– Хоть сейчас.

– Я только переоденусь с дороги и сразу вернусь, – он поцеловал девочку в щеку.

Закрыв дверь в комнате на замок, Тедди вытащил письмо Амелии, хотя мысли его все еще были о дочери, которой исполнилось только пять лет, когда он ушел на фронт. Элеонора не забыла его, но сколько времени упущено! Он чувствовал себя сегодня излишне сентиментальным и просто обожал семью и весь мир.

«Дорогой, любимый мой братик!

Я знаю, что ты уехал к этой женщине и не могу тебя винить. Она мне категорически не нравится и не понравится никогда, но тебе все равно. Мне точно так же абсолютно все равно, что ты думаешь по поводу вот такой новости: я влюбилась и выхожу замуж. Кроме того, я ухожу из дома и уезжаю из Англии.

Мой избранник играет на саксофоне в джаз-бэнде одного из клубов Лондона, название которого я тебе не скажу, чтобы ты не вздумал меня искать. Сегодня мы зарегистрируем наш брак (никакого венчания, потому что бога нет), а завтра мы отплываем в Америку. Я взяла только документы и немного денег. Мои платья и драгоценности можешь подарить Элеоноре, когда она подрастет. Мне ничего не нужно от моей прежней скучной жизни.

Пожалуйста, расскажи все отцу завтра вечером, чтобы он не успел меня остановить. И не волнуйся обо мне. Даже если вся затея потерпит крушение, или я разочаруюсь в моем Билли и стану просить милостыню на улицах Нового Орлеана, – это будут мои собственные бесценные ошибки. Жизнь у меня всего одна, в отличие от тебя.

Я тебе обязательно напишу из Америки, как только мы устроимся. Я не потеряюсь, не бойся.

Целую,

Амелия».

– Ну, спасибо, сестренка, – засмеялся Тедди. – Вот же выбрала время.

Он спрятал письмо под подушку и пошел слушать, как Элеонора играет на скрипке.

***

– Как сэр Фрэнсис? – в голосе Шарлотты слышалась тревога.

– Отцу лучше. Доктор разрешил вставать с постели, и Маргарет выводит его под ручку в сад. Ему полезно провести немного времени в деревне. А то лондонский воздух теперь оставляет желать лучшего. Посмотри, сколько развелось автомобилей. А в вечно запертом кабинете свежего воздуха и вовсе нет.

– Вдруг ему так понравится жизнь в Вест-Илсли, что он останется там? Тогда тебе придется встать во главе семьи, – засмеялась Шарлотта.

– Ну нет уж. Я, конечно, настроился на это, но только лет через двадцать. Кстати, негодная девчонка прислала письмо из Америки. Даже соизволила вложить туда свое фото с Билли как-там-его-фамилия. Бедный граф, каких своевольных детей он воспитал.

– У Амелии был пример старшего брата перед глазами. А куда мы все-таки едем? – в сотый раз спросила Шарлотта, ерзая на потертом сидении бессмертного «ланчестера».

– Тем, кто задает чересчур много вопросов, надо завязать глаза, – уклончиво ответил Тедди.

Он припарковал машину и вытащил из-под сидения шелковый шарф. Отряхнув и критически оглядев его, протянул Шарлотте.

– Что? Теодор Гастингс, ты серьезно? Я не собираюсь, – притворно возмутилась она, скрестив руки на груди и отвернувшись.

– Придется все сделать самому.

За этим последовали шуточная борьба и смех, привлекшие внимание многочисленных прохожих узкой улочки с односторонним движением. Они ехали сюда таким замысловатым путем, что Шарлотта не назвала бы и район, не то что улицу. Она прекратила сопротивляться и быстро огляделась в попытке найти табличку с адресом, но тут Тедди ловко завязал ей глаза, воспользовавшись моментом.

Шарлотта засмеялась и натянула повязку еще и на нос. Задумал сюрприз – пожалуйста, с превеликим удовольствием! У нее тоже имеется кое-что в арсенале.

«Ланчестер» послушно тронулся с места, проехал квартал и остановился. Тедди помог Шарлотте выйти из машины и, когда она споткнулась, подхватил на руки.

– Что ты замышляешь? – опять спросила Шарлотта.

