Валентина Кострова - Шерхан

Яр крутил меня, как куклу кукловод, выбивал искры из глаз, доводил до фееричного оргазма, не давал им насладиться в полной мере, выжимал из меня все соки, при этом сам оставался полон сил и желания продолжать терзать меня до потери сознания.

У меня дрожали руки, дрожали ноги. Я не в состоянии была держать свое тело, лежала на боку, прикрыв глаза, чувствуя сзади мощные толчки. Его руки придерживали бедра. Краем сознания мозг отметил, что мужское тело ускорилось в темпе, пальцы впились в кожу, еще пару глубоких проникновений, и Яр замер, плотно прижимаясь ко мне сзади.

— Я все… — выдохнул мне в шею. Все? Только сейчас? Я еще полчаса назад сдалась. Или даже раньше.

— Лер… — его пальцы нежно гладят по щеке, по губам. — Ты жива?

— Ты «виагры» обожрался? — приоткрываю глаза, Яр лег на спину и устроил меня у себя на груди.

— Это побочные явления долгого воздержания! — смеется, целует в макушку, поглаживает плечо. Я слушаю, как его сердце постепенно приходит в привычный ритм, как выравнивается дыхание, как уже становится зябко, ибо наши тела постепенно остывали, а в комнате было прохладно.

— Обычно после такого говорят: «Ты меня до смерти затрахал»! — поднимаю голову, смотрю на удовлетворенное лицо Ярослава. Он даже сонно жмурится.

— Где ты был все это время?

— Дела, Лерик, дела, не женского они ума!

— Я серьезно! Может ты такие марафоны еще кому-то устраиваешь!

— Могу поклясться бляхой-мухой, что трахать буду лишь тебя! А если вдруг пошлю я на хуй, То только разве под себя!

Я злюсь, меня его литературный талант немного бесит, хочется треснуть, потребовать нормального ответа. Но это Ярослав. Он будет шутить, крутить хвостом, но правду никогда не скажет, а если и скажет, то в такой форме, что и не поймешь сразу: шутит или серьезно.

— Шерхан! — это имя еще до конца не слетело с моих губ, а Яр резко открыл глаза и уставился на меня немигающим взглядом.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я внезапно осознаю, что затронула то, от чего очень долго бегала. Я затронула ту сторону его жизни, которая была за его спиною. Прекрасно понимаю, что такие клички или погоняло — это не просто детская прихоть. Вижу, как взрослый мужик реагирует, словно зверь перед опасностью, когда произносят это милое прозвище. Милое… С натяжкой. Никогда не любила героев литературы и одноименного мультфильма с этим именем. А в мультфильме «Король Лев» тихо ненавидела льва с черной гривой, его завистливый, злобный характер.

— Сделаем вид, что ты этого не произносила! — благодушия Тигра ни в одном глазу, расслабленность тоже ушла. Он отстранился, я села на кровати, Яр встал, подошел к шкафу. На меня со спины грозно взирал тигр, сдвинув угрожающе брови.

— Ты ведешь двойную жизнь? В жизни ты бизнесмен Ярослав Леонидович, а где-то ты Шерхан? Ты играешь в какие-то сетевые игры? Или что? Почему я от посторонних людей узнаю о том, что тебя называют совершенно по-другому, что у тебя еще есть жизнь, скрытая от меня? Ты мне не доверяешь или что??? Яр, у меня возникает ощущение, что я тебя совершенно не знаю!!!

— Я не буду отвечать на твои вопросы! Не обязан! — поворачивается ко мне лицом, зло сверкает глазами. — Есть вещи, Лера, которые тяжелы для твоего понимания, поэтому о них лучше не знать!

— Я хочу понять тебя, ты мне не безразличен, поэтому сейчас и происходит этот разговор! Почему какие-то темы должны быть сокрыты, по умолчанию не подниматься??? Мы планируем вместе ребенка, а нас нет, есть я и есть наполовину ты! Так нечестно, Ярослав!

— Лера, оставим этот разговор!

— Нет! — вскакиваю с кровати, подбегаю к нему. — Между нами должно быть все четко и ясно, я уже нахлебалась этой недосказанности!!!

— Лера, если твой московский хахаль ебал на стороне твоих подруг, это не означает, что я такой же! Я тебе уже сказал, что между нами не будет третьих лиц! Все! Этого достаточно знать, чтобы принимать меня, остальное тебя просто тупо не должно касаться!!!! Понятно, женщина???

— Ты знаешь о Жене? — ошеломленно смотрю на Ярослава, он натягивает футболку. — Ты из-за него ездил в Москву?

— На хрен сдался мне твой придурок! Пробить пару лиц, с которыми ты общалась последний год, не составило труда, я просто раньше как-то не додумался проверить твою личную жизнь! Все просто, никаких тайн и интриг, пресно, Лера!

— Пробить? Пресно? — озираюсь по сторонам в поисках платья, вспомнила, что оно осталось в прихожей. Мне как-то неуютно стоять перед Ярославом голой. В прямом и переносном смысле. До меня только сейчас доходит смысл его высказывания.

Обхватываю себя руками за плечи, передергиваюсь. Ярослав стоит напротив и молчит.

— Кто ты? — мне не хочется знать ответ. Не хочется и мне нужно его знать, но Яр продолжает молчать. Я вспоминаю папу, вспоминаю, как он говорил, что Тигр может быть милым человеком, но это только видимость.

