– Кто тут скребется под дверью? – негромко спросил он.

Он был в штанах и рубашке с расстегнутыми до середины груди пуговицами. Шарлотта беспомощно уставилась на участок кожи, видневшийся между разошедшихся краев рубашки.

– Входи, несостоявшаяся монахиня, – он быстро втянул Шарлотту в комнату и бесшумно закрыл дверь.

– Я просто хотела пожелать спокойной ночи, – робко сказала она. – Или… если ты не возражаешь, не могли бы мы… просто уснуть рядом? Я боюсь той минуты, когда проснусь утром в своей комнате и подумаю, что это только сон. Поэтому… можно мне проснуться рядом с тобой?

Она стояла, спрятав руки за спину и опустив голову. Тедди – в двух шагах от нее в глубине комнаты.

– Я заметил, ты носишь кольцо моей матери, – сказал он. – И носишь его на безымянном пальце левой руки. Это может значить то, что некогда данное согласие в силе? Хотя мне не трудно повторить предложение. Ты выйдешь за меня?

– Тео, – она подняла изумленные зеленые глаза. – Я не ожидала так скоро от тебя это услышать, но да, конечно, да! Я давно считаю себя твоей женой и без этого.

– Так скоро, – передразнил он. – Мы слишком долго тянули. Я не намерен больше ждать, и возьму от жизни все, что она задолжала мне.

Он протянул к Шарлотте обе руки, и она шагнула навстречу, вложив в его раскрытые ладони свои.

– А не вышло бы из тебя монахини, медсестричка, – усмехнулся Тедди, глядя, как разгорается пламя в глазах Шарлотты. – Ну-ка, посмотрим, вспомню ли я после стольких лет, что и как делается.

Он хотел было притянуть ее ближе, но внезапная мысль заставила Шарлотту отшатнуться.

– Как долго ты на свободе? Ни одна из нас так и не спросила.

– Неделю, а что? Я приехал, как только смог, Лотти. Мне ведь нужны были документы и мое имя обратно, в конце концов.

– Нет, я просто… Ты виделся с Вирджинией?

Тедди от удивления открыл рот.

– С кем?

– С Блэкки, если так тебе понятнее, – Шарлотта тряхнула кудрями.

Внезапно ее одолела ревность, которой она ни разу в жизни не испытывала.

– Оба имени мне прекрасно известны, – осторожно ответил Тедди. – Мне лишь интересно, откуда их знаешь ты.

– Теодор, ответь на вопрос, пожалуйста.

Шарлотта отпустила его руки и ждала ответа с невесть откуда взявшимися слезами на глазах.

– Лотти, что ты! Она и не знает, что я жив, если только в какой-нибудь лондонской газете не прочла. Признаться, я даже ни разу не вспомнил о Вирджинии за неделю. Тебе Джон рассказал? Ерунда какая. Зачем?

Шарлотта шумно выдохнула и мысленно отругала себя за то, что испортила такой волнующий момент. Она вспомнила красивое лицо верной и честной Блэкки. Несмотря на прошлое, та не могла поступить так с Шарлоттой. Даже если бы Тедди зашел просто повидаться, Блэкки бы ей сообщила.

– Джонатан ни при чем, – наконец сказала Шарлотта. – Мы с Вирджинией познакомились четыре года тому назад. Она сама подошла ко мне на улице, но ты ее, пожалуйста, не ругай. Она меня очень поддерживала все это время.

Тедди уселся на кровать и расхохотался, закрыв лицо руками.

– Нет, ты невозможная, – говорил он сквозь смех. – Подружиться с моей любовницей! Я такого и представить не мог.

Глядя на него, Шарлотта рассмеялась тоже.

– Шарлотта, – сказал Тедди, успокоившись. – С той ночи в госпитале я не был ни с одной женщиной, клянусь. Не могу сказать, что была масса возможностей… И с Блэкки все кончено, поверь мне.

– Она тебя любит.

– Я знаю. Она красивая женщина и была мне другом много лет. Но выбора передо мной не стоит.

– Мне бы хотелось, чтобы ты ее повидал, – выдавила из себя Шарлотта то, чего громко требовала ее совесть, и поспешно добавила: – Только я пойду с тобой.

Тедди снова засмеялся.

– Ладно, только ради Бога не в публичный дом. Встретимся втроем где-нибудь на нейтральной территории. Иди лучше сюда.

Она подошла и прижала голову Тедди к груди. Он сразу обмяк и расслабился. Он казался себе до этого дня бесчувственным, застывшим во времени, безнадежно потерянным человеком. А эта удивительная женщина ждала и любила. Тедди на протяжении всего дня ловил ее внимательный, пронзительный взгляд и знал, что притворство с Шарлоттой не сработает.

– Я больше не тот, кого ты полюбила, – глухо сказал Тедди, крепче прижимая лицо к теплому живому телу. – Наверное, Теодор Гастингс убит на Сомме.

– Это не так, – Шарлотта нежно гладила его волосы. – Никто не остается одним и тем же человеком всю жизнь. Это только повод выбирать тебя заново каждый день из множества других. До конца жизни выбирать тебя снова и снова, слышишь?

– Я даже забыл, что умею искренне смеяться, а с тобой снова вспомнил. Я жалок и сломлен, Лотти, вот посмотришь. Меня мучают кошмары по ночам.

