Странное предчувствие заставило моё сердце испуганно забиться где-то в висках. Первый порыв вскочить и позорно сбежать пришлось подавить на корню. Я словно в полусне наблюдала за тем, как Андрей подходит ко мне, как тётя Таня и девчонки с улыбками наблюдают за происходящим, и слышала только тишину.

Орловский опустился передо мной на одно колено и протянул мне коробочку с кольцом. Я видела, как шевелятся его губы, как в тёмных глазах разливается та тревога, которую я знала до чёрточки, но ничего не могла толком понять. Ни в том, что он говорил, ни в том, что чувствовала я глубоко внутри. Пока до меня не донеслись его слова:

- … потому что я очень тебя люблю. Люблю давно, с самого первого взгляда, с самого первого выплеснутого тобой на меня компота. - Он сделал паузу и судорожно сглотнул. Я видела, как он волнуется, но и у самой сердце стучало как бешеное. - Я знаю, что я засранец, каких поискать. Но рядом с тобой мне хочется быть лучшим. Для тебя и для себя самого. И главным всегда, что бы ни было дальше, для меня будет твоё счастье.

Снова взяв паузу, он откашлялся, и тихо, едва слышно, спросил:

- Ты станешь моей женой?

И снова всё заволокло той тишиной, от которой зазвенело в голове. Наверное, это от счастья, наверное, так бывает.

- Только не говори мне, что девчонки меня спалили.

- Что?

Явно не этого ожидал услышать Андрей, что заставило меня нервно хихикнуть. Нет, надо будет точно соглашаться на предложение тёти Тани поехать куда-нибудь отдохнуть. Так никаких нервов ни на что не хватит.

- Ну… ты же не из-за ребёнка это делаешь?

- Из-за чьего ребёнка?

Брови Орловского нахмурились, а я снова нелепо рассмеялась. Особенно при виде тёти Тани, глаза которой сначала округлились, а после на лице появилось такое выражение, что я удивилась, как она ещё не кинулась ко мне от радости, сбив по дороге сына, желающего вступить со мной в брак.

- Из-за нашего.

- В смысле?

Вот что можно ответить, когда задаётся такой вопрос? Я никогда не знала, не понимала и сейчас. Хотя, нет… наверное, всё же понимала. Растерянность, которую я и сама чувствовала, когда только узнала о малыше, и которую теперь демонстрировал Андрей, была весьма очевидной.

- В прямом. У нас с тобой будет ребёнок. Я хотела сказать в новогоднюю ночь, но раз всё так сложилось…

Опустив голову, я сосредоточилась на том, чтобы начать рассматривать лежащие на коленях руки, как будто это было самое интересное зрелище на данный момент. Потому что не хотела видеть разочарования на лице Орловского. Я бы его просто не перенесла.

- Ритка… - выдохнул он, прижав меня к себе так стремительно и сильно, что я охнула от неожиданности. - Ритка…

- И… если твоё предложение ещё в силе, то я согласна, - выдохнула, обнимая Андрея в ответ.

Наверное, у нас могло всё быть только так и никак иначе. В кафе, которое после нашествия детей больше напоминало руины игрушечной войны, среди зрителей, все трое из которых сейчас смаргивали слёзы радости, с кучей тревог и волнений. Только так… По-другому я просто не желала.

- Дурочка моя… глупая… если бы я знал…

Андрей обхватил моё лицо, принялся покрывать его поцелуями, а я только и могла, что радостно смеяться, действительно чувствуя себя счастливой дурочкой.

- Если бы ты знал, то..?

- То я бы сделал всё иначе. В ресторане, романтично… Я не знаю там… море роз, или что там надо?

- Ну а что тебе мешает сделать всё так теперь? Хотя, знаешь… Я только что подумала о том, что у нас с тобой иначе быть не могло и я и не хочу этого иначе.

- Точно?

- Абсолютно.

Я поднялась из-за стола, и огляделась. Если я думала, что счастлива, когда получила возможность исполнить свою мечту, - я ошибалась. Счастлива я была бы и без кафе, в окружении любимых и любящих меня людей. Всё остальное лишь декорации, которые мы создаём сами.

А любовь невозможно создать. Она рождается сама глубоко в наших сердцах, её не искоренить и не вырвать по желанию. Она может появиться совершенно внезапно, даже если ты всего лишь годовалая малышка, которая крепко держит погремушку, минутой позже полетевшую в лоб тому, кто через десятилетия станет самым важным и нужным человеком в твоей жизни.

Любовь создать невозможно, но сохранить её - наша задача. И с ней я планирую справляться на все сто.


Эпилог



- Стоп. Снято. Все просто молодцы! Давайте небольшой перерыв и последние кадры доснимем с десертом.

Я натянуто улыбнулась оператору, и сделала глубокий вдох, считая время между последними двумя схватками. Орловский меня просто убьёт и, наверное, будет прав. Но кто же знал, что дочь попросится на свет не на сороковой неделе, а на тридцать восьмой?

- Рита, вы в порядке?

- В полном. Но наверное, десерт уже без меня.

