— Как же ты меня успокоишь, а? Что ты можешь, девчонка? Мм? — схватив её за шею и вдыхая запах яблочного шампуня. И затрясло как больного. Дыхание нахрен спёрло.

— А ты доверься и узнаешь, — улыбнулась, поглаживая его бороду, играя с ней и вызывая мурашки на коже. Мурашки, блядь! — Просто доверься мне. Я не сделаю тебе больно.

Поверил. Поверил и пропал в ту же минуту. Потому что больше не мог сопротивляться…

* * *

— Мы уже так долго едем. Выехали ещё утром, а сейчас уже почти вечер. Несколько городов проехали… И зачем нам тёплые вещи, которые ты взял?

Шахбулатов плавно повернул руль и, выехав на грунтовую дорогу, остановился.

— Почти приехали, потерпи.

Протянул руку к заднему сидению, достал какой-то шарф.

— А это ещё зачем? — покосилась на яркую тряпку, и внутри что-то едкое всколыхнулось. Откуда у него этот шарф? Другая девушка забыла?

— Я его взял в твоём шкафу. Ты даже не знаешь, какие у тебя есть вещи? — отвечает на мой немой вопрос с нескрываемой насмешкой. Что такое? У меня был настолько красноречивый взгляд?

— Я другое спросила…

— Но подумала ведь не о том, о чём спросила? — снова усмехнулся, а я подумала, что улыбка ему очень идёт. Даже шрам становится менее устрашающим. И глаза светлеют.

Вот только притягательная улыбка служит обманкой. Потому что в это время он мысли мои читает.

— Я не думала ни о чём таком… — чувствую, что начинаю краснеть и тороплюсь перевести разговор в другое русло. — Так зачем тебе шарф?

Он складывает шарфик в несколько слоёв и тянется с ним к моему лицу. Я же, отпрянув назад, вопросительно смотрю на него.

— В чём дело, Тата? Не веришь мне? Боишься? — одна его бровь ползёт вверх — та, которую рассекает шрам. Интересно, откуда он у него?

Я робко пожимаю плечами. Что тут ответить? Я знаю Шаха не настолько хорошо, чтобы в каком-то незнакомом, безлюдном месте позволить завязать себе глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Значит, не доверяешь всё-таки. Но просишь меня, чтобы доверился тебе. Так?

А вот это вообще нечестно. Я сама не знаю, что на меня вчера нашло. Будто помешалась на какое-то время. Мне так хотелось унять собственную боль, что я перенесла это чувство и на него. Или, быть может, я сейчас просто нахожу себе отмазки, чтобы влюбиться в Шаха? Вот это совсем никуда не годится. Нельзя, Тата, нельзя.

Я позволяю завязать себе глаза и покорно следую за ним. Он уверенно ведёт меня за руку, под ногами шуршит сухая трава.

— Куда мы идём? Беслан? — не то чтобы я опасалась его, но это молчание заставляет нервничать.

— Ещё немного, — сжал мои пальцы. — Осторожнее, здесь камень. Переступай. Вот так.

Я сделала ещё шаг, и порывистый ветер, растрепав мои волосы, вдруг стих — это Беслан меня заслонил. Я почувствовала на себе его дыхание и тепло пальцев, коснувшихся кожи.

— Теперь можно смотреть, — повязка исчезла с моего лица, и взору открылась огромная долина под высоким обрывом. А мы на самой вершине высокого холма, прямо на краю. Я даже покачнулась, чуть не упав, но Шах обхватил меня за талию, прижал спиной к себе.

— Я приходил сюда, когда был еще мелким пацаном. После гибели родителей я стал наследником большого холдинга, но ребёнка, несчастней меня, не было в целом мире. Мне даже плакать не разрешали. Потому что мужчины не плачут. Нельзя. Я сбегал сюда и кричал, выплёскивая всё накопившееся в душе дерьмо в эту долину. Здесь практически никого не бывает.

Это было приятно. Знать, что он привёл меня в такое место… Можно сказать, показал мне кусочек своей души. Слегка приоткрыл дверцу, и я заглянула в его сердце. А с другой стороны, конечно, плохо. Ведь такой человек, как Шахбулатов, не станет открываться кому попало. Значит… Что это вообще значит?

— А что случилось с твоими родителями? — как обычно, задаю идиотский вопрос и прикусываю губу. Вот дура же. — Извини… Не отвечай, если не хочешь.

Он не отвечает. Это радует и огорчает одновременно. Радует, потому что неловкость проходит, и у меня появляется шанс заговорить о другом. А огорчает от того, что он всё-таки не доверяет мне полностью. Как-то сторонится, отгораживается.

Мы долго стоим у обрыва, и меня начинает потряхивать от холода. Но так красиво, что глаз не отвести. Долина похожа на кусочек Рая на грешной земле. Вокруг всё пожухло и пожелтело, а она зелёной осталась.

— Вот поэтому нам и нужна тёплая одежда, — Беслан согревает мою шею тёплым дыханием, мягко целует, еле касаясь губами. — Беги в машину, достань там себе куртку. Ужинать будем здесь, — отпускает меня и садится на большой камень.

— Ааа…

— Сейчас всё привезут. Потом в гостиницу поедем. А завтра я покажу тебе, где вырос.

— Хорошо. Я и тебе сейчас куртку принесу.

Он не слышит мой ответ, погружается в какие-то свои мысли, обратив взгляд на долину.

