Полина Рей - Шефы тоже плачут

- Ч-ш-шш.

На лбу его испарина, будто он только что пробежал несколько километров, а от спокойного вида не остаётся и следа - усталость проступает на чертах лица, и весь Орловский вдруг становится будто бы меньше и незаметнее.

- Погуляешь со мной? Не хочу вообще никуда, хотя мама вроде там что-то грозилась в «Стяге» организовать.

Название ресторана кажется сейчас особенно родным и близким. По правде говоря, я совсем не отказалась бы посетить вечеринку, которую затеяла тётя Таня. Но и согласиться на приглашение Андрея, наверное, всё же стоит. Это испытание участием в «Законах» закончилось, а наши отношения, как я надеюсь, всё ещё продолжаются, хоть и в них пока ничего не понятно.

- Хорошо, - согласно киваю я. - Сама хочу подышать свежим воздухом. Но после действительно поедем в «Стяг» - я соскучилась по ресторану ужасно. Уже завтра хочу вернуться к работе.

Андрей кивает с самым серьёзным видом, вновь протягивая мне руку, но прежде, чем мы успеваем выйти на улицу, в коридоре оказывается Тони. Смотрит на нас с Орловским будто бы виновато, и я кажется, примерно знаю, в чём дело.

- Рит… Андрей… Ну, вы же всё понимаете? - уточняет он, и Андрей цедит, едва Тони замолкает:

- Не понимаем.

Он не вступает в полемику, снова берёт меня за руку и тянет в сторону выхода. И он прав - я тоже не вижу смысла в том, чтобы обсуждать очевидное. Мы проиграли не потому, что хуже, просто иного сценария не было предусмотрено изначально. Вот только мне это на руку - глаза Андрея на цаплю и на то, что в итоге произошло, открываются всё больше, а неприглядная действительность может отвратить его от Милы окончательно. Если конечно предположить, что он собирался продолжать с ней общение и дальше.

Оказавшись на улице, он выпускает мою руку и некоторое время, будто бы по инерции, двигается вперёд по безлюдному тротуару. Я осматриваюсь и у меня возникает ощущение, будто вселенная решила оставить нас наедине друг с другом для того разговора, что вот-вот должен произойти между нами.

Странно, насколько быстро всё меняется. Ещё несколько часов назад я дрожала осиновым листом при мысли, что Орловский может мне сказать то, что я совершенно не буду готова услышать, сейчас же испытываю такое титаническое спокойствие, что удивляюсь сама себе. Потому что - не скажет. Я чувствую, что мы будем говорить совсем о другом.

Я останавливаюсь, обхватив себя руками, и жду, когда же Андрей вернётся. Следовать за ним снова и ждать каждого слова как подачки я не буду. Пусть сам возвращается ко мне, раз уж притащил сюда. Смотрю, как он встаёт спиной ко мне, закидывает руки за голову и стоит так, запрокинув лицо к небу, уже подёрнутому тёмными вечерними красками. А когда поворачивается ко мне - в глазах Орловского стоят непролитые слёзы.

Та Рита, которой я была ещё сегодня утром, бросилась бы к нему, чтобы попытаться хоть отчасти взять эту боль себе. Но сейчас внутри меня словно бы что-то перещёлкнуло. Как в механизме, который вдруг перешёл на новую программу, с той лишь разницей, что чувства внутри меня совсем не искусственные. Просто в них теперь появилось ещё и желание самосохранения.

- Если я скажу «прости», это не отразит и сотой доли того, что я должен и хочу тебе сказать, - наконец тихо произносит Андрей, опуская руки, но не делая ни шага ко мне. Словно бы не знает, имеет ли право оказаться близко или нет.

- И всё же можем начать с твоего «прости», - с совершенно серьёзным выражением на лице, хотя, мне хочется совершенно неуместно и по-дурацки улыбаться, отвечаю я.

- Прости… Рит, правда, прости меня. За многое. За то, что делал и творил, не замечал, как тебе неприятно и больно.

- Было дело, - киваю я, снова понимая, что та, другая Рита уже бы попыталась остановить Орловского, заверить его, что всё в порядке. А потом вернулась бы домой и ходила бы из угла в угол как неприкаянная, сходя с ума от водоворота эмоций и чувств.

- И за то, что в итоге так получилось, - он кивает неопределённо в сторону здания главного ресторана.

Но вот с этим я бы поспорила, потому что облегчение от того, как всё случилось, до сих пор никуда не исчезло, я всё ещё чувствую себя такой свободной, что мне даже дышать с каждой секундой всё легче. Это Мила или Андрей были зависимы от желания победить, это для них это стало первоочередной задачей. Но не для меня.

- Ты думаешь, для меня это хоть отчасти важно? - пожимаю я плечами. - Нет, не спорю, я испытывала только восторг, когда мне посчастливилось соприкоснуться с этим всем. Вот только восторг этот очень быстро прошёл. Да и оставалась я в шоу только ради тебя, как ни старалась себя заверить, что мне это тоже нужно не меньше. А сейчас… Сейчас жизнь продолжается. Она не закончилась с фразой «стоп, снято». Я не знаю, что испытываешь ты или Милена - на последнюю мне вообще решительно плевать. Я же ощущаю свободу.

- А на меня?

- Что на тебя?

- На меня тебе не плевать?

В его голосе нет упрёка. Только тревога, которая говорит мне гораздо больше, чем произнесённые слова.

- На тебя, шеф, я бы не смогла наплевать даже если бы этого хотела. Как бы наши отношения ни сложились в будущем, для меня ты в первую очередь близкий человек, а потом уже всё, что это за собой влечёт.

Он перекрывает расстояние между нами в несколько больших шагов, хватает меня и прижимает к себе. Слышу звук приглушённого рыдания, но тут же успеваю себя заверить, что мне показалось.

- Рит…

- Что?

- Простишь дурака?

Я могла бы сказать, что прощать не за что. Что всё в порядке и я совершенно не держу на него зла. Вместо этого новая Рита говорит уверенно:

- Прощу. Наверное.

Андрей чуть отстраняется, смотрит на меня внимательно, и пространство, в котором мы находимся, будто снова становится обычным. Появляются прохожие, идущие мимо нас. Я слышу, как гудит машина на другой стороне проспекта. Снова хочется улыбаться и смеяться, но мы же вообще не поговорили о главном - о нас. О том, что ждёт нас обоих в будущем не как Риту и Андрея, а как местоимение «мы».

Орловский тянется ко мне за поцелуем, и я кладу палец на его губы.

- Я не целуюсь на первом свидании.

- Ты серьёзно?

В его глазах удивление сменяется чем-то необъяснимым, но с нотками веселья. Андрей то ли не верит в то, что я сказала, то ли не понимает, о чём речь. Или делает вид, что не понимает. Зато я осознаю это всем своим существом.

- Абсолютно. Мы с тобой не с того начали. И всё случилось очень быстро. Я хочу, чтобы ты за мной ухаживал.

Понимаю, насколько по-сериальному это звучит, но страха, что сейчас Орловский расхохочется, пошлёт меня подальше и уйдёт - нет. Потому что говорю то, что чувствую и чего желаю на самом деле. И это для меня сейчас становится единственно важным.

Он хмурит брови и совершенно неожиданно выдаёт то, от чего я удивлённо вскидываю брови:

- Не поверишь, но я и сам тебе это предложить хотел.

- Ты… хотел предложить мне начать за мной ухаживать?

- Не совсем так. Я же извёлся весь за это время, что мы не виделись. Мысли вообще метались с одной на другую. Передумать успел море всего.

- И почему-то выбор сделал в пользу того, чтобы на меня дуться в начале съёмок.

- Это самозащита. Знаешь, я такого облегчения не испытывал ни разу в жизни, как тогда, когда ты всё же приехала на этот чёртов финал.

- Ше-е-еф… Тебе не в кулинарное надо было поступать… А в театральное.

- Мне дорогого стоило держать себя в руках.

Я качаю головой, изо всех сил сдерживая улыбку, которая помимо воли растягивает мои губы. Всё сложилось как нельзя лучше, и теперь мне хочется верить, что так и будет продолжаться дальше. Что в нашей жизни больше не будет Милены и что Орловский больше не станет с ней видеться. Впрочем, это всего лишь мои надежды, а как оно получится на самом деле, я не знаю.

- Мне мама за тебя как в детстве чуть уши не надрала, - улыбается Андрей, вновь притягивая меня к себе. Но на этот раз попыток поцеловать не делает. Что ж, если теперь у нас с ним всё заново, терпения набраться придётся и ему, и мне.

- М-м-м, приятно. Утром сегодня она и у меня была.

- Это я уже понял.

- Куда мы теперь?

- А куда ты хочешь?

- Не знаю… прогуляться?

- Значит, идём прогуляться. А после в «Стяг», как ты хотела.

Даже не знаю, радоваться или огорчаться настолько сговорчивому Орловскому. Впрочем, выбор у меня невелик, а расстроиться я всегда успею. Если появится повод, разумеется, во что мне очень не хочется верить.

*ст.327 - лишение свободы за подделку

В «Стяге» многолюдно, и царит та атмосфера, которой мне так не хватало - дружеская и искренняя, какая бывает только между людьми, которые знают друг друга много лет. Когда сижу за столом, пью вино и чувствую себя дома, понимаю, что в груди рождается ностальгия. Ностальгия по тем дням, что мы провели с Орловским в «Законах вкуса». Как бы ни закончилось шоу, оно подарило нам множество приятных минут. И даже трудные испытания, сразу после которых мне казалось, что я возненавижу кулинарию, теперь вспоминаются с теплотой.

Наше второе место все восприняли как первое. А то, что Милена выиграла приз несправедливо - негласное табу, хотя, нет-нет, а Вера ворчит по этому поводу, на что получает предупредительные взгляды от тёти Тани.

- Ритка, я когда тебя по телеку смотрю, прям влюбляюсь, - признаётся безо всякого намёка на что-то большее официант Илья, но не успеваю я ответить, Орловский цедит:

- Я тебе влюблюсь.

И это тоже мне нравится настолько, что хочется хохотать. Моя эйфория в принципе вызывает у меня приступы неконтролируемого смеха, который звучит совершенно уместно - потому что за столом с каждой минутой веселье набирает обороты.