Анастасия Перкова - Шарлотта

– Придется.

– Тогда прощайтесь. Лотти, нам действительно пора.

– А меня точно уволят, – сказала Шарлотта, кивнув в сторону часовых, с интересом наблюдавших всю сцену.

– Эй вы, молодцы! – командным голосом обратился к ним Джон. – Военная тайна, поняли?

– Так точно, капитан!

– Есть, сэр!

Оба скрылись в воротах. Шарлотта подошла к Тедди и порывисто обняла его.

– Я все понимаю и не сержусь, – сказала она, касаясь его губ поцелуем.

Джонатан улыбался, глядя на то, как оба светятся счастьем, рассеивая утреннюю мглу, пока не взошло солнце. Его не смутило ни признание Шарлотты, ни то, что сестра открыто целует мужчину, который не является ее мужем. Такие теперь настали времена – проживать каждый день как последний.

– Тед, – тихо позвал Джон, ненавидя себя за то, что приходится их разлучать.

– Береги себя, – горячий шепот Тедди на губах Шарлотты.

– И ты, – в ответ.

Еще раз обняв брата, Шарлотта отступила на шаг, наблюдая, как оба садятся в машину. Подошвы ботинок промерзли насквозь, не говоря о теле в одном шерстяном платье.

Тедди, обернувшись, махнул рукой на прощание. Шарлотта махнула в ответ. Не обронив ни слезинки, она стояла на дороге, глядя вслед исчезнувшей вдали машине и судорожно вцепившись ледяными пальцами в ткань подола. По-зимнему колючий ветер трепал спутанные волосы.

Тедди закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

– Начинай, – сказал он. – Что там полагается? Дуэль, выговор, караул вне очереди? Можешь просто двинуть мне в челюсть.

– Заманчиво, но за что? – засмеялся Джон. – Разве что из зависти. Я думал, у него тяжелая контузия, а он там медсестер целовал все это время. Симулянт.

– А постоять за честь сестры и прочее? – Тедди приподнял бровь.

– Да ваша любовь – это стихийное бедствие. Что тут простой смертный может поделать?

– И то правда. Мы сопротивлялись изо всех сил, но ничего не вышло, – вздохнул Тедди, изображая искреннее раскаяние.

– Так оно того стоило? – хмыкнул Джонатан.

Тедди непонимающе посмотрел на друга.

– Десять лет в ожидании одной единственной ночи. Это действительно оказалось так необыкновенно, как вы оба наверняка не раз представляли? – Джонатан еле сдерживал улыбку.

– Размечтался, – Тедди изумленно приподнял бровь. – Я тебе ничего рассказывать не буду, речь все-таки о твоей родной сестре. Лучше поведай мне, что это за безобразие у тебя под носом? За это в вашем учебном заведении прибавляли пару баллов на экзаменах, или усы прилагаются к погонам?

Джонатан от души расхохотался. Он не стал спрашивать, что Тедди и Шарлотта намерены делать в будущем. Будущее менялось ежесекундно, и не стоило смешить Господа планами.

Шарлотта окончательно вымоталась. Работа на износ давала о себе знать. Сегодня она даже не смогла встать с постели, и пришедшая навестить ее Мелани разрешила взять выходной, которых в госпитале в принципе не существовало. Заодно она принесла письмо от Тедди. Прошло всего полтора месяца, как он вернулся на поле боя, а письмо было уже третье. И ни одного от Уилла.

Шарлотта торопливо развернула лист желтоватой бумаги и увидела на ней два маленьких коричневых пятна крови. Руки задрожали.

«Привет, медсестричка!

Спешу сообщить, что нас очень вкусно кормят. Мясной паек урезали едва ли не вполовину и дают его раз в три дня, а не каждый день, как мы чуть было ни привыкли. Что это за животное, я точно не знаю, но ребята ставят на лошадь. Вот что бывает, когда кавалерия уходит в прошлое.

Овощи кончились, и, чтобы мы не заболели цингой, как средневековые матросы, повар дает нам по ложке лимонного сока к чаю, который тоже далек от того, что подавали к завтраку в Хантингдон-Холле. Если дотянем до лета, этот кухонный злодей обещает крапивный суп. Говорит, объедение.

Но все не так плохо – на Рождество мы угощались галетами и сливовым повидлом, можешь представить? Домой нас опять не отпустили, поэтому мы нарядили окопы еловыми венками собственного изготовления. Некоторым ребятам в посылки из дома положили елочные игрушки, так что получилось красиво. В общем, не унываем.

Твой брат (штабная крыса) шлет привет.

Надеюсь, у тебя все хорошо и работа интересная. Не обращай внимания на кровь. Просто пальцы обветрены, и кожа трескается. А то вдруг ты подумала, что я позволил себя ранить, и приготовила для меня свою знаменитую иголку. Нет, теперь нет. Я неуязвим.

С любовью,

Т.Г.

P.S. Мне дали сержанта. Кажется, раны солдат они пытаются латать новыми погонами, медалями и многочисленными планками к ним».

Шарлотта спрятала письмо в наволочку, к двум другим. Они все были короткими и забавными. Никаких клятв в любви – она и без слов все чувствовала через бумагу. Очень хотелось спать. Кажется, она могла бы проспать неделю.

Ее разбудил капитан Торп. У него было встревоженное и абсолютно красное от смущения лицо. Еще бы – он находился в женской палатке, где в данный момент отсыпалась ночная смена.