Я долго копошусь в сумках, предоставив ему время побыть наедине с самим собой, и возвращаюсь лишь тогда, когда он коротко, но громко зовёт меня.

— Нашла? Иди сюда, — хлопает себя по коленке, и моё сердце уже привычно начинает колотиться в груди, гоняя по венам вмиг вскипевшую кровь.

Мы долго смотрим вдаль, размышляя каждый о своём, и оживаем, когда отвлекает шум двух машин. В одной — охранники, в другой — какие-то мужчины в строгих костюмах, которых раньше не видела. Они ставят прямо у обрыва стол и стулья. Один мужчина открывает для нас вино, а второй устанавливает мангал.

— Ты не против шашлыка? — наконец заговаривает Беслан и чокается со мной своим бокалом.

Я не против. Я вообще не против всего того, что нравится тебе. Потому что и мне это нравится.

Но ему отвечаю лишь коротким «нет».

* * *

Убегаем от реальности на несколько долгих часов. Едим ароматное, тающее во рту мясо, запиваем его отменным вином и, держась за руки, смотрим с обрыва на долину.

Молчим. Сейчас не нужны слова, они, скорее, лишними будут. Где-то вдалеке слышны звуки природы: поют птицы и подтявкивают лисы. Рядом лес, а слева от долины виднеется небольшое озеро. Вдыхаю полной грудью и закрываю глаза, прислоняясь щекой к плечу Беслана. А он вскидывает руку и обнимает меня, прижимая к своей груди.

— Устала? Сейчас поедем в гостиницу.

— Нет, я не устала, — вскидываю голову и смущаюсь, встретившись с ним взглядом. Глаза Беслана прищурены, наблюдают за мной с интересом. — Давай ещё посидим? Хотя бы часок.

Он вздыхает, задумчиво улыбается.

— Если хочешь, можем остаться здесь на ночь. Я взял тёплые пледы.

— Очень хочу.

— Ладно. Если что, скажи. Уедем в любой момент.

Мобильник в его кармане вдруг оживает, и я вздыхаю. Так мало тишины… Так не хватает покоя и приятных минут.

— Подожди, — он убирает руку, отчего испытываю сожаление. Смотрит на экран, застывает на нём вмиг ожесточившимся взглядом, а потом сбрасывает звонок и отключает телефон.

— Что-то важное?

— Нет! — бросает резко, встаёт с камня. — Сиди, я сейчас принесу пледы.

Наблюдаю, как он уходит, и нутро наполняется горечью. Что опять случилось? Хорошо же всё было… И кто эта девушка? Я не видела имени, но уверена, что звонила именно девушка. Чувствую это.

Кто она? Почему Беслан сразу же вышел из себя? Он любит её? У них отношения? Быть может, он собирается жениться на ней? Скорее всего, она не такая как я. Не продажная. Чистая и невинная.

Становится прохладно, и я обнимаю себя руками. Волшебство прошло, и вечер перестал быть томным, стоило только Беслану отойти от меня.

— Замёрзла? — слышу его голос над головой и испуганно дёргаюсь от неожиданности. — Тихо, это всего лишь я, — мне на плечи ложится тёплый, мягкий плед, и тёплое дыхание касается моего уха. — Сейчас согрею.

Снова другой. Как же быстро меняется его настроение.

— Кто она? — знаю, что не имею права спрашивать его об этом, но не смогу успокоиться, пока не узнаю.

— О ком ты? — он садится рядом, привлекает меня к себе.

— О той, что звонила тебе. Ты мгновенно изменился, и я подумала, что она… Это твоя девушка, да?

Ожидаю, что он снова вспыхнет, но этого не происходит. Долго молчит, прежде чем заговорить.

— Кира моя бывшая. Мы встречались пять лет, потом решили пожениться. А потом мою машину взорвали, и меня по кускам собирали. Один доктор хороший собрал в кучу. Но я долго не мог встать на ноги. Несколько месяцев валялся пластом. И она ушла. Забыла о своих обещаниях. Предала. Сначала она исчезла. А потом, когда её нашли, я узнал, что она собралась замуж за другого. За какого-то престарелого пердуна. И платье свадебное, что я ей покупал, с собой утащила. Продала все драгоценности, вытащила из моего сейфа деньги и выкинула меня из своей жизни.

Наверное, это эгоизм и подлость, но мне стало легче. Я обрадовалась, что с этой Кирой у него всё в прошлом. Или же нет?

— А зачем она тебе звонит? Ну, в смысле… Она же замужем.

Цыкнул языком с равнодушным выражением лица.

— Не вышла, оказывается. Впрочем, это меня уже не касается. Можешь не ревновать, — улыбнулся.

— Я не ревную, — бессовестно соврала.

— Ревнуешь, — заключил твёрдо.

Вздыхаю, понимая, что спорить бесполезно, и задаю главный вопрос этого вечера:

— Зачем это всё? Ты привозишь меня на своё место, рассказываешь о девушке… Нет, я сама об этом попросила. Но всё же, почему?

— А разве ты не хотела, чтобы я тебе доверился?

Хотела. Очень хотела. Но теперь уже не уверена… Я боюсь такого резкого сближения. Меня пугает его прямота и откровенность. Он открывается передо мной, а я не знаю, что с этим делать. Ведь однажды мне придётся уйти, оставить его… Я не хочу стать Кирой. Не хочу, чтобы он вспоминал обо мне, как о предательнице.