- Почему передумал?

- Я не сказал, что передумал.

Он поворачивается ко мне, и на губах его расцветает улыбка. Не насмешливая, не с оттенками превосходства. Просто улыбка - открытая и искренняя.

- Зачем тогда позвал меня на прогулку?

Он молчит долго. Гораздо дольше десяти минут, которые просил провести с ним. После чего выдаёт неожиданное, на что не сразу понимаю, что ответить:

- Ты так похожа на мою жену. Даже не внешне. Вернее, не только. Вот в этом желании отдать последнее. Поддержать то, что считаешь родным. Даже не знаю, как точно охарактеризовать это сходство. Просто похожа и всё.

- И?

Вот и всё, на что меня хватает, потому что мысленно начинаю прикидывать, что к чему. И зачем Шумов говорит мне об этом?

- Расскажи про своё кафе. Где оно должно было открыться? Ты думала о том, что будет в меню? В общем, всё, что посчитаешь нужным.

Всё ещё не могу понять, зачем всё это нужно, но надежда на то, что мне не придётся расставаться со своей мечтой, рождается и начинает крепнуть с каждым мгновением и произнесённым словом.

Мой рассказ выходит довольно длинным - в нём всего понемногу. Начиная от фантазий о том, какого цвета должны быть стены, до краткого содержания многочисленных статей на тему блюд для малышей. Всё то время, пока увлечённо рассказываю, Шумов слушает так внимательно, будто это вообще единственное, что его всегда волновало.

- Почему именно для детей? - уточняет он, когда я заканчиваю делиться своими мечтами. - Это не слишком популярное направление в ресторанном бизнесе.

- Знаю. Но я никогда не гналась за популярностью или заоблачными заработками. Хочу заниматься тем, что ближе к душе.

- Это правильно.

Он снова отворачивается, долго смотрит куда-то вдаль, и когда я уже собираюсь напомнить, что нас ждут в «Стяге», Шумов наконец произносит:

- У меня есть к тебе деловое предложение. И прежде, чем мы вернёмся к остальным, хочу услышать, как ты к нему отнесёшься. Потому что именно от твоего ответа зависит очень многое.

- Озвучивай, - киваю я, стараясь держаться спокойно, хотя внутри всё так и переворачивается.

- Я продам помещение, которое сейчас занимает ресторан Орловских. За ту сумму, которая их устроит.

- Продашь тёте Тане?

- Да, разумеется. Как я уже говорил, я не хотел бы, чтобы меня что-то связывало с Россией, по крайней мере, пока. Так было до того, как мы с тобой поговорили.

- Что изменилось теперь?

Один бог ведает, чего мне стоит сейчас говорить ровно и не развернуться, чтобы бежать в «Стяг» с добрыми вестями. Да и не верится в то, что всё завершилось настолько малой кровью. Тем более, Шумов сделал поправку, что всё будет зависеть от меня, и я просто обязана остаться, чтобы его выслушать.

- Теперь у меня появилось желание, чтобы твоя затея с кафе не только претворилась в жизнь, но и стала очень успешной.

- Зачем тебе это?

- Я хочу стать твоим партнёром. У меня есть необходимые связи и опыт в этом деле, у тебя - боевой настрой и запал, которые видно невооружённым взглядом.

- И снова повторюсь… зачем это тебе нужно? Извини, но у меня как-то это всё в голове не укладывается.

- Понимаю. Ты не думала, как назовёшь кафе?

- Пока нет.

Что за интересная особенность уходить от прямых ответов и выдавать вместо них новые и новые вопросы? Если так будет продолжаться, я начну подозревать неладное.

- Может быть, «Антошка»?

- «Антошка»?

- Да, такой персонаж есть из мультика старого.

На лице Шумова появляется улыбка, больше похожая на что-то вымученное, что стоит ему больших сил.

- Но если ты категорически против, значит, против, - быстро прибавляет он.

- Да нет. Мне нравится, правда. Хотя, я думала обозвать его «Погремушкой и компотом». Да и на слуху оно уже. Но «Антошка» тоже хорошо.

Я замолкаю, засовывая руки поглубже в карманы куртки, на Шумова стараюсь не смотреть, боюсь, что по моему настороженному взгляду он прочтёт всё, что лезет мне сейчас в голову. И пока я не поняла, как именно относиться к этому щедрому предложению, мне не стоит слишком уж радоваться.

- Что касается твоего вопроса… Я понимаю тебя, правда. И ты можешь отказаться в любой момент, потому что вряд ли тебе предлагают такое каждый день и настолько внезапно.

- Тут ты угадал. Ты первый.

- Вот видишь.

Он снова улыбается, на этот раз не настолько натянуто. Вижу, что Шумову очень важен мой ответ, но у меня нет времени даже на раздумья. А впрочем, какая мне разница до того, зачем это нужно Андрею Павловичу? Кто не рискует, тот внезапно не становится партнёром влиятельного человека, который может изменить если не всю жизнь, то обозримое будущее.

- Хорошо, - после новой паузы отвечаю я, кивая, будто хочу заверить в том, что согласна, прежде всего саму себя. - Я даю предварительное согласие, но мы должны будем всё это обсудить.

