе нравится?

– Да. – Ногти Мэлори впились ему в плечи. – Но я не могу… – Она резко выдохнула, ритмично двигая бедрами. Он находился глубоко внутри ее. – Сэбин!

– Хорошо… Не стесняйся…

Вскоре женщине пришлось изо всех сил прикусить нижнюю губу, чтобы не огласить сад криком наслаждения.

Не в силах дышать, ослепшая, она содрогнулась всем телом и затихла, сведенная сладкой мукой. Руки Сэбина гладили ее обнаженную спину, как делали это много раз во время их долгой ежедневной сиесты. Однако сейчас эти ласки были совсем иными, каждое прикосновение было чувственным и хозяйским.

– С тобой все в порядке? – низким голосом спросил он, как только обрел способность дышать.

Мэлори кивнула, не поднимая головы с его плеча.

Сэбин вытащил шпильки из ее волос, и они рассыпались по плечам женщины, а его пальцы стали перебирать их льющийся шелк.

– Давай я встану? – неуверенно спросила она.

– Нет. – Он поднял ее голову и ласково поцеловал. – Предлагаю проводить так все вечера. Она покачала головой.

– Тебя не привлекает эта мысль. – Сэбин взял в обе руки ее локоны и накрыл ими груди женщины. – Посмотри, как красиво. – Он опустил голову и легонько прикусил ее сосок. По телу Мэлори вновь пробежала жаркая волна.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказала она.

– Хорошо, – пробормотал Сэбин, играя языком с ее соском. – Я тебя слушаю.

– Я не могу думать, когда… – Она отстранилась от него и встала на ноги. И тут же почувствовала себя одинокой и беззащитной. Однако это было лучше, чем ожидание того, что своими ласками он может вызывать в ней желание в любой момент, как только ему заблагорассудится. Затем Мэлори взяла со скамейки, стоявшей напротив, смокинг Сэбина и набросила его на плечи.

– Теперь, когда ты скрыла от меня предмет моих вожделений, иди сюда. Я хочу тебя обнять.

– Не сейчас. – Она села на скамейку напротив. – Мы должны поговорить, чтобы кое-что выяснить. Я ведь не сказала, что намерена стать твоей любовницей.

– Ты сказала «да», – сразу же насторожился Сэбин.

– Я сказала «да» этому. – Жест, сделанный Мэлори, подразумевал и их самих, и ситуацию, в которой они находились. – Я не хочу становиться тем, чем я не являюсь, только потому, что мы с тобой оказались сексуально совместимы.