Позади громыхал еще один горящий танк, но Тедди этого уже не слышал. Сознание покинуло его моментально, ноги подогнулись, и он тяжело упал лицом вниз, не успев ничего понять. Судорожно сжавшиеся пальцы процарапали в земле бороздки, словно пытаясь уцепиться за ускользающую жизнь.

***

Шарлотта часто выходила побродить недалеко от дома. Она спускалась по узкой Уоррик-роуд до оживленной улицы Кромвеля, проходила немного вперед и возвращалась обратно мимо сквера Эдуарда, расположенного через дорогу от дома. Иногда Шарлотта сворачивала в сквер, чтобы посидеть на скамейке под деревьями.

В последний месяц она стала замечать, что едва ли не ежедневно по другой стороне улицы, параллельно с ней, прогуливается одна и та же дама в черном – элегантная и изящная. Дама иногда бросала взгляд на Шарлотту из-под черной вуали. Шарлотте хотелось подойти и познакомиться. Возможно, одинокая леди искала, с кем в трудные дни можно поделиться горем. Не зря же она носила черное.

Сегодня леди сама сделала первый шаг. Она пересекла улицу и догнала Шарлотту, прижимавшую к груди бумажный пакет с продуктами.

– Простите, мэм, – пробормотала незнакомка. – Вы не могли бы уделить мне немного вашего времени и внимания?

– С удовольствием, – Шарлотта дружелюбно улыбнулась. – Я живу недалеко. Может, пойдем к нам выпить чаю? Меня зовут Шарлотта Аддерли, а как я могу обращаться к вам?

При обычных обстоятельствах она никогда не пригласила бы в дом чужого человека, но былые условности больше не имели смысла.

– Ох, простите. Мои манеры оставляют желать лучшего, я даже не представилась. Меня зовут Вирджиния. А фамилия… это неважно. И переступать порог приличного дома мне не стоит.

Шарлотта удивленно пожала плечами.

– Что ж, Вирджиния, тогда давайте присядем где-нибудь.

Они опустились на ближайшую скамью. Блэкки – а это была она – теребила тонкий черный веер.

– Я вас давно заметила, – Шарлотта оборвала затянувшуюся неловкую паузу. – Вы здесь часто гуляете. Живете в Кенсингтоне?

– О, нет-нет, – рассеянно ответила Блэкки. – Какое странное утро, вы не находите? Так спокойно, будто никакой войны и нет.

Веер упал на тротуар, но она не стала поднимать.

– Ему бы это не понравилось – то, что я подошла к вам.

– Кому, Вирджиния? – насторожилась Шарлотта.

Вокруг действительно было спокойно. Жители Кенсингтона не спеша бродили по улицам, наслаждаясь солнечным днем.

– Конечно, вы меня заметили, – бормотала Блэкки, будто не слыша вопроса. – Я просто хотела посмотреть, какая вы. Я временами думала, что ненавижу вас. Но вы такая красивая, настоящая леди к тому же. А я? Что я могла ему дать? Впрочем, я на большее никогда и не рассчитывала.

«Бедная женщина не в себе», – поняла Шарлотта.

– Вы живете одна, Вирджиния? Вас проводить?

Блэкки резко развернулась и схватила Шарлотту за руки длинными пальцами, затянутыми в гипюр.

– Умоляю, скажите, что он не пишет только мне! Я просматриваю все списки погибших и пропавших – его там нет! Я нашла ваш адрес в телефонной книге и с тех пор все не решалась подойти. О, пожалуйста, мэм!

Несмотря на изысканный наряд и дорогие украшения, новая знакомая вела себя так, будто Шарлотта стояла выше нее на несколько ступеней общественной лестницы, а то и на целый лестничный пролет.

– Кто вы? – еще раз спросила Шарлотта.

– Я любовница Теодора, – Блэкки гордо вскинула голову, сверкнув прекрасными голубыми глазами. – И его давний друг. Настолько давний, что в те времена вы не были с ним знакомы. Простите мне мою дерзость. Я ни за что не приблизилась бы к вам, но у меня есть причина.

– Нет, Вирджиния, и мне он не пишет, – Шарлотта ошеломленно покачала головой, во все глаза разглядывая эффектную тайну Теодора Гастингса. – Я полагаю, проблемы с почтой. И от моего брата не приходит ни строчки. Многие знакомые в той же ситуации. Надеюсь, скоро мы все получим сразу с десяток писем.

Блэкки порылась в сумочке и протянула Шарлотте клочок бумаги.

– Вот мой номер телефона и адрес. Я не имею права об этом просить, но буду признательна, если вы сообщите мне новости, когда они у вас появятся.

Она резко встала, но Шарлотта удержала женщину за запястье.

– Я не могу вам ничего обещать и ничем помочь, пока вы не объясните мне ваше недавнее признание.

В животе поселилась липкая пустота. Тедди вел двойную игру и так давно? Тройную, учитывая Изабеллу?

– Да, простите. Я вижу вопрос, он написан у вас на лице. Я многим обязана Теодору. Он вытащил меня с самого дна, и теперь я живу слишком хорошо для женщины с моим происхождением и прошлым. А я всегда была жилеткой, в которую он приходил плакать. Он изменял со мной жене, но не вам. Вам – нет, никогда. От вас такое тепло. Вы чудесная женщина, Шарлотта. Теодор вас любит, и я ничем вам двоим не помешаю, не волнуйтесь. И верьте ему, пожалуйста. Извините.

