Валентина Кострова - Шерхан

— Знаешь, — девушка немного отодвинула Тигренка, улыбнулась ему, — если будешь хорошо себя вести, я сама тебя заберу! — решение было спонтанным, но, произнеся его, Полина поняла, что это нужно было сделать раньше, как только вышла два года назад замуж, жизнь наладилась.

— Правда? — малыш с сомнением смотрел ей в глаза, и его можно было понять.

— Конечно. И ты можешь называть меня мамой, если тебя хочется, Ярослав… — услышать «мама» от этого дикого ребенка для Полины было важным. Если Ярослав пойдет ей навстречу, значит она сможет смягчить его детскую агрессивную душу. Он ей поверил, позволил надежде поселиться в своем сердечке, старался не вызывать недовольство у взрослых и детей. Почти был идеальным. Даже встреча с мужем Полины, который не сразу поддержал идею жены усыновить ребенка, прошла гладко, большой и маленький мужчина нашли понимания друг у друга. И Андрей, муж Полины, загорелся сам побыстрее забрать Ярослава домой.

Казалось заведующая должна была радоваться, что один из «трудных» детей нашел семью, но ей не нравилось, что эта семья ее сотрудника, поэтому она всячески препятствовала процессу усыновлению. Но молодые люди были настойчивые, они не опустили руки после первого отказа, продолжали покорять бюрократию.

Ярослав старался для Полины, он теперь делал самую лучшую поделку, прям раздувался от гордости, когда видел, как его подарок радует девушку. Теперь он с нетерпение ждал выходных, потому что приходили Андрей и Полина играли с ним на площадке на территории Дома малютки. И у него аж дыхание перехватывалось, когда Андрей его хватал в охапку и подкидывал вверх. Если сильно зажмурить глаза, то можно было подумать, что они уже семья, просто гуляют вместе в парке.

У него теперь были чистые новые вещи, у него теперь всегда в карманах водились конфеты, его за это дежурные воспитатели ругали, а дети крутились рядом в надежде получить лакомство. Каждую ночь Ярослав смотрел в окно, мысленно проговаривал слово «мама». Для него теперь «мама» имело вкус конфет и ожидание выходных.

Была зима. Новогодние праздники уже прошли, подарки уже давно были съедены, воспитатели все еще были хмуры. Ярослав сидел на подоконнике, это был его пункт наблюдения за улицей. Отсюда он видел, как мимо проходили просто прохожие, как проезжали машины. Отсюда можно было видеть всех, кто идет к Дому малютки. И он сегодня ждал Полину и Андрея, потому что сегодня был выходной. На Новый год Андрей ему подарил железную машинку, у которой открывались все дверки и капот, все ему завидовали и хотели поиграть с этой машинкой, но Яр никому ее не давал, боясь, что поломают. Полина подарила брелок-фонарик. Правда, Ярослав его тут же сломал, признать было стыдно, поэтому обломки он спрятал под подушку, а колечко носил с собою. Вчера от скуки он его разогнул.

Увидев Андрея и Полину, Ярослав вскочил на ноги и приник к стеклу окна, чуть не расплющив себе нос. Улыбка моментально озарила его хмурое выражение лица, он замахал им руками. Они увидели его и в ответ помахали.

— Тигр! — одернула его дежурная воспитательница, когда заметила, что он ногами стоит на подоконнике, но Яр даже не отреагировал на резкий окрик, наблюдал, как мужчина и женщина стояли на тротуаре, смотря по сторонам, убедившись, что машин нет, поспешили перейти дорогу. Пешеходника в этом месте не было, он располагался дальше, нужно было пройти несколько метров, когда остановка автобуса была прям напротив Дома малютки.

Полина торопилась, Андрей ее удерживал за руку, что-то говорил, но девушка отмахивалась от мужа, улыбалась Ярославу. Кажется, она была возбуждена и радостна, поэтому, выдернув руку, поторопилась поскорее перейти дорогу.

Ярослав смотрит на девушку и не зажмуривает глаза, даже не кричит. Его мозг еще до конца не осмыслил то, что произошло у него перед глазами. Черный джип, как танк без тормозов, налетает на Полину. Она, как тряпичная кукла, взмахнула руками, сумка и пакет, из которого рассыпались конфеты и апельсины, отлетели в одну сторона, сама в другую.

— Неттттттттттттт! — спрыгивает мальчишка с подоконника, пока все взрослые пребывали в шоке от увиденного, летит к большой входной двери, выскакивает на улицу. На секунду от морозного воздуха он теряет дыхание, но потом бежит к дороге. Вокруг Полины образовалась толпа, кто-то кричал, звал на помощь, просил вызвать «скорую». Какая бесполезная суета, по мнению мальчика, была вокруг. Ярослав, как маленький уж, проскользнул межу взрослыми и замер.

Посреди дороги лежала Полина. Она как-то странно лежала, верхняя часть туловища была повернута в одну сторону, нижняя — в другую. И вокруг нее на асфальте расползалось кровавое пятно. Мальчик было рванул к ней, но кто-то схватил его на плечо.

— Иди в приют, Ярослав! На улице холод, а ты раздетый! — раздался глухой голос Андрея, Яр обернулся, взглянул на бледного мужчину и выкрутился из рук, кинувшись прямо к лежачей Полине.

