Лошадь двигается не быстро, возможно, мы ждем кого-то, может кто-то выжил… Так странно чувствовать, как шейх прижимается сзади своими бедрами, своим горячим телом. Его мужественность нестерпимо давит на меня, каждое прикосновение к его груди - болезненно острое. Почему-то моя спина намокает все сильнее, непонимающе ерзаю, просовываю руку, касаясь мокрой части ткани. Смотрю на ладонь – она красная от крови.

Снова все плывет перед глазами.

- Что…Что это? Ты ранен? – осеняет меня догадка.

- Замолкни и постарайся сидеть прямо, - голос шейха звучит непривычно тихо.

- Погоди! Надо остановить кровь, неужели ты не понимаешь?

Но Кадир не отвечает, словно и не слышит меня. И тут я вспоминаю о девочке. Как я могла позабыть о ней? Ужас от убийства на моих глазах свел меня с ума… Боже, что же с ней будет? Смогла ли она спрятаться?

- Немедленно остановись!

- Если не заткнешься, я сверну тебе шею, - с мукой в голосе произносит шейх. - Ты видела, сколько погибло людей за тебя? Из-за твоей глупости, твоего упрямства.

- А может быть из-за твоего? – возражаю, хоть и не понимаю откуда взялось во мне это отчаянное бунтарство. – Они погибли потому что ты не захотел отпустить меня! Зачем ты пришел со мной? Зачем привел к гибели этих людей? Для чего я тебе так сильно нужна?

Задыхаюсь от собственной наглости. Я, возможно, подписала себе этими словами смертный приговор…

- Замолчи, если не хочешь, чтобы я убил тебя прямо сейчас, - рычит Кадир. - Еще слово…

Но тут его начинает сильно клонить вправо. Шейх наконец понимает, что я права, что он вот-вот потеряет сознание. Останавливает лошадь, и практически падает с нее. Я успеваю соскочить первой, и немного поддержать его. Со стоном шейх опускается на песок. Рядом какой-то деревянный столб, и Кадир прижимается к нему, приняв сидячее положение.

- Прости… Но я должна вернуться, - произношу дрожащим голосом. 

- Что? Ты совсем умом поехала?

- Там девочка. Совсем еще ребенок… они… они ее тоже украли. Хотели… Боже, она еще совсем малышка. Я не могу оставить ее там.

- Ты несешь бред. Там не осталось живых, и ты не найдешь то место.

- Мы недалеко уехали. Я вижу отсюда дым. Я… вернусь сюда, обещаю. Ты спас меня, тебе нужна помощь. Я постараюсь помочь. Нафиса наверняка знает эти места.

Кадир не слышит мои последние слова – похоже он потерял сознание, его глаза закрыты. Странно, но мне нелегко уйти, бросить его. Хоть и повторяю себе снова и снова, что ничем ему не обязана. Он все так же вещью меня считает… Он спас не меня, а свою вещь, не захотел отдавать дяде. Боже, что теперь будет? Его дядя мертв, и все решат, что это дело рук Кадира… Наверное, поэтому его люди были с закрытыми лицами… Все это грозит огромными неприятностями шейху. А причина всем бедам – я.

* * *

Бегу обратно к лагерю, к покосившемуся шатру. Огонь подбирается к нему. Я почти уверена, что Кадир прав, и я не найду девочку живой. Но если не проверю – не смогу жить с этим грузом. Стараюсь не смотреть на трупы, но и зажмуриться не могу – это опасно. Меня оглушает тишина, ни единого звука кроме ветра и треска огня – одна из машин полыхает, огонь перекидывается дальше, на сухие ветки, на валяющиеся тела… Пахнет гарью, кровью… Это жутко, меня передергивает, тошнит, все тело в липком поту, к которому прилипают песчинки. Ветер все сильнее. Что если буря начнется прямо сейчас? Разве смогу тогда вернуться к Кадиру? Где нам укрыться? Шатер горит, машины тоже, насколько могу видеть. Но я запрещаю себе впадать в панику. 

Мне удается найти то место, где мы разминулись, где нас настиг лысый. Кричать мне страшно, но я повторяю хриплым шепотом:

-  Нафиса… Нафиса…

Мой голос дрожит и срывается. В ответ – полная тишина. Я идиотка. На что надеялась?

Разворачиваюсь, и вдруг слышу всхлип. Сначала думаю – показалось.

Оборачиваюсь. Край платья мелькает за дальним кустом.

Бросаюсь туда. Девочка отшатывается от меня как от прокаженной.

- Все в порядке. Это я… Я вернулась, малышка. Прости меня. Прости, что уехала…

Бормочу еще что-то, не позволяя ребенку вырваться, сижу на корточках, по щекам слезы текут, смешиваясь с пылью и песком. Мне приходится говорить с ней несколько минут. Неожиданно девочка всхлипывает и обвивает мою шею, как маленькая обезьянка. Так резко, что едва не падаю.

- Пойдем. Нам надо уходить…

Прежде чем покинуть место побоища, бегу к лошади, что привязана неподалеку, она ржет и отчаянно дергается. Мне очень страшно приближаться к разгоряченному животному. Но оно может спасти нам жизнь. Успокоившаяся Нафиса помогает мне.

- Ты умеешь ездить верхом? – спрашиваю девочку.

- Умею, конечно же. Как можно не уметь этого? А ты? Нет? - спрашивает она удивленно. – Не встречала никогда ни одного человека, который бы этого не умел…

Последний раз я сидела на лошади в школе верховой езды, лет в пятнадцать. Сейчас кажется это было в другой жизни. Там были мирные и спокойные, вышколенные животные. А не эти дикие скакуны, на которых прискакали бандиты.

- Я не из этих мест… Впрочем, неважно. Залезай. Я пойду рядом.

- Ты быстро устанешь. Нам далек идти.

- Ты знаешь куда нам идти? Твой дом далеко отсюда?

- Пешком далеко. Нам нужна вода…

Девочка смотрит на полыхающий шатер. Там есть припасы. Но я… ни за что не решусь заглянуть туда.

- Быстрее. Пока можно… Ладно, я сама.

- Нет! Нет, я пойду.

Как же трудно заставить себя вернуться на место убийства. Меня колотит, с трудом удерживаюсь чтобы не зажмуриться. Горит только справа, из-за дыма трудно дышать. Очень быстро хватаю покрывало, скидываю туда еду, так и лежащую на подносе, две фляжки с водой, валяющиеся неподалеку. Большего мне не унести.

Не удержавшись, оглядываюсь. Иршада нет! Я помню где он валялся… Я даже специально оглядываю внимательно все вокруг, пока не начинаю кашлять от дыма.

- Пошли же! Что ты так долго? – кричит Нафиса.

- Иду. Прости…

- Что ты там так долго делала?

- Ничего. Знаешь, шейха там нет. Наверное, он не умер. Это хорошо.

- Чего в этом хорошего? – хмурится девочка.

- Ты не стала убийцей.

- Я защищала нас. Тебя. Я не убийца.

- Да, конечно, прости… Я просто думала… вдруг ты переживаешь.

- Из-за этой грязной похотливой собаки? Вот уж нет! – фыркает Нафиса.

- Хорошо, тогда давай больше не будем говорить о нем. Знаешь, я не могу поехать с тобой…

- Почему? Ты погибнешь одна в пустыне.

- Я должна вернуться кое к кому.

- К кому?

- К другу… Он ранен.

- Из людей шейха?

- Нет, из нападавших… Он пришел за мной… Слушай, я все никак не спрошу. Откуда ты так хорошо знаешь мой язык? Ты из России?

- Нет.

- Но как…

- У нас мало времени. Где этот твой друг? Он точно друг? Ты точно не ошибаешься?

- Я покажу.

Наверное, это покажется странным. Я могла убежать от него. Именно в этот момент, наверное, и решилась моя судьба. И я сама сделала этот выбор. Хотя, если посмотреть с другой стороны, человек – это песчинка. Что для сил природы, что для поворотов судьбы. Именно так я себя чувствовала сейчас - маленькой беззащитной песчинкой. Может быть уже перестать бороться? Жалела ли я в этот момент, что сбежала из дворца Кадира? О да. Я безумно жалела. Потому что погибли люди. Страшной смертью. Потому что, возможно, будет и дальше развязана месть, война. Потому что... Кто я такая, чтобы пытаться обмануть судьбу?

Я размышляла об этом, пока шла быстрым шагом, иногда переходя на бег, за лошадью, что везла Нафису. Видимо от адреналина, я не чувствовала усталости. Увидев шейха в том же положении, что и оставила его, вздыхаю с облегчением. Помогаю девочке слезть с лошади. Нафиса такая худенькая, легкая, как пушинка.

- Он потерял много крови. Если выживет, он хорошо заплатит твоей семье за помощь.

- Откуда ты знаешь?

- Он… ценит свою жизнь.

- Его надо перевязать, он теряет кровь.

- Да, конечно…

Чувствую себя полной идиоткой. Ребенок дает мне указания. Отрываю кусок ткани от своей накидки, прижимаю к ране. Потом еще один кусок – длиннее. Им удается воспользоваться как бинтом.

 Кадир приходит в сознание, это успокаивает меня. Смотрит на меня внимательно.

- Ты и правда вернулась. Почему?

- Не умею… бросать на смерть.

- Ясно.

- Ты будешь моим должником. Я спасу тебя. А ты меня отпустишь.

- Если я умру, то никто не будет держать тебя, - сказав это, Кадир снова закрывает глаза.

Эта мысль мне тоже приходила в голову. Но почему-то я не могу дать умереть чертову шейху.

Когда Кадир снова приходит в сознание, мы помогаем ему взобраться на лошадь. Нафиса садится к шейху сзади, чтобы вести. Он не в состоянии управлять животным. Делаем из покрывала, в которое я завернула еду и воду, длинные ленты, с помощью ножа, который забрали у Кадира. Как и саблю, и пистолет. Мы не оставляем шейху никакого оружия. Привязываем нашего спасенного, или пленника, я еще до конца не решила, к крупу животного, лентами. Когда заканчиваем – я едва жива от усталости.

- Ты должна залезть на лошадь, - говорит девочка.

- Я никогда не ездила без седла…

- Буря близко. Это вопрос жизни и смерти. У нас час. Наше время тает с каждой минутой.

Это было трудно, и ужасно унизительно, я кряхтела и корячилась, несколько раз соскальзывала. Нафисе пришлось слезть и помогать мне. Наконец, у меня получилось. Девочка дала мне в руки поводья.

- Она умная, поедет за мной. Не нервничай, доверься ей. Другого выхода у нас нет. Я постараюсь ехать не быстро.