Анастасия Перкова - Шарлотта

– Мне кажется, Джон рад меня видеть, – мечтательно сказала Анна.

– Конечно, он же месяц не был дома и рад нас всех видеть, – ответила Шарлотта и, стараясь оставаться серьезной, мгновенно добавила: – Но тебя больше всех.

– Ах, он уже настоящий взрослый мужчина, – прошептала Анна. – Как ты думаешь, в академии много хорошеньких девиц? Вдруг ему кто-нибудь понравится? Ну что за глупость эти смешанные классы! Воображаю, что там творится.

– Через пару лет узнаем, – улыбнулась Шарлотта.

– Не хочу туда, – вздохнула Анна. – Уехать из дома, жить в общежитии… Столько новых людей вокруг. Чужие мужчины…

– Мужчины, – передразнила Шарлотта. – Мальчишки скорее. Разгильдяи вроде этого Гастингса. Представляю, как он повлияет на нашего умницу Джона, если они все же станут друзьями.

Она вынырнула из-под одеяла и вдохнула ночной воздух из открытого окна.

– Ух, холодно!

Шарлотта прошлепала босыми ногами по остывшему полу и захлопнула раму.

– А я вот хочу в академию, – заявила она, прыгая на постель и едва не задавив подругу. – Я хочу быть страшно умной и образованной. А ты можешь остаться дома и нарожать Джону кучу детей.

Анна высунула мордочку наружу и изобразила притворное негодование. На самом деле ей были приятны постоянные шуточки Шарлотты по этому поводу. И вообще, девочка только о Джоне и говорила бы день и ночь, будь она уверена, что не замучает этим окружающих.

– Любовь – недуг. Моя душа больна 

Томительной, неутолимой жаждой. 

Того же яда требует она, 

Который отравил ее однажды!1 – нараспев продекламировала Шарлотта, стоя на коленях и раскачиваясь в такт.

Ее глаза были закрыты, а руки прижаты к груди в самой театральной позе, на какую она оказалась способна. Прилетевшая в актрису подушка образ явно нарушила, но зато комната наполнилась звонким девичьим смехом.

– Через два года ты поедешь со мной учиться, – отсмеявшись, твердо сказала Шарлотта, тряхнув накрученными на папильотки кудряшками. – А то мне некогда будет за твоим избранником приглядывать. Я собираюсь постигать прежде запретные для женщин науки, так что…

– Я поеду. Если нам дадут одну комнату на двоих.

– Если не дадут, будешь прятаться под моей кроватью, а я стану таскать для тебя еду из столовой, – пообещала Шарлотта и погасила лампу.

Девочки обнялись и уснули.

Академия святого Августина находилась в тридцати милях от Лондона в достаточной изоляции, чтобы ничто не отвлекало студентов.

На обширной территории академии кроме четырех общежитий и двух учебных корпусов расположились небольшая церковь, поля для игры в поло и крикет и оранжереи. Все это терялось в зарослях дубов, грабов и ясеней, листья на которых выглядели по-летнему свежими в то сентябрьское утро, когда Шарлотта и Анна впервые так надолго покинули родительский дом.

Зеленые глаза Шарлотты светились восторженным изумлением. Она поминутно толкала подругу локтем в бок, указывая на что-нибудь, в очередной раз притянувшее ее внимание. На сей раз это была возвышавшаяся в середине двора статуя покровителя академии. Святой Августин держал в руках раскрытую Библию, а вокруг него били струйки фонтанов.

– Неприлично показывать пальцем, Лотти, – громким шепотом наставляла Анна, которую отъезд из дома вверг бы в пучину отчаяния, если бы не присутствие в академии Джонатана.

Багаж их доставили накануне, и теперь девушки брели по дорожкам в поисках корпуса номер два, комнаты сто четыре – на двоих, как и хотелось Анне. Джонатан рассказывал, что студентов размещают в основном по двое. Были и отдельные комнаты, с собственной гостиной каждая, для тех, кто мог себе это позволить. Небогатые студенты, попавшие в академию благодаря попечительской стипендии, занимали одну комнату вчетвером. Сам Джонатан жил вместе с их кузеном Эдмундом – бедным, но способным парнем, образование которого мистер Аддерли взял на себя.

Вокруг кипела жизнь. Лакеи тащили багаж студентов, опоздавших с заездом. Молодые люди приветствовали друг друга после летних каникул то вежливым наклоном головы, то крепким рукопожатием. Юные леди целовали друг друга в щечки, хихикали, хвастались нарядами и делились новостями. Особенно оживленно обсуждался, конечно же, очередной лондонский сезон и дебюты в свете.

– Мы же никого здесь не знаем, – обреченно произнесла Анна.

– Ты знаешь меня и Джона, что еще нужно? – пожала плечами Шарлотта.

На колокольне церкви зазвонил единственный небольшой колокол.

– Я собираюсь пробоваться в хор, – внезапно заявила Шарлотта, замерев на месте и жадно ловя тоненькие звуки.

– Замечательно, Лотти! Тебя обязательно примут.

Шарлотта прекрасно играла на фортепиано и пела. Втайне ото всех она пыталась писать музыку, которую не показывала даже Анне. Мелодии выходили плохими, – она это знала, но не оставляла попыток.

