Валентина Кострова - Шерхан

— Одевайся, поедем в больницу! — приказываю Лере, сам беру толстовку, натягиваю на голое тело.

— Но сейчас ничего не работает. Я потерплю!

— Лера! — рявкнул, моя девочка вздрогнула и послушно кивнула головой. — Извини, — уже тише и мягче произношу. — Одевайся.

Пока Лера одевалась, взял телефон и набрал Лену.

— Да, — судя по голосу не спала.

— Лен, привет, ты на работе?

— Да, ночная сегодня. А что случилось?

— А у вас есть там узист ночной?

— Зачем тебе?

— Лере что-то плохо стало, вот беспокоимся о ребенке, — возникла пауза, я даже на секунду оторвал от уха трубку, чтобы посмотреть, не разъединили ли нас. Но нет, связь была хорошей. — Лен?

— Приезжайте, я проведу вас.

— Как Гриша?

— Заодно и поговорим о Грише. Жду.

Я нажимаю отбой, появляется Лера. Подхожу к ней, обнимаю, она утыкается мне в шею, смешно и щекотно дышит.

— Сейчас поедем в больницу, где Лена работает, там есть узист.

— А можно как-нибудь без твоей Лены? — сразу же нервно реагирует Лера на имя Лены. Между девушками натянутые отношения, я теперь старался как можно реже их сталкивать друг с другом. Заезжал к Карениным сам, один. Иногда оставался на ужин, если сама Лера ездила домой к своим. Там тоже все сложно и напряженно. Ее отец категорически настроен против меня, отказывается встречаться, сестрица пару раз была замечена в окружении моих ребят, сам лично к ней не подходил. Мне уже хватило от Леры одной истерики, когда она меня обвинила в измене с двумя девушками, со слов ее Вики я ушел из клуба поздно ночью с горяченькими барышнями. Никого не интересовало, что на улице я пошутил с девушками, дал им просто прикурить и поехал домой.

Город спит. Поэтому до больницы доехали быстро и без приключений. Лера заметно нервничала, поглаживала свой живот, смотрела в окно. Ее тревога по воздуху передалась и мне, хотелось до пола нажать педаль газа, но приходилось сдерживаться, дорога полна приключений, тем более накрапывал мелкий дождь.

— Почему ты всегда ей звонишь? Все вопросы решаешь через Лену, я сама могу найти хорошего врача, я сама могу решить в каком роддоме мне рожать!

— Лера, что за истерика? — сворачиваю к больнице. — Давай не будем тему «Лена» обсуждать.

— Я хочу и буду обсуждать! Ты не видишь, как она на тебя смотрит, да она ждет — не дождется, когда можно похоронить мужа и повиснуть на твоей благородной шеи!

— Лера, прикуси свой язык! — резко торможу неподалеку от крыльца больницы. — Я устал от твоей ревности, я спишу это на твое положение, но Лер прекрати наговаривать на человека. Ей тяжело, ты сама знаешь, что поездка в Москву толку не дала, что мы просто плывем по течению…

— Мы…мы…мы… Яр, я — твоя семья, во мне твой ребенок! Вот это — неопределенно очертила вокруг себя пальцем. — и есть твоя семья, а Каренины — это близкие друзья, но не семья!

— Пойдем, тебя посмотрят, успокоят, потом домой поедем, — улыбаюсь, не поддаюсь провокации, Лера зло на меня посмотрела и без предупреждения вышла из машины. Вздохнул, поспешил за нею.

— Привет! — в холле больницы нас ждет Лена, Лера натянуто ей улыбается, я по привычке кладу ей на плечо ладонь и чмокаю в щеку, тут же получаю в ответ такой же чмок. Не поцелуй же! Однако волна недовольства меня окатывался сбоку с ног до головы. Лера видимо думала совершенно по-другому, чем я.

— Лера, Татьяна Дмитриевна, наш лучший узист, тебя уже ждет в 120 кабинете, ты книжку по беременности взяла? — Лена выжидательно смотрит на мою малышку, та неохотно кивает головой. — Отлично, прямо по коридору и налево, там 120 кабинет! Все будет хорошо!

Лера поджимает губы, сверлит меня убийственным взглядом, когда видит, как Лена обхватывает меня за локоть и делает пару шагов в мою сторону.

— Ты хочешь, чтобы я с тобою пошел? — предлагаю Лере вариант усмирения ее ревности.

— Нет, я сама, а вы можете кофе попить, — кивает в сторону кофейного автомата и, задрав голову вверх, не спеша двинулась в указанную сторону.

— Ревнует?

— Да пипец, выдумает в своей беременной голове небылицы, а мне потом расхлебывай. Кофе тут сносный?

— Никто не жаловался.

— Отлично, спать видимо мне больше не придется сегодня, надо взбодриться.

Мы идем к автомату, я только возле него соображаю, что свое портмоне оставил дома, Лена меня поняла по растерянному взгляду, достала из кармана своего белого халата сто рублей и вставила в денежноприемник. Я выбираю латте.

— Ну, что там с Гришей? — дую на горячий напиток, иду к окну и опираюсь на него задницей, Лена встает напротив.

— У Гриши депрессия. С тех пор как мы вернулись из Москвы его ничего не интересует, не будь нас рядом давно бы усох. Я боюсь за него, единственное после чего оживает, после твоего ухода, сразу впадает в воспоминания. И он только с тобою улыбается. Врач говорит, что ему надо побольше положительных эмоций.