Не дождавшись ответа, иду за платьем. В голове хаос. Смятение. В прихожей нахожу свои вещи. Привожу себя в подобие порядка, прячу от Ярослава глаза, он стоит в дверях, наблюдает за моими сборами. Он ничего не произносит, молчит, только сверлит меня тяжелым взглядом.

— Я думаю, нам пока стоит прекратить видеться, мне нужно подумать, как тебя принимать!

— Лера… — Яр пытается поймать мою руку, но я прижимаю их к груди. Желание остаться сильнее желания уйти, но я ухожу. Я чувствую, как Яр идет по пятам, как его взгляд держит меня. Но я, все-таки, нахожу в себе силы и выхожу на лестничную площадку, ждать лифта нет сил и желания, поэтому спускаюсь по лестнице. Я подсознательно жду, что Ярослав последует за мною, схватит за руки и что-то скажет. Пусть и банальное, что мне ничего не нужно знать. Я все еще жду его, когда сажусь в машину, смотрю на дверь подъезда и молюсь всем Богам мира. Три минуты. Пять. На седьмой понимаю, что он не выйдет. Я еще не знаю — это точка или точка с запятой в нашей истории.

Не любил высказывание: «Жизнь-как зебра». Сначала белая полоса, потом черная. А кто-то мне сказал, что если идти вдоль белой, всегда будет хорошо. Большую часть жизни я шел по белой, может где-то и было хреново, но это, скорей всего, оттенки серого, но не черного.

Когда ушла Лера, когда я себя просто осадил на первой ступеньке лестничной площадки, не поддался импульсу бежать за нею, все у меня пошло в этой жизни вкривь и вкось. Словно нарушился мой баланс добра и зла.

Мелкие проблемы в кафе на трассе, сорванные сроки по постройке нового ресторана. Лера не отвечала на звонки, просто внесла мой номер в черный список без объяснений. Все раздражало, бесило и хотелось сорваться на ком-то, но приходилось вымещать свою злость на боксерской груше. Теперь в зал я стал чаще наведываться, мне нужно было избавляться от напряжения мирным способом.

К Лере не ездил, дал время ей подумать о том, как дальше нам быть. Что-то ей объяснять, осторожно подбирать слова, чтобы открыть изнанку своей натуры — не считал нужным. Она должна была меня принять либо таким, какой есть, либо «до свидос». Моя жизнь — моя, только я решаю, что и кому рассказывать.

Я после встречи с Саидом впервые подумал о том, что хочу семью. Пусть не официальную, пусть без штампа в паспорте, это, по сути, формальности, главное, чтобы дома ждали дорогие люди. Лера подхватила мое желание. По глазам увидел, что эта идея ей понравилась со всех сторон.

Теперь ночью в моей голове крутились картинки счастливой семейной жизни с Лерой, с тремя детишками и с собакой на фоне красивого двухэтажного дома неподалеку от моря. Это было настолько реалистично, что я просыпался в холодном поту, когда видел, как на мою семью направляли снайперскую винтовку. Нет…семью мне нельзя создавать! Разочарование, тупая боль в груди, какое-то глухое отчаянье гнало меня от Леры, я ее стал избегать, занялся вплотную проблемой Гриши, окунулся с головой в свои рабочие моменты. А потом она пришла. Был крышесносный секс, от которого опасно участился пульс. Я умер, но дышал.

Всего лишь одно слово из уст Леры напомнило мне собственно кто я такой, чем занимаюсь и вообще живу. Я разозлился. В первую очередь, на себя, потом на девушку, потом уже на судьбу в целом. Зачем она мне создала такие мученические проблемы, при которых сердце разрывалось от боли, рвалось за девушкой, а разум холодным голосом напоминал мне о цели всей моей жизни! Во мне, все же, победил рассудок. За Лерой я не побежал, не позвонил, напомнил о себе через пару дней, но она уже внесла мое имя в черный список. Звонить с других номеров и выяснять отношения, считал ниже своего достоинства. Если она решила таким образом прекратить наши отношения, значит так надо.

Никогда не любил ночные звонки. Ничего хорошего они, как правило, не приносят. Обычно, в такое время говорили о том, что кто-то умер, кому-то стало плохо, что-то сгорело, потонуло, разбился, растворился. Поэтому, продрав глаза ото сна, судорожно вздохнул, увидев Ленин номер.

— Да!

— Яр, Грише плохо, Вера Ивановна тоже тут с давлением свалилась, я вызвала «скорую», ты можешь приехать сейчас?

— Конечно. Буду минут через десять! — не прощаемся, вскакиваю с кровати. Время полтретьего ночи. Одеваюсь в спортивный костюм, хватаю с комода ключи от машины. Все делал в спешке, чуть не забыл телефон, вспомнил о нем, когда уже открыл входную дверь.

Город пустой. Светофоры мигают желтым, поэтому я мог гнать на допустимой скорости, чуть-чуть превышая норму. Подъезжая к дому Карениных, увидел две кареты «скорой помощи». Сердце ухнуло куда-то в желудок, руки похолодели.

Третий этаж. Дверь открыта. Осторожно захожу в квартиру. Слишком много людей для шестидесяти квадратов. Вижу Лену, она словно меня почувствовала, вскидывает голову. Бледная, растрепанная, пытается улыбнуться. Мне становится ее жалко, хочется обнять и прижать к груди, шептать о том, что все будет хорошо.