Она выкрутила запястье из пальцев Шарлотты и поспешила прочь. Шарлотта осталась сидеть на скамейке, не понимая ровным счетом ничего.

11

Всю первую половину июля Англия с замиранием сердца следила за новостями с Западного фронта. Шокирующие цифры потерь в бесконечном сражении на реке Сомма и выходящие один за другим длинные списки погибших буквально парализовали британцев. Утром в бой уходили десятки, а то и сотни тысяч бойцов, а вечером в живых из них оставались только сотни, а то и десятки солдат.

Несмотря на подготовку, пехотное наступление в первый же день провалилось. Британская армия потеряла двадцать пять тысяч солдат и офицеров, тридцать пять тысяч получили ранения. Разумеется, на передовой сейчас находилась и 3-я Британская армия генерала Алленби, в состав которой входила дивизия Тедди и Джонатана.

Шарлотта давно пообещала родным не читать списки и держала слово. Анна, в свою очередь, заверила, что расскажет сестре, если найдет там близких знакомых.

Мистер Аддерли ходил мрачный – французская армия на Сомме показала себя лучше английской. Их артиллерия и пехота действовали профессионально и слаженно, тогда как британцам не удавалось создать подобающий шквальный огонь для прикрытия наступления. Кроме того, мистер Аддерли последними словами ругал итальянцев и русских, у которых «нашлись свои дела – все для того, чтобы не помогать нашему славному королю».

В середине месяца почтальон принес в дом на Холланд-Парк-роуд пачку писем. Судя по виду конвертов и штампам на них, действительно случился почтовый затор. Анна плакала и целовала письма мужа, а Шарлотта забрала четыре конверта, подписанные рукой Тедди, и ушла в комнату. Там она просидела с полчаса, закрыв глаза и прижимая письма к груди. Затем вскрыла их и по очереди прочитала вслух толкающемуся в животе малышу.

К ужину радость в доме снова поутихла. Семья понимала, что затянувшиеся бои на Сомме долго не дадут солдатам писать домой, а многие больше никогда не напишут ни строчки.

«Если они еще живы, – думала Шарлотта, – Господи, сохрани их».

Она плохо себя чувствовала. Отекали ноги, и нужно было больше отдыхать, но душа в смятении требовала от тела постоянного движения. Несмотря на протесты Мейгрид, Шарлотта помогла ей убрать со стола и вымыть посуду. Она развлекла вечерней сказкой Вивьен и племянников и написала длинное письмо Тедди, засидевшись допоздна. В дверь постучалась Анна – напомнить, что надо бы соблюдать хоть какой-то режим дня.

– Я ложусь, Энни, – с улыбкой ответила Шарлотта и с ужасом увидела, что губы Анны задрожали при этом ласковом обращении, которое обычно использовал Джонатан.

– Можно я посплю с тобой? – спросила Анна, сдерживая слезы.

– Давай. Как в старые добрые времена, – обрадовалась Шарлотта.

Они погасили свет, задернули шторы и забрались с головами под одеяло.

– Анна, ты читала сегодняшние списки? – прошептала Шарлотта, чувствуя, как холодеет затылок.

– Конечно, – коротко ответила Анна.

– Их там нет? – у Шарлотты вспотели ладони.

– Их там нет.

– Они вернутся к нам, вот увидишь.

Анна нашла под одеялом руку сестры и сжала ее.

***

Кончался июль, и Шарлотта вспомнила, что ничего не сообщила Вирджинии, когда получила потерянные письма. Она возвращалась от родителей Мелани Кармайкл, которые недавно переехали обратно в Лондон, опасаясь оставаться на континенте. Мелани в письме просила навестить их, так как очень волновалась.

Они славно попили чай, и Шарлотта рассказала пожилой паре, как их дочь замечательно руководит целым госпиталем, хотя на деле госпиталем руководил, конечно же, полковник Локвуд. Мистер и миссис Кармайкл на глазах расцветали от гордости. Шарлотте показалось, что они все же слегка стыдились убеждений дочери и сомневались в пути, что она избрала. Возможно, ей удалось немного их переубедить красочными историями из жизни военных медсестер.

«Позвоню Вирджинии сразу же, как вернусь домой», – думала Шарлотта, поспешно шагая по Чансери-лейн. Надо бы встретиться с ней и поговорить по душам. Кажется, эта женщина знала настоящего Тедди и могла понять чувства Шарлотты.

Ее будто толкнули, и Шарлотта подняла глаза от тротуара. В стоящую в десяти шагах от нее машину, опираясь на руку шофера в униформе, садилась Амелия Гастингс.

– Амелия! – крикнула Шарлотта, презрев приличия. – Мисс Гастингс!

Амелия замерла и поморщилась, разглядев Шарлотту, которая стремительно приблизилась к автомобилю.

– Миссис Уайт, – с нажимом на фамилию ответила девушка, едва удостоив Шарлотту кивком головы.

Неужели лондонская красавица, одетая в модный серый костюм с приталенным жакетом и юбкой до середины щиколотки, с уложенным каре темных волос – та медсестра, что стирала бинты в госпитале №32s и влюбилась в раненого простолюдина? Из-под короткой вуали на Шарлотту смотрели серые глаза Теодора.