Он толкнул плечом дверь, и по запаху Шарлотта поняла, что они в церкви. Тедди поставил ее на ноги и снял повязку.

– Я решил, ты не станешь возражать, если мы будем только вдвоем. А еще подумал, что не могу больше ждать, – он с тревогой смотрел на Шарлотту, ожидая ответа.

– Ну нельзя же вот так просто заявиться и…

– Нас ждут.

– А кольца? И я не придумала никакой клятвы.

– Просто скажи, что будешь любить меня вечно, – Тедди с улыбкой протянул ей черную бархатную коробочку. – Если ты хочешь праздник, можно устроить его потом. Я не намерен делить тебя ни с кем в такой день, после стольких лет. Ну же, Лотти, решай.

– Добрый вечер, дети мои, – громко раздался в абсолютно пустой маленькой церквушке приятный доброжелательный голос, и Шарлотта увидела сухонького пастора почтенного возраста, вышедшего к ним.

Церковь была уютная и скромная, и Шарлотта с удовлетворением подумала, что не предпочла бы этому месту и Нотр-Дам-де-Пари, а Тедди так хорошо понимает ее желания.

– Шарлотта, – позвал Тедди, и в серых глазах она увидела страх.

– Ты здорово придумал, – Шарлотта поспешила похвалить новоиспеченного жениха, пока он окончательно не утратил бодрость духа. – Пойдем к алтарю? Не запутаться бы в твоих именах, господин граф.

– Достаточно моего основного имени, – засмеялся Тедди и подставил ей локоть, чтобы подвести к алтарю.

Церемония была недолгой и трогательной. Шарлотте понравился пастор, который искренне радовался за венчающуюся пару, и она чувствовала, что их союз действительно благословлен Господом.

– Клянусь любить тебя вечно, – сказала Шарлотта, как Тедди и просил.

Сам же Тедди вместо клятвы просто прижал ее к себе и поцеловал так, как, наверное, не стоило того делать в церкви.

– О, Шарлотта, – прошептал он. – Вся жизнь вечно была против нас, но теперь все закончилось.

– Все только начинается, молодые люди, – с улыбкой сказал пастор и объявил их мужем и женой.

Они выбежали из церкви счастливые, держась за руки, под проливной промозглый лондонский дождь, который начался, пока над ними совершался обряд.

– Вот черт, все сидения залило, – ворчал Тедди, пытаясь поднять тент «ланчестера».

– Не ругайся! Ты же только что вышел из церкви, – прыснула Шарлотта.

– Но я уже вышел, как ты сама только что сказала, и ругаюсь на улице, – парировал Тедди, продолжая сражаться с тентом.

Шарлотта обогнула машину и положила свои руки на его, останавливая их, поцеловала Тедди прямо посреди улицы, по которой бежали прятавшиеся под зонтами прохожие.

– Дождь все испортил, – сказал Тедди. – Я нашел парочку подходящих домов и хотел, чтобы мы вместе их посмотрели. Кроме того, я должен тебе платье.

– Какое платье? – не поняла Шарлотта.

– Из синего бархата, – он убрал с ее лица прилипшую мокрую прядь волос. – Которое подходит к рыжим волосам и будет к лицу графине. Наденешь его, когда я все-таки поведу тебя знакомиться с отцом.

Шарлотта и вообразить не могла, что в мужской памяти точно так же хранятся разные романтические мелочи, о которых даже она сама забыла.

– Успеем. А дом лучше выбирать вместе с детьми. Ведь нам всем шестерым там жить.

Тедди сдвинул брови.

– Пятерым, – он пересчитал в уме еще раз и утвердительно кивнул.

Шарлотта лукаво улыбнулась и покачала головой.

– Что? Да не может быть! Один-единственный раз и снова? – это все, что смог сказать Тедди, правильно истолковав намек.

– Понятия не имею, как у нас это получается, – пожала плечами Шарлотта.

Дождь закончился, и его сменило осеннее солнце, усыпавшее легким блеском мокрую мостовую и влажные сидения автомобиля.

– Пожалуй, лучше бросить машину и дойти пешком, – Тедди взял Шарлотту за руку.

Плечом к плечу они побрели вдоль улицы, изредка перешептываясь и смеясь, а солнце разгоралось все ярче, заливая хмурый Лондон непривычным теплым сиянием.