Тигран Казарян - Шесть месяцев

К вечеру она вновь посмотрела ксерокопии своих документов и автобиографию. Такую же папку уже имеет его работодатель. И она будет лежать на столе перед будущими шефами при собеседовании. Надо знать подробно свои достижения и жизнь, так как работодатель может сверить твою информацию и что ты ему отправила ранее. Так что дело серьезное. Да такое серьезное, что в Германии есть много служб, частных и государственных, в которых готовят к кандидатствовании на работу. К примеру, как писать о себе, какое по содержанию письмо отправить работодателю, как разговаривать с ним при первой встрече, о чем говорить, о чем лучше промолчать. Что надеть на себя, какую прическу сделать. Оказывается, на Западе «кандидатствование на работу» стало целой наукой.

Утро для Жасмин наступило быстро. Она ждала этого дня уже давно. Главное событие в ее жизни должно было случиться после обеда. А теперь она вошла в специализированный детский сад недалеко от Нюрнберга. Встретила ее у входа директор заведения Изабелла, в Германии Изабелл называют обычно кратким именем – Изи. Она сначала решила показать учреждение в целом. Так как в этот садик ходили дети с врожденными и приобретенными нарушениями нервной системы и психическими отклонениями, для них работали здесь в различных кабинетах специалисты по реабилитации. Скажем, к примеру, в кабинете с мягкими снарядами и игрушками входит девочка лет пяти с детским церебральным параличам. Реабилитолог занимается с ребенком в течение часа. Тренирует ее координацию, походку, учит выговаривать правильно слова. И все проходит в форме игры. После окончания сеанса терапии ребенок возвращается в свою группу, а другой входит к реабилитологу.

– Мы стараемся разгрузить родителей от тяжкого бремени. Максимально помочь им воспитывать и восстанавливать детей. Утром рано наша специализированная машина забирает детей из домов и в шесть вечера привозит их обратно, родителям, – рассказывала и объясняла систему работы садика Изи.

– А эти дети имеют возможность с нормальными детьми общаться? – спросила Жасмин.

– Да, пойдемте, я вам покажу, как.

Они вышли на большую детскую площадку, оснащенную различными снарядами: качелями, лестницами, канатными дорожками, всевозможные горки и так далее.

Пол был осыпан толстым слоем песка, чтобы дети при падениях не повредили себя.

– Обрати внимание, Жасмин, с другой стороны игровой площадки другое здание. Там нормальный детский сад. И получается одна площадка на два садика. Посмотри, как дети тут вместе играют.

– Получается так, что нормальные дети привыкают к своим необычным сверстникам, невольно помогая им развиваться. Это хорошая идея. А то так получается, что при виде больного ребенка нормальные дети от них отстраняются. То ли от испуга, то ли неприязни, – обрадовалась Жасмин.

– Ты обратила внимание на маленькие рисунки, наклеенные в классах на гардеробе? Ну, например, мячик, карандаш, унитаз или женщина, обнимающая ребенка?

– Да, я догадываюсь, для чего они, – улыбнулась Жасмин.

– Дети многие не могут говорить. Они подходят к рисунку и показывают пальцем воспитателю. Знак карандаша означает желание рисовать, унитаза – пойти в туалет.

– А женщина, обнимающая ребенка?

– А, это обнимашки. Детям не хватает ласки. Вот и хотят время от времени обниматься с учителем. Вы к нам надолго? Руководство сказало, что пока не определились с датами.

– Я не знаю. Простите. Но я готова Вам помочь сколько потребуется. Я уже обратила внимание на некоторые недостатки. Надо усилить визуализацию в некоторых местах здания, дети со слабым зрением могут пораниться.

– Да. Это новое здание. Точнее отремонтированное с новой пристройкой.

– Хотелось посмотреть и новую пристройку, – сказала Жасмин.

Неожиданно позвонил телефон директора. Ее просили подойти в администрацию учреждения.

– Жасмин, я могу оставить тебя ненадолго. Если хочешь, присмотрись, походи здесь сама.

– Да, я так и поступлю. А как пройти к новому зданию?

– Поднимайся на второй этаж, дальше по левому коридору, там увидишь проход к новому зданию.

Изи поспешила в администрацию, а Жасмин поднилсь по лестнице. Она смотрела на детей, которые ходили по коридорам с сопровождением молодых педагогов. Синдром Дауна, различные формы деменции, параличи… Ей стало грустно видеть другую сторону жизни. И гордