Полина Рей - Шефы тоже плачут

- Я же хотела приготовить сама, - произношу вместо «доброе утро» раздражённому Орловскому.

- Спать надо меньше, - огрызается он.

У-у-у. Отличное начало дня. Да мы с таким настроем далеко не уедем.

- Прости, - прибавляет тут же, понимая, что перегнул. - Я сам не свой.

И я делаю то, что в любых других обстоятельствах никогда бы не совершила - подхожу к Андрею, обхватываю его лицо ладонями и произношу чётко и громко:

- Я тоже дико нервничаю. Я тоже сегодня буду делать ровно то же, что и ты. И я тоже хочу чертыхаться и слать всех лесом. Но не стану. Всё будет хорошо. Худшее уже с нами случилось - мы познакомились, и теперь нам друг друга терпеть до конца наших дней. Так что смирись, шеф, сними бекон с плиты и сделай кофе. А я пока в душ и буду готова через десять минут.

Я отхожу прежде, чем Орловский успевает заметить, как начинают дрожать мои руки от того, что касаются его кожи. И от того, что он настолько близко. Что я осмелилась сделать так, чтобы он был настолько близко. Но, что странно, мои слова обладают удивительной силой - Андрей кивает и принимается за работу.

Мы выезжаем с трёхминутным отставанием от графика, что не так уж и страшно. Страшно другое - Орловский, вместо того, чтобы свернуть к ближайшему гипермаркету, берёт направление на выезд из города.

- Воу-воу! Ты куда? - удивлённо восклицаю, предчувствуя, что ответ мне совсем не понравится.

- Прокатимся до «Монетки». Я договорился - там нам выловят свежий лосось.

Нет, он сумасшедший… До этого озера нам ехать минут сорок, столько же - обратно. Плюс время там. А это значит, мы потеряем минимум полтора часа. Но спорить не спорю - шеф среди нас один, и это не я.

Минут через пять меня и вовсе охватывает такое блаженство, что я смиряюсь с судьбой, которую выбрали без меня.

- Слушай, - обращаюсь к сосредоточенно ведущему машину Орловскому, - а Марк - он в другой группе?

- Марк? - хмурится Андрей, приоткрывая окно, в которое начинают долетать запахи летнего раннего утра. - А! Понял, он крутился вокруг тебя всю вечеринку. А после уже спрашивал у Милки трижды. Или раз пять.

Не скрою, мне это приятно. Только интересно, почему Орловский мне об этом не рассказал?

- Я спрашивала в другой ли он группе. Но теперь мне ещё и интересно, почему я не в курсе того, что он обо мне спрашивал?

- А это для тебя важно? - отводя взгляд от дороги на полсекунды, поворачивается ко мне Орловский, и во взгляде его я читаю что-то такое, чему не могу найти объяснения. Будто сейчас мы с ним не двое давних знакомых, а практически муж и жена. И последняя поймана на месте преступления с поличным.

- А для тебя важно, так ли это для меня важно? - сбитая с толку, я произношу сущую абракадабру, но тут же перевожу разговор в другое русло: - Скажи, меня давно гложет любопытство - почему ты с Миленой не стал участвовать?

Орловский снимает одну руку с руля заводит её за шею и растирает мышцы. Задумчиво смотрит перед собой, как будто только что ему подбросили задачку, над которой надо пораскинуть мозгами.

- Во-первых, она участвует с матерью, но причина не в этом.

- А в чём?

- Причина в «во-вторых». У нас с ней кардинально разные взгляды на всё.

- Как же вы тогда сошлись?

- Сам не знаю, - он усмехается и тут выдаёт то, от чего у меня резко портится настроение: - Но она очень классная. Познакомитесь поближе, и ты тоже это поймёшь.

Я в этом очень сильно сомневаюсь, но спорить сейчас бессмысленно. В итоге настроение будет испорченным не только у меня, а это грозит катастрофой в кухне. Так что предпочитаю хотя бы сегодня быть благоразумной.

На озере меня начинают охватывать первые волны паники. Дорога до него заняла больше времени чем мы думали, но Орловский от своей идеи не отступил. Здесь располагалась база отдыха с круглогодичной рыбалкой. Рыбу выпускали в озеро, а потом брали за вылов деньги. Слава богу, Андрей ограничился простой покупкой свежего лосося, и нам не пришлось скакать по озеру в лодке с удочками наперевес.

- И куда люди едут в такую рань? - ругнулся в который раз Орловский, пристраиваясь за старой, видавшей виды Нивой. - Мы так опоздаем по всем фронтам.

И мне даже не хочется заверять его, что он неправ. Час из отпущенных нам восьми уже истёк. А впереди столько работы, что хоть вешайся. Зато у нас есть свежий лосось, а свежий лосось в кулинарном деле способен нивелировать остальные промахи. По крайней мере, мне хочется думать именно так.

В гипермаркете тоже довольно много людей. Пятница, все с самого утра бегут за покупками, чтобы ехать на дачи. Мы носимся как угорелые с огромным списком продуктов, попеременно ругаясь, когда не сходимся на выбранных марках специй, муки или шоколада.

Следом, как приклеенный, следует оператор, и я уже воспринимаю его как часть антуража. Не играю на камеру, не припоминаю остроумные фразы, которые казались мне уместными, когда я только думала о предстоящем дне нашего ресторана.

- Здесь нет свежей вишни, - буквально рычит Орловский, оббегая отдел фруктов по сотому кругу. - Чем мы можем её заменить?

- Ничем. Будем искать вишню.

- Ты с ума сошла? Мы и так потеряли кучу времени.

- Можно было обойтись дефростом, а не тащиться чёрт-те куда за рыбой.

- Пухляш…

- Ну что, Пухляш?

Несмотря на предупредительные нотки, которые слышны в голосе Орловского, последнее, чего я сейчас боюсь - ссоры с ним на весь гипермаркет под прицелом камеры.

- Что ты предлагаешь мне сделать? Носиться по другим маркетам, пока мы не найдём вишню, а потом пригласить гостей в пустой ресторан и выставить им на стол пакеты с едой?

- Нет. Здесь недалеко лавка. Помнишь, ты там брал что-то для «Стяга», когда праздновали день рождения твоей мамы?

- Точно! «Свежая грядка». Пухлик, я тебя люблю!

Выкрикнув эти слова, Орловский устремляется с тележкой на кассу, и мне ничего не остаётся, как следовать за ним. А его признание - это просто фигура речи, ничего кроме.

*дефрост - здесь имеется ввиду размороженный лосось

- Наш ресторан называется «Погремушка и компот», - рассказывает Орловский, когда мы с ним наконец приступаем к украшению столовой, которая сегодня послужит нам домашним рестораном. - Будем погружаться туда, куда уже никогда не вернуться. В детство.

Сейчас эта идея уже не кажется мне такой блестящей, но я усиленно улыбаюсь, помогая задрапировать голубой тканью одну из стен. В результате многочисленных споров и переговоров, решено было использовать чёрно-белые и цветные снимки малышей и кадры из популярных детских фильмов, которые мы развесили поверх широкой шифоновой портьеры, символизирующей безоблачное небо.

На столе разложены металлические поезда, которые Орловский купил за какие-то баснословные деньги, потому что в обычных магазинах игрушек они все - сплошь дешёвый пластик. А меню - написаны позади картонных тонких книжек. У каждого из гостей - своя сказка или басня. Милене я подложила «Цаплю и журавля».

- А ещё мы так познакомились впервые с Андреем, - тоже вставляю я свои пять копеек в происходящее. - Он облил меня грушевым компотом.

- Только потому, что ты шибанула меня деревянной погремушкой.

- Да. Именно поэтому мы решили назвать наш ресторан именно так.

Я смотрю на шефа почти что с любовью во взгляде. Он - отвечает мне тем же. Звучит команда оператора «снято», и мы выдыхаем с облегчением: с рестораном покончено, пора приступать к готовке.

- Чёрт, двадцать минут уже истекли, - мрачно произносит Орловский, надевая фартук.

- Ничего, начинай заниматься десертом. На мороженое уйдёт много времени. На мне - чистка креветок.

- Да, шеф! - смеётся Андрей, и мы бросаемся в самую гущу событий.

Приготовить ужин на двенадцать персон - раньше мне это казалось сущим пустяком, особенно учитывая количество посетителей, которых обслуживали в «Стяге» в течение дня. Но сразу, стоило только мне приступить к готовке для домашнего ресторана, всё пошло не так.

Это там, в огромной кухне, где всё под рукой, и где трудится целый штат поваров и официантов, всё относительно просто. Здесь же, где мы мечемся с Орловским, путаясь друг у друга под ногами, количество бестолковых действий превышает все возможные пороги.

- Так, Пухляш, стой! - восклицает, наконец, Андрей, когда я едва не сбиваю его с ног, бросаясь с новой порцией креветок к раковине. - Поменяй зелень и креветки местами, чтобы всё было под рукой. И не будешь бегать туда-сюда.

- Точно! Спасибо.

- И не волнуйся, мы идём почти по графику.

Со временем всё устаканивается. Теперь мы работаем слаженно и быстро, вот только время, словно сумасшедшее, утекает всё быстрее с каждой минутой.

- Гости придут через пятнадцать минут. Мороженое в холодильнике, бисквитом и рыбой мы займёмся позднее. Для закуски всё готово. Пойдём сменим одежду? - спрашивает меня Орловский, улыбаясь в камеру, а я удивляюсь, как у него от напряжения глаз не дёргается.

- Идём, - киваю я, следуя регламенту, хотя, с удовольствием бы осталась в кухне и использовала оставшееся время на готовку.

- Пухляш, ты офигенно выглядишь! - восклицает Орловский, когда я снова появляюсь в кухне. И во взгляде его читается искреннее восхищение, значит, действительно так думает, а не говорит это только потому, что рядом с нами мельтешит оператор.

- Спасибо.

Мысленно успеваю порадоваться тому, что это обязательно увидит цапля, когда серия с нашим участием выйдет на экраны.

- Гости вот-вот придут.

Чертовски тяжело одновременно улыбаться, радостно ожидая прибытия остальных участников шоу, думать о том, не подсохнут ли почищенные креветки, и волноваться так, как не волновалась никогда в жизни. Но я прекрасно справляюсь со всеми тремя поставленными задачами.