– Что случилось, сэр? – Шарлотта моментально села в постели, натягивая одеяло повыше.

Она заметила, что через плечо хирурга надета сумка с инструментами.

– Мне сказали, что вы больны, сестра. Я только пришел узнать, не нужна ли медицинская помощь. Общая практика – не совсем моя специальность, но я все-таки врач.

– Да нет же, я просто выбилась из сил. Так стыдно. Остальные работают не меньше, но они на ногах, а я свалилась.

– Позвольте мне все же вас осмотреть.

Шарлотта разрешила смущенному до крайности доктору посмотреть язык, горло, послушать дыхание и посчитать пульс.

– Все в порядке, только незначительно повышена температура. Вы хорошо питаетесь?

– В последнее время от усталости мало что удается проглотить, – призналась Шарлотта.

– Дайте-ка пощупать… эммм, ваш живот. Ложитесь, пожалуйста.

– Доктор, а вы увереннее чувствуете себя со скальпелем в руках. Извините, – улыбнулась Шарлотта, пока трясущиеся пальцы через ткань ночной сорочки ощупывали ее живот.

– Живот мягкий, – пробормотал Торп. – Что? Ах да, конечно. В операционной нет времени на эмоции и раздумья. Здесь не болит? Нет? Точно?

Он осторожно надавил на самый низ живота.

– У вас увеличено… ну, вы поняли. Вы, должно быть, простудили ноги или сидели на холодном. Но как может не болеть? Сестра Уайт, давно у вас были, простите мою дерзость, ваши женские дни?

Лицо Торпа окрасилось всеми оттенками красного. Шарлотта задумалась, и ее глаза округлились.

– Капитан, вы что, думаете, я беременна? – ахнула она.

– Простите, умоляю, я не хотел вас обидеть! – замахал руками доктор. – Я и предположить не мог такое. Это просто показатель женского здоровья, поэтому я спросил.

– Ну, конечно же, сэр. Как я сама об этом не подумала, – потрясенно вымолвила Шарлотта. – Ребенок…

– Вас… обидели, Шарлотта? – глухо спросил капитан Торп. Он впервые назвал ее по имени. – Не могу поверить… Среди солдат британской армии, конечно, есть всякие люди, но здесь, в нашем госпитале… Почему же вы никому не сказали? Да за такое… Я – хирург, не акушер. К сожалению, вашей беде я теперь помочь ничем не могу.

Шарлотта, неожиданно для себя и для доктора, бросилась ему на шею. Удивленный, он не попытался отстраниться.

– Нет же, нет, капитан. Никто меня не обижал, и избавляться от ребенка нет нужды. Я встретила здесь человека, которого давно люблю.

– И это не ваш муж. Я не помню среди раненых никого по фамилии Уайт, – холодно и безжизненно констатировал Торп. – Вы нарушили правила госпиталя. Что теперь мне делать с этим? Я вынужден доложить полковнику или старшей сестре.

– Вы можете сказать ей, капитан. Я уверена, она уладит все без лишнего шума. У нас всегда был порядок с дисциплиной, и я бы не хотела подрывать безупречную репутацию сестры Кармайкл. Она просто отправит меня обратно в Англию.

– Да, вам нельзя больше оставаться на континенте. Это небезопасно в вашем положении.

Торп встал и направился к выходу, но вдруг остановился.

– Вы были для меня ангелом, которым я мог восхищаться со стороны, образцом женщины. Прекрасной, чуткой, доброй и образованной современной женщины. Как низко вы пали, сестра Уайт. И как я огорчен и разочарован.

Шарлотта не ответила, и он вышел из палатки. Жаль разочаровывать милого капитана Торпа, но она была счастлива. Если бы только Теодор знал, какой подарок он оставил ей на прощание! Всего одна ночь и – подумать только! Как хорошо – Шарлотта едет домой.

***

Тедди писал письма в коротких передышках между сооружением новых окопных линий. Фронт сместился юго-восточнее, и англичане спешно готовили укрытия. Копали в основном по ночам и редко днем – практически лежа, чтобы не задел огонь противника. Обветренные ладони, не выпускавшие саперную лопатку, постепенно превращались в кровавое месиво, но никто не обращал внимания на боль и мозоли.

Тедди спрятал законченное письмо за пазуху, попутно почесав грудь. К постоянному зуду тоже все привыкли – раздеваться и разуваться не приходилось неделями.

Справа от него громко работал насос, выкачивавший из траншеи лишнюю воду. Такой же насос чуть дальше пробила пуля, и он вышел из строя. Теперь дно этой части окопа представляло собой грязное месиво пополам с гнилой соломой. Там, где воды было меньше, она превратилась в лед, хрустящий под сапогами. Кое-где оборудовали настил из досок.

Тедди встал на стрелковую ступень окопа и оглядел сумеречную землю, изрытую длинными извилистыми рвами. Он с сожалением вспомнил покинутое пару недель назад заброшенное поместье, где они спали на сухом полу и были защищены от непогоды крепкими стенами и крышей. Третья рота была вынуждена оставить там своего капитана, пораженного «траншейной стопой»44. Онемевшая и отекшая правая ступня бедняги с воспаленными суставами пальцев покрылась пузырями, начиналась гангрена. Его должна была подобрать медицинская рота, отстававшая от дивизии на два дня пути. Медикам сообщили по рации. Должно быть, капитан уже на пути в какой-нибудь госпиталь поблизости, но ногу вряд ли спасут.