Его не покидала надежда, что все это кино, которого он никогда не видел, что это просто спектакль для взрослых людей, чтобы пощекотать нервы. Яр еще не понимал, кровь под девушкой — это уже конец. Он гладил ее по лицу, прижимался щекой к ее щеке, целовал холодную кожу. Слегка теребил воротник, думая, что так откроются глаза и губы растянутся в улыбку. Все это он проделывал молча. Последнее что у него было из арсенала «чуду быть» — это слово «мама». Казалось, что, произноси это слово, Полина откроет глаза.

— Мама! — позвал ее. Взрослые внезапно затихли, перестали разговаривать, только гул проезжающих машин и звуки самого города вмешивались в речь мальчика. — Мама, открой глаза! Мама, я хорошо сегодня себя вел!!! Я ждал тебя! Мама!!! — шмыгает носом, вытирает рукавом влажные щеки. — Мама, я обещаю больше не драться! И буду буквы учить! Я не буду больше раскидывать вещи и оставлять посуду после себя… — укладывается рядом, теребит пуговицу на пальто, жмется к ней, скручиваясь в калачик, как котенок возле мамы.

Кто-то пытался его поднять с земли, но Яр вцепился руками в рукав Полининого пальто, шипел, впивался зубами в протянутые ладони, рычал на каждую попытку подойти к ним. Вел себя как дикий звереныш, защищающий свою мать. Он испачкался в крови, грязи подтаявшего снега. Ему было холодно, зубы стучали, не попадая друг на друга. Кожа рук давно посинела, как и губы.

— Ярослав! — попыталась заведующая Дома малютки привлечь его внимание, держа перед собой куртку, приветливо улыбаясь. Но мальчик вжался в тело Полины и с расширенными зрачками наблюдал за ее приближением. Сзади нее были медики, обеспокоенный Андрей, он не знал, как действовать в подобной ситуации. — Ну, тигренок, иди сюда! — на прозвище, данное Полиной, Яр немного расслабился, но не двинулся навстречу.

— Какой он тигренок! Обыкновенный сопляк, — встрял насмешливый мужской голос. Этот голос заставила мальчика вытянуть шею, чтобы внимательно рассмотреть мужчину. Увидев его, оскалил зубы, как зверь показывающий оскал во время опасности. Этот мужчина стоял возле машины, которая сбила Полину. И судя по насмешливой улыбке, его произошедшее нисколько не обеспокоило, не испугало.

В мальчишеской голове нет мыслей, одни инстинкты и порывы, поэтому Ярослав вскакивает на ноги, уворачивается от заведующей и медиков, хватает с земли камень и швыряет его в автомобиль. Неприятный звук.

— Ах ты гаденыш! — мужчина с яростью идет на мальчика, он не пугается, не шарахается в сторону от страха, наоборот сам идет ему навстречу. Между ними три шага. Мужчина нагибается, хватает за ворот водолазки и встряхивает, чуть подняв ребенка над землей. Руки мальчика в кармане фланелевых штанов, он сжимает разогнутый брелок и смотрит в глаза мужчине. Они у него холодные, арктические, замораживают все вокруг. И Яру страшно. Он всем нутром чувствует исходившую от этого незнакомца опасность, угрозу окружающим, власть. Мальчик понимал, что бесполезно нарываться на этого человека, ибо мужчина уничтожит его одним махом, втопчет в землю носком своих черных туфель. Но в груди тигренка разгорается жажда мести, желание уничтожить того, кто уничтожил его жизнь. Поэтому, сжав крепче проволоку от брелка, быстро вытаскивает руку из кармана и впивается концом в щеку мужчины, со всей силы нажимая на кожу лица. Яру кажется, что все происходит насколько медленно, тягуче, что не сразу понимает, когда его отпустили. Мужчина не верещит, не кричит, он выпрямляется, смотрит на мальчишку сузившими страшными глазами. На щеке кровь.

— Ах, ты сукин сын! — он бьет кулаком в лицо Ярославу, свалил одним ударом на землю. Слышится даже хруст сломанных костей. Мальчик чувствует, как из носа течет к губам теплая кровь. Облизнул языком верхнюю губу. Сморщился. Подниматься не спешил, так и лежал на земле, наблюдая из-под полуопущенных ресниц за страшным человеком.

— Убью! — рыкает мужчина, угрожающе нависая над Ярославом. Но от избиения его удерживают подоспевшие милиционеры. Он не выкрикивает угрозы, он просто смотрит в глаза мелкому пацану. Ухмыляется, когда видит, как тот по хищному щурится, как в его глазах колыхнулась черная жгучая, смертельная ненависть, которая после себя ничего не оставляет. Маленький мальчик, который не должен в столь нежном возрасте испытывать страшные чувства, испытывал. Он уже мысленно приговорил этого взрослого мужчину, который ничего не боялся. В его душе появилась полная уверенность, что однажды он доберется до этого самоуверенного ублюдка, подвесит к потолку цепями, будет медленно пытать, сдирать на живую кожу! Чтоб он чувствовал боль от каждого движения, чтобы ему было больно просто дышать! Чтоб он сдох от собственных криков.

Ярослав понял, что уничтожит того, кто уничтожил его мечты, разрушил жизнь. Ему было пять лет. И эта его история. С его правилами.

Давлю на газ, довольно резко въезжаю на территорию небольшого придорожного комплекса на трассе: мини-гостиница, заправка, кафешка — все условия для дальнобойщиков, есть для них и девочки безотказные за хорошую плату, и небольшой привал для людей, которые ехали на море или с моря.