Я стащила фартук с логотипом передачи, в съёмках которой участвовала, и, взяв сотовый, набрала номер мужа. Главное теперь было спокойно и без паники сообщить ему о том, что мы рожаем сегодня. Впрочем, это было и самым трудным, ибо волноваться я начала так, что у меня заходили ходуном не только руки, но и ноги.

Пять минут. Совсем недавно было около семи. Чёрт… всё происходит слишком быстро.

- Андрей, - выдохнула я в трубку, сжимая зубы, когда меня настигло очередной волной не слишком приятных ощущений.

- Да, родная. Что-то случилось?

- Нет. То есть, да. Мы рожаем сегодня.

- Что?

- Я собираюсь ехать в роддом. Прямо сейчас.

- Но у тебя же съёмки.

Гениально… Я слышала, как Орловский уронил что-то, цветасто выругался, и я едва удержалась, чтобы не выругаться следом.

- Думаешь, стоит отложить из-за них роды?

- Рита… что за шутки? Я… ты… ты взяла с собой сумку?

- Валяется в машине, да.

- Никакой машины!

- Вот ещё. Я прекрасно доеду.

- Исключено. Я буду у тебя через десять минут.

Он отключил связь, и я сделала глубокий вдох. Во всём, что касалось рождения дочери, Андрей старался облегчить мою жизнь, и порой это приводило к тому, что мы упирались лбами как два барана. Например, выбрал дорогостоящую клинику, хотя я была согласна рожать и в обычных условиях, или пытался запретить мне работать последние месяцы и взять все мои обязанности на себя.

В общем, рядом с ним в итоге я стала чувствовать себя хрустальной вазой, и уступка Орловского в том, чтобы я согласилась вести кулинарную передачу, теперь казалась едва ли не чудом.

- Рита, у вас всё хорошо? - задал вопрос кто-то из съёмочной бригады, когда я начала растирать себе поясницу на пике новой схватки.

- Более чем. Сейчас дождусь мужа и…

По ногам что-то потекло, и я выдохнула, кривя губы в натянутой улыбке:

- Или не дождусь…

С каждым новым происшествием в моей жизни я понимала, что счастье для меня носит какой-то неустойчивый характер. Семь месяцев назад я думала, что счастлива, когда мы открывали «Антошку», сейчас же, когда мне, уставшей, но находящейся в сумасшедшей эйфории, положили на живот нашу с Андреем дочку, я поняла, что вот он - мой самый счастливый момент в жизни.

Рядом не скрывал слёз новоиспечённый папа, и я тоже плакала, неловко прижимая к себе горячее влажное тельце. Андрей был рядом каждую секунду, терпеливо снося всё то, что я вывалила на него за те три часа, которые мы провели в клинике. Отказался выйти даже во время самих родов, хотя мне было совершенно плевать, рядом он или нет.

Зато не плевать было сейчас. Если бы он пропустил эти моменты, украл бы у себя что-то безумно ценное.

Малышку забрали взвесить и одеть, а Орловский склонился ко мне. Прижался лбом к моему лбу и бесконечно шептал только одно слово:

- Спасибо.

И это тоже была новая ступень моего личного счастья, которое я заслужила на все сто.

Чуть позже, когда я отдыхала, уплетая за обе щеки совершенно гадкую на вид, но безумно вкусную гречневую кашу, Андрей разгуливал по палате, держа дочь на руках, как будто больше не собирался никогда выпускать её из виду.

- Мне кажется, она будет настоящим шеф-поваром, - наконец, выдал он свой вердикт, понуждая меня прыснуть со смеху.

- Почему?

- Ну, видно же сразу. Вон как хмурит брови. Для шефов очень важно уметь принимать грозный вид.

- Ерунда. Для шефов очень важно уметь готовить.

- Ну, этому мы точно её научим.

- Мы? По-моему, я буду держать её на руках только на кормлении, остальное время этим занят ты.

- Тогда папа её всему научит.

Я покачала головой, доедая кашу. Ужасно хотелось спать, но пропускать ни минуты из этого дня я не желала. К тому же, парой минут позже палату огласил весьма требовательный крик малышки, и Орловский мгновенно оказался возле меня. Одной рукой ловко забрал пустую тарелку, второй - передал мне дочь.

- Ты и шефом если быть перестанешь, прекрасно справишься с ролью няни или официанта.

Улыбаясь, я приложила малышку к груди, и она довольно зачмокала.

- Я вообще с любой ролью готов справиться, - усевшись в изножье, похвалился Орловский, глядя на меня и дочку. И в его глазах снова появились слёзы.

Я покачала малышку, продолжая улыбаться. Мы с Андреем не могли знать, кем она станет. Шеф-поваром, актрисой, менеджером или компьютерным гением. Но знали точно - мы приложим все силы, чтобы она стала счастливым человеком, у которого будет главное. Любовь и забота мамы и папы.

Переведя взгляд на мужа, я шепнула ему одними губами:

- Я люблю тебя.

И он ответил так же тихо, боясь нарушить наше абсолютное счастье.

Шефы тоже плачут. Теперь я это знала абсолютно точно. И главным для меня было то, чтобы плакали они от радости. Или, например, от голода, как наша маленькая дочь.