Анастасия Перкова - Шарлотта

– Па, даже мы рискуем быть раздавленными, – возразил Джон, локтями пробивая дорогу.

За ним, как за ледоколом, следовала Анна с лихорадочным румянцем на щеках. Шарлотта крепко держала за руку Вивьен, которую сочли достаточно взрослой, чтобы взять с собой. Толпа отрывала их друг от друга, Вивьен смеялась.

Народ громко распевал веселые песни, периодически сменявшиеся гимном. Кучка пританцовывающих и свистящих подростков несла, высоко подняв над головой, кусок белого полотна, на котором не очень умело был нарисован улепетывающий в Голландию кайзер.

Миссис Аддерли не пошла с семьей, оставшись дома, чтобы помочь Агнесс и Мейгрид приготовить для всех праздничный ужин. Конечно же, никто из Аддерли до площади так и не добрался, короля тоже никому увидеть не удалось. Они вернулись к вечеру, изрядно растрепанные, с оттоптанными ногами, а на столе ждал роскошный ужин. Для такого случая достали новую скатерть, лучшую посуду и столовое серебро. Стол украшали свечи и букеты цветов.

Мистер Аддерли, поднявшись с места и воздев вверх руку с бокалом шампанского, произнес длинный, замысловатый тост, как прежде полный патриотизма и гордости за Отечество, который заканчивался следующими словами:

– Я предлагаю всем встать и выпить за славу победителей и за урок, который, смею надеяться, вынесли побежденные. За то, чтобы единственной проливающейся жидкостью с этого дня стало хорошее вино. И за цвет британской нации, навеки оставшийся лежать на полях Франции, Бельгии, Голландии и так далее.

Шарлотта, сделав небольшой глоток, извинилась и поспешно покинула столовую. В темном холле она подошла к большому окну, выходящему на улицу. Лондон, в последние годы войны погруженный по ночам в глубокий мрак, горел теперь праздничными огнями. Снаружи доносились смех и звуки музыки.

Шарлотта приблизила губы к стеклу, медленно выдохнула и вывела неровное сердечко по запотевшей глади.

– С победой тебя, Тео, – прошептала она. – И… прощай.

Смахнув непрошенную слезинку, она уверенным шагом вернулась к семье, твердо намереваясь сегодня играть и петь им самые веселые песни, какие попросят, и так долго, как они захотят, – хоть до самого утра.

Никто не подал вида, когда она вернулась, будто отсутствие Шарлотты осталось незамеченным. Только Джонатан легким приветственным жестом поднял бокал и слегка склонил голову, давая сестре понять, что пьет это шампанское за нее.

Лето в Хайленде выдалось прохладнее, чем обычно. Семья Джонатана провела в Алых Маках ровно два дня, после чего он увез их в Бад. Миссис Аддерли тоже была бы не прочь отдохнуть на морском берегу, но из солидарности осталась с Шарлоттой, которая упрямо не желала покидать милую сердцу Шотландию.

Вивьен тоже нравилось в Алых Маках, а четырехлетнему Гилберту было решительно все равно, где именно носиться и прыгать. Шарлотта катала детей в лодке по озеру Мой, где на островке по-прежнему стояли угрожающего вида развалины замка. Они гуляли по окрестностям, рвали цветы и устраивали пикники.

У Вивьен был велосипед, на котором она разъезжала по округе. Шарлотта подумывала, не обзавестись ли и ей таким. Она с удивлением смотрела на дочь-подростка, совершенно не чувствуя себя настолько взрослой, чтобы быть матерью юной девушки.

В этот раз они не взяли с собой слуг. Мейгрид и Агнесс были довольно пожилыми женщинами и тяжело переносили непростую поездку сюда, а Мегги, по сути, вела теперь все хозяйство и не могла оставить дом без присмотра. Мистер Аддерли страшно сокрушался, что семья вернулась к тому, с чего начинала, и жене и дочери на отдыхе придется самим готовить и убирать.

Никто давно не обращал внимания на то, что мистер Аддерли вечно жалуется на нынешнюю моду и простоту жизни. Он всегда боготворил аристократию, а теперь в обществе творилось невесть что, и разделение между классами того и гляди размоется совсем. Тем не менее, даже он не мог отрицать, что Мейгрид и Агнесс – члены семьи, и их нельзя просто уволить и нанять другую прислугу.

Шарлотте нравились простой труд и ее нынешняя тихая жизнь затворницы, и она была искренне благодарна родным, которые не намекали на повторное замужество. Она ни дня не носила траур. Негласный обет безбрачия говорил куда красноречивее, чем цвет одежды.

Зато Уильям недавно женился, о чем и сообщил в последнем письме к миссис Аддерли – Шарлотте он не писал. Женой его стала та самая женщина, которую Уилл когда-то любил. Во время войны она овдовела, а затем вновь встретилась на пути бывшего жениха. Со свойственной ему душевной добротой Уильям Уайт простил ей ошибки молодости.

Шарлотта радовалась за Уилла и за себя тоже. Теперь муки совести по поводу его разбитого сердца наконец утихли.

***

Вивьен учила брата плести венок из цветов. Они сидели прямо на траве переднего двора Алых Маков. Пухлые пальчики Гила никак не слушались, и он в сердцах расшвырял все собранные цветы.