– Я никогда не попрошу тебя рассказать, как ты жил в плену, если не захочешь сам. А если ночью пойму, что ты видишь плохой сон, то разбужу, – просто ответила Шарлотта. – Раны в душе тоже рубцуются. Не так хорошо, как на теле, но все же. Можешь мне поверить.

Она расстегнула его рубашку до конца и помогла снять. Опытным взглядом сразу заметила, что шрамов прибавилось, и быстро нашла среди них те, которые были когда-то ранами, собственноручно зашитыми ею. Коснулась пальцами трех новых – стянутых кружков от пуль, села рядом и взглянула на спину Тедди.

– Навылет.

Он кивнул.

– Я помню про карту шрамов, и это, судя по всему, Сомма.

Теперь в его глазах были страх и одиночество. Плечи устало опустились, голова поникла. Наконец-то перестал притворяться собой прежним, хотя большая часть и того поведения всегда была не более чем защитной реакцией. Шарлотта видела его глубже, чем остальные, потому что он позволял ей, и только поэтому.

– Дай мне исцелить раны внутри, – попросила она. – Не сопротивляйся. Я ведь все-таки медицинская сестра.

Он кивнул и нерешительно улыбнулся. В груди Шарлотты зашевелилась знакомая боль – как всегда, когда любовь к Тедди, казалось, не вмещалась вся в ее сердце. Боль за четыре долгих года заслонило безутешное горе, и вот она снова с ней, чему Шарлотта несказанно рада.

Она уткнулась лицом в плечо Тедди, пряча слезы, и мягким, но настойчивым нажатием руки подтолкнула его, заставляя лечь на спину.

***

Раздался крик. Шарлотта села в кровати и посмотрела на Тедди. Он тоже проснулся.

– Это Вивьен, – сообразила она, выбралась из постели, поспешно оделась и быстрым движением пригладила волосы. – Я схожу узнать, что случилось.

Выходя из комнаты, она буквально столкнулась с миссис Аддерли.

– Мама? – смущенно проговорила Шарлотта, плотнее запахивая халат.

Окно в конце коридора давало достаточно бледного утреннего света, чтобы видеть друг друга.

– Я… я просто, – она махнула рукой в сторону спальни Джона, попыталась еще что-то сказать, но умолкла.

– Не надо оправдываться, дорогая. Ты взрослая женщина и мудрая, чем я несказанно горжусь. И у тебя от него ребенок, позволь напомнить, – улыбнулась Хэтти Аддерли.

– Мама, спасибо, – Шарлотта порывисто обняла пожилую женщину. – Иди спать, я загляну к Вивьен сама.

Девочка плакала, забившись в угол кровати и подтянув ноги к груди.

– Вивьен, детка, у тебя что-то болит? – осторожно спросила Шарлотта, закрывая за собой дверь и садясь к ней на кровать.

– Плохой сон, – как всегда в минуты волнения, Вивьен перешла на родной французский. – Мне приснилось, что я подошла к нашему дому, а его нет.

– А что вместо него? – Шарлотте хотелось отвлечь девочку ничего не значащей болтовней.

– Ничего нет и некуда пойти, – она снова расплакалась.

– Ну, дорогая, – Шарлотта влезла на кровать с ногами и заключила в объятья сотрясающуюся от рыданий дочь. – Если вдруг наш дом пропал, надо просто пойти к Анне и Джону. Прости, говорю с тобой, как с маленькой. Я знаю, сны иногда бывают такими реальными, что даже после пробуждения веришь в них.

Руки и ноги Вивьен были ледяными, и Шарлотта поспешила закутать ее в одеяло.

– Ты вся продрогла. Опять раскрылась во сне? От этого и кошмары, – добродушно ворчала она, энергично растирая худенькие плечи Вивьен.

– Не от этого, – девочка покачала головой. – Мадам мама, вы же не отдадите меня обратно в приют мадам Делоне? Может быть, бабушка и дедушка, то есть миссис и мистер Аддерли разрешат жить у них?

Шарлотта потеряла дар речи и, отстранившись, потрясенно смотрела в неожиданно взрослые глаза Вивьен. Девочка давно не обращалась к ней так. И что это за мысли?

– Когда вы меня взяли, я себе придумала, что вы – моя настоящая потерянная мама, и сама в это поверила. Но мои родители – неизвестно кто. И, наверное, ужасные люди, если выбросили меня на улицу. А если они умерли, то, видно, были совсем неблагополучные, если в целом мире у них не осталось никого, кто мог бы меня взять, – на одном дыхании выдала Вивьен. – Этот человек заберет теперь вас и Гилберта. О, как я ненавидела его вчера, ложась спать! Невежливо не представлять гостей, мадам мама, хоть мы всего лишь дети. Но я узнала по фотографии – это отец Гилберта. Не знаю, как оказалось, что он не умер, но это точно он. Теперь он вас заберет, а я останусь одна! Мне он точно не разрешит поехать с вами, я ему никто – сирота с парижских улиц!

Выкрикнув последнюю фразу, Вивьен разразилась безутешными рыданиями. Шарлотта заплакала тоже – сказались волнения последних суток.

– Вивьен, ты не никто, ты моя дочка. Разве можно так поступить с живым человеком? Дать надежду на семью, а потом отнять? Ты мое родное, любимое дитя, моя умная девочка. Да, я полагаю, мы покинем дом родителей, но только втроем. О другом и речи быть не может. Теодор тебе понравится, ты привыкнешь. Может быть, будет поначалу тяжело и неуютно, но мы справимся все вместе.