Бледное личико Анны внезапно расцвело счастливой улыбкой. Она заметила Джонатана, который пожелал заселиться еще вчера, сославшись на какие-то дела. С ним шел высокий молодой джентльмен, в котором Анна предположила знаменитого в их доме Тедди Гастингса. Как Джон и хотел, они стали лучшими друзьями, но миссис Аддерли так ни разу и не смогла заполучить Тедди в качестве гостя. Джон теперь меньше рассказывал о нем, но всегда упоминал с большим уважением и искренней преданностью.

Молодые люди исчезли в крытой галерее, окружавшей первый учебный корпус, а девушки свернули налево, на посыпанную гравием дорожку, ведущую к женским общежитиям.

– Ты бы хотела влюбиться? Ну… встретить здесь кого-нибудь особенного? – спросила Анна.

Шарлотта удивленно покосилась на сестру, но взгляд ее тут же стал насмешливо-снисходительным.

– О, любовь – это по твоей части. Я синий чулок. Я учиться приехала.

– Я тоже учиться приехала, – улыбнулась Анна, как всегда получая удовольствие от подтруниваний Шарлотты.

– Как же, – фыркнула Лотти.

На тот момент Анна и Джонатан уже были неофициально помолвлены к большой радости всего семейства Аддерли. Преданное обожание Анны было вознаграждено сполна, к тому же она выросла в очень милую девушку, поэтому Джонатан охотно сдался без боя, питая в ответ на ее любовь самые нежные чувства.

– Любовь причиняет боль, – серьезно сказала Шарлотта. – Ой, смотри, вон наше общежитие.

Она прибавила шаг, едва ли не побежала. Анна старалась не отставать. Рукой, затянутой в перчатку кремового цвета, она придерживала новую шляпку.

– Почему ты думаешь, что любовь причиняет боль? – спросила Анна, когда они зарегистрировались у коменданта, получили ключи и обнаружили, что вид из окон комнаты сто четыре очень даже милый.

– В книгах читала, – усмехнулась Шарлотта, падая на узкую кровать прямо в плаще. – Это будет моя кровать. Вторая, если я не ошиблась в исчислениях, чуть ближе к мужским общежитиям.

– Чем бы в тебя зашвырнуть, чтобы не нарушить свод правил, который я приметила на стойке коменданта? – улыбнулась Анна.

– Только не самим сводом, пожалуйста. Я рискую получить серьезные увечья.

Комната оказалась довольно просторной. Три высоких окна с широкими подоконниками («Удобно читать, сидя на них», – удовлетворенно решила Шарлотта), две кровати, столько же прикроватных тумбочек и письменных столов, стенной шкаф для одежды и ванная. Цвет штор Шарлотта не одобрила, но весь текстиль разрешалось заменять на свой, если студенты того желали.

Распаковав вещи, девушки отправились в библиотеку, находившуюся в первом учебном корпусе, – получить учебники по списку. На этот раз уже они оказались в поле зрения тех двоих, за которыми недавно наблюдала Анна.

– Многие считают, что старина Берти2 не совсем подходит для британского престола, – насмешливо говорил Тедди Гастингс, раскинув руки по спинке скамейки и покачивая ногой.

– Неправда, он очень добросовестный монарх и популярен у народа. А вот сказал бы ты такое моему отцу, – улыбнулся Джон Аддерли, – получил бы лекцию о величии королевского рода и о том, с каким размахом королева Виктория праздновала бриллиантовый юбилей. Его послушать, так это лучшее зрелище в нашей жизни. Я лично помню только толпу и давку.

– О нет, дружище, лучшее зрелище в нашей жизни – это первокурсницы, – протянул Тедди, смакуя каждое слово. – Вон, к примеру, две. Гляди, какие кипы учебников. Пойдем. Поможем, заодно познакомимся.

Он не спеша поднялся со скамейки, продолжая разглядывать Шарлотту и Анну, чуть прищурившись, как охотник в засаде.

– И зачем тебе это? – усмехнулся Джон, тоже вставая, поправляя галстук и одергивая форменный пиджак.

– Спортивного интереса ради.

– Да уж. Репутацию поддерживать.

– Не ворчи, пойдем, – Теодор хлопнул друга по спине. – Чур, рыженькая моя. Черная уж слишком тощая.

Джонатан сдержал улыбку и первым направился к девушкам, фигурки которых мелькали между колоннами, поддерживающими крышу галереи.

– Добрый день, леди, – начал было Теодор, но заготовленные любезности пропали, как только Джонатан легонько поцеловал сестру в щеку и протянул Анне руку для рукопожатия.

– Тед, разреши представить тебе мою сестру, мисс Шарлотту Аддерли, – Лотти без улыбки чуть склонила голову в приветствии, – и мисс Анну Рейнвуд, мою невесту.

– Рад знакомству. Теодор Гастингс, – представился незадачливый кавалер, заложив руки за спину и слегка поклонившись. – Ваш брат и жених сыграл надо мной шутку. Незлую, но, может, мне затаить на него обиду? Как вы думаете, мисс Аддерли?

Он пристально и с вызовом посмотрел в глаза Шарлотте, нарушая все мыслимые приличия. Шарлотта не только выдержала взгляд, но и вернула его вдвойне, чем вызвала одобрительную улыбку оппонента.