Скрипнула калитка, и вошел незнакомый мужчина в военной форме. Вивьен, обычно замыкавшаяся в присутствии чужих, испытывала доверие к военным. Они все напоминали ей горячо любимого дядю Джона, которого она с удовольствием звала бы папой.

Вошедший, заметив детей, в нерешительности остановился.

– Простите, миссис Шарлотта Уайт здесь? – спросил он. – У меня письмо для нее.

Гилберт, засунув палец в рот, с удивлением уставился на незнакомца.

– Мисс Шарлотта Аддерли, – поправила Вивьен. – Это моя мама. Я сейчас ее позову или могу передать письмо.

– Нет, я должен отдать ей лично, – рассеянно ответил военный, задумчиво разглядывая Гилберта. – К тому же, ваш дом не близко, я устал и был бы не против выпить немного чаю и отдохнуть – хотя бы здесь, во дворе. Будьте добры позвать мисс Аддерли, прекрасная леди.

Польщенная комплиментом, Вивьен зарделась, заправила за ухо выбившийся локон и, взяв Гилберта за руку, взбежала вместе с ним на крыльцо.

Шарлотта была на кухне и заканчивала покрывать глазурью печенье, вполголоса напевая «Мой милый за океаном»49.

– Мама, там тебя спрашивает незнакомый военный, – объявила Вивьен, появившись в дверях кухни.

– Какой военный, дорогая?

– Не знаю. Высокий, довольно приятный, со шрамом через все лицо. У него для тебя письмо.

Оборвалась песня, замерли испачканные мукой руки. Кровь шумно стучала в ушах – только этот звук да еще собственное дыхание теперь и слышала Шарлотта.

– Мама?

Она медленно повернулась к Вивьен и вытерла руки о фартук, затем так же медленно развязала его и повесила на спинку стула. К горлу подступила тошнота, ноги онемели.

– Вивьен, сходи наверх и попроси бабушку спуститься, пожалуйста. А я выйду – наверное, письмо очень важное, если его не прислали почтой, а отправили человека в такую даль. Будет вежливо пригласить его в дом.

Вивьен пошла наверх. Гил, хвостиком везде ходивший за сестрой, поплелся следом.

Шарлотте, шедшей к двери, казалось, что она преодолевает небольшое расстояние слишком долго.

– Какая глупость. Придет же в голову! Мало что ли в Англии солдат без руки, без ноги или со шрамом во все лицо? – сказала она вслух, берясь за ручку двери и открывая ее.

Пара шагов вниз, и Шарлотта в изнеможении опустилась на последнюю ступеньку крыльца, закрыв лицо руками. Торопливо зашуршали по гравию дорожки знакомые шаги, и не менее знакомые руки обхватили дрожащую Шарлотту за плечи.

– Не бойся, это я, – сказал Тедди. – Это на самом деле я. Я же обещал, что вернусь к тебе. Неужели ты могла подумать, что я обманул?

Шарлотта опустила руки и впилась жадным взглядом в лицо Тедди, сидевшего перед ней на корточках – это действительно, вне всяких сомнений, был он. Она медленно, едва касаясь, провела пальцами по тонкому белому шраму, который шел от уголка левого глаза и пересекал щеку и губы до самого подбородка.

– Я же говорила, почти не будет заметно, – прошептала она.

Взволнованное лицо Тедди озарилось улыбкой.

– Я теперь всякий раз вспоминаю тебя, когда гляжусь в зеркало, медсестричка. Не то чтобы мне часто приходилось это делать в последние годы, но все-таки. Хотя я и без того думаю о тебе ежесекундно.

Пальцы Шарлотты, оторвавшись от шрама, скользнули вниз – по шее, плечу и груди Тедди, остановившись на серебряной Воинской медали50 с планкой на ленте цветов флага.

– Страна слегка виновата перед своим воином и, как всегда в таких случаях, решила его наградить, – горько усмехнулся Тедди.

– Тео, – Шарлотта прижалась к его груди, не желая ничего спрашивать.

Сейчас ее не волновало, где он был и почему считался погибшим, откуда взялся именно сегодня – он рядом, а остальное потом.

– Боже милосердный! – воскликнула вышедшая на крыльцо миссис Аддерли. – Теодор, мой мальчик, как это может быть?

– Чего только не бывает на свете, мэм, – весело ответил Тедди, поднимаясь и увлекая за собой Шарлотту. – Мертвые встают из могил не только в Судный день.

Шарлотта, едва держась на ногах, снова припала к нему, совершенно не стесняясь ни матери, ни вышедшей следом Вивьен с Гилом на руках.

– Я обязательно все расскажу, как только вы меня накормите вкусным обедом, – Тедди подмигнул Вивьен и перевел внимательный, вмиг ставший серьезным взгляд на сына. – Шарлотта, ты можешь идти? Мои мускулы к твоим услугам, если что.

Она кивнула. Все вошли в дом – Шарлотта последняя, держа за руку Тедди и разглядывая его прямую, слегка напряженную спину. Даже на фронте он не был настолько худым. Еще собирался нести ее на руках, а ведь Шарлотта заметно располнела. Нелепая мысль о том, что ей тридцать два, в каштановых волосах появилась седина, а талии поможет разве что корсет, заставила ее на миг застыть на месте. Тедди тотчас обернулся и с улыбкой посмотрел на Шарлотту так же, как смотрел всегда. Она тряхнула головой, прогоняя непрошеную мысль, и крепче сжала его теплые пальцы.