— Лен, у меня своя жизнь, я не могу к вам каждый день ездить. У меня беременная жена…

— Вы не женаты же!

— Да какая разница, главное то, что я ее считаю женой, она очень злится, когда я часто к вам езжу, а в ее положении тоже нужны положительные эмоции. Так что давай как-нибудь без моего постоянного присутствия!

— С тех пор как в твоей жизни появилась Лера, ты почти забил на нас, хотя говорил, что никогда не оставишь.

— Лен, ты кажется путаешь берега. Да, у меня появилась личная жизнь, я стал не так часто появляться перед вашими глазами, но это не означает, что забил! Лен, услышь меня, у меня будет ребенок, которому тоже нужно мое время, я не могу на всех в равной степени разделиться!

— Мы с тобою почти полжизни рядом, а она? Где она была раньше? Пришла на все готовое и села на твою шею! А сейчас еще диктует свои правила! Яр, она попросит оставить нас, ты оставишь? Перестанешь звонить? Перестанешь приходить просто так??? — Лена взбесилась. Я видел по глазам, что держится на честном слове, что еще минута этого странного разговора и все полетит к чертям.

— Лен! — ставлю стаканчик на подоконник, хватаю девушку за плечи и слегка встряхиваю, чтоб пришла в себя. — Прекрати! Слышишь? Мне не нравится эта ваша подпольная вражда, смысла которого не понимаю!

— А чего понимать? — хватает меня за толстовку на груди, сжимает ткань и смотрит в глаза расширенными зрачками, дышит тяжело, я даже слышу, как неровно бьется ее сердце. — Ты ее любишь?

— Люблю! — быстро произношу без раздумий, разжимаю тонкие пальцы у себя на груди. — Лен, я ее люблю и мне важно ее состояние, важно приходить домой и видеть, что она улыбается.

— Но…Яр… — Лена явно не находит слов, чтобы выразить какую-то свою мысль. Я улыбаюсь, подношу ее пальцы и слегка целую кончики.

— Лен, я вас тоже люблю. Говорят, что родственников не выбирают, но я выбрал, поэтому не надо во мне сомневаться, пытаться поделить. Я люблю вас все так же крепко, сильно, ничто и никто не заставит меня от вас отвернуться.

Лена облизывает свои губы, просто ее обнимаю, глажу по спине, пытаясь успокоить ее, развеять какие-то надуманные страхи. Мы вместе, даже если Гриша умрет, а я все еще верил, что этого не случится, я не уйду в закат от этой семьи. Родных не выбирают, а я выбрал, ими дорожил.

Поднимаю глаза. На нас в упор смотрит Лера, если верить ее выражению лица, то хорошего мне достанется мало за эту сцену. Слава богу, с ребенком все обошлось, раз в глазах не паника, а ревность.

— Все, я позвоню Грише сегодня, поболтаем, на неделе постараюсь заехать, — отстраняю от себя Лену, она не понимающе на меня смотрит, а потом догадывается, почему я стал завершать разговор.

— Хорошо, я ему передам.

— Вере Ивановне и Деньке тоже! — чмокаю опять на автомате в щечку, иду к Лере, слегка виновато улыбаюсь. Подхожу к своей девочке, вопросительно приподнимаю бровь.

— Все хорошо. Просто тонус. Ты был прав, пора мне перестать носиться с фотоаппаратом.

— Ну вот видишь, не слушаешь меня, а я потом все равно оказываюсь прав! — обнимаю Леру за плечи, направляюсь к выходу. Она доверчиво жмется ко мне, напряжение между нами спадает, сцены выяснения отношений явно не будет.

— Яр, — Лера поднимает голову, смотрит на меня своими ведьмовскими глазами, улыбается. — У нас будет сын.

— Ты ж не хотела узнавать пол ребенка.

— А я и не просила, просто врач сказала, что с мальчиком все хорошо!

— Ну вот видишь, все хорошо с нашим мальчиком, зря только переживала.

— Яр!

— Ммм?

— Я люблю тебя, прости за все заскоки и истерики. Я, правда, очень тебя люблю!

— Я тоже люблю тебя, малыш! Не, я вас обоих очень-очень люблю! — останавливаемся возле машины и крепко обнимаю Леру, прижимаю к себе, хочу сжать ее, но между нами ее живот, в котором активно куролесил наш ребенок. Наш сын.

— Люблю, — произношу одними губами и целую в висок. Моя любовь — мое слабое место.

Разглядываю слипики с маленькими тигрятками. Когда увидела этот комбез в магазине, не смогла пройти мимо. Я в воображении уже рисовала, как мои Тигры, большой и маленький, будут друг с другом. Яр будет замечательным отцом, это чувствовалось в его заботе обо мне и нашем ребенке. Не знаю почему, но имя выбрала без согласования с Тигром, очень надеялась, что не будет устраивать бурю в стакане. Последнее время во многом он со мною соглашался, а если что-то не нравилось, как-то корректно до меня доносил свою точку зрения. А еще я за него очень переживала, видела, что у него какие-то проблемы, что-то тревожило изнутри, но мне не раскрывался, приходил домой и, как большой кот, устраивался возле меня, чуть ли не свернувшись клубочком, и мгновенно засыпал. А я не дышала, даже сынок переставал буянить, когда наш папка сладко сопел рядом. Наш защитник.