- И не раз. Мой юрист с тобой свяжется, обговорите детали, твои условия. Потом дашь почитать документы своему юристу, и если всё будет так, как видится тебе и мне, дело останется за малым.

Снова киваю, как китайский болванчик, добавить к этому мне больше нечего, тем более, что и вряд ли получится продолжать обсуждать дело в присутствии Орловского, который идёт к нам со стороны «Стяга». Если учесть, что для него мои планы относительно кафе стали сюрпризом, сначала бы стоит обсудить их, а потом уже переходить к предложению Шумова.

- Это были самые долгие десять минут в моей жизни, - подходя к нам, говорит он тихо, пытаясь скрыть за беззаботным тоном нотки настороженности, которые я скорее чувствую, чем слышу.

- Прости, возвращаю Риту в целости и сохранности. И давай вернёмся к Татьяне Алексеевне и обговорим детали.

- Какие?

- Я продаю помещение вам.

На лице Орловского сначала появляется выражение такой безграничной радости, что я невольно улыбаюсь, потом оно сменяется опаской, и следом - брови Андрея хмурятся.

- Вот так просто?

- Не совсем. Но я объясню тебе всё в «Стяге». Идём?

Орловский сомневается минимум минуту, смотрит то на меня, то на Шумова, будто подозревает, что за это время я успела продаться тому в рабство. После чего кивает, но прежде, чем развернуться и направиться в ресторан, берёт меня за руку, будто хочет показать, кому именно я принадлежу.

Мужчины такие мужчины…

- Оказывается, в тебе тоже столько тайн, что мы уже квиты, - качает головой Орловский, когда мы с ним наконец добираемся домой после ужасно долгого и трудного, но всё же счастливого дня.

Сразу по возвращении в «Стяг», где Шумов объявляет тёте Тане, что он готов продать помещение именно ей, мы устраиваемся все вместе за столом и долго обсуждаем условия сделки. И будущее кафе, которое становится предметом повышенного внимания для всех участников беседы. Кто-то предлагает меню, кто-то разные варианты названий. И пока я не осознаю вдруг, что со стороны Андрея Павловича это не было шуткой, сижу, словно натянутая до предела струна. И только потом меня отпускает, а по венам разливается чистейшая эйфория. Боюсь поверить в то, что всё случившееся не сон, и что Мила с её отцом теперь в прошлом, а у меня следующим жизненным пунктом - ожившая и воплотившаяся в реальность мечта. Боюсь, но, чёрт побери, мне безумно хочется в это верить.

После лёгкого ужина и пары бокалов вина, когда все детали обговорены миллиард раз, наконец собираемся расходиться. Я знаю, что меня снова ждёт разговор с Орловским наедине, но кажется, начинаю уже к этому привыкать. Даже стану скучать, если вдруг у нас перестанут находиться поводы для непрекращающихся бесед.

Сам Андрей тоже участвовал в обсуждении будущего кафе, как будто бы для него эта новость стала совершенно ожидаемой. Но это - лишь вершина айсберга, и что он думает на самом деле, я в точности знать не могу. Зато теперь, когда мы с ним в тишине моей квартирки, у меня появляется возможность узнать, что к чему.

- Надеюсь, что больше между нами не будет никаких секретов, - пожимаю плечами, заходя в кухню. - Тем более, я хотела сказать, даже намекала на обсуждение цвета стен, но ты был тогда слишком увлечён своими недомолвками.

- Каюсь…

Он вдруг запрокидывает голову и начинается хохотать. Сначала нервно, потом - искренне, пока у него не начинают катиться из глаз слёзы, которые он отирает тыльной стороной ладони. И я невольно заражаюсь приступом этого непонятного веселья, которое вскоре объясняется его словами:

- Малыш… слушай, у меня такой камень с души, ты бы знала. Я просто охреневаю с того, как всё в итоге повернулось.

Он озвучивает мои мысли. Я тоже именно что охреневаю, иначе не скажешь. Но с той минуты, как поняла в «Стяге», что Шумов не шутит, всё будто бы встало на свои места. И теперь на этих самых местах и должно будет оставаться.

- У меня тоже. И ты не сердишься за то, что теперь у меня будет своё дело? - осторожно спрашиваю я, присаживаясь на краешек стола.

- Почему я должен сердиться?

Орловский непонимающе хмурится, подходит ко мне и устраивается между моих ног, понуждая меня устроиться на столе удобнее.

- Не знаю…

- У тебя будет то дело, которого ты заслуживаешь на все сто.

Он целует меня, невесомо скользя губами по скуле к уголку губ, и мне хочется мурлыкать от удовольствия.

- Как приятно это слышать от тебя.

- Ты только не зазнавайся… а то я у тебя всего лишь шеф-повар, а ты - хозяйка кафе.

Ответить не успеваю, поцелуи превращаются в жадные, а сам Орловский в мужчину, который изголодался по своей женщине. И знать, что он настолько меня хочет - высшая точка удовольствия в этом трудном, но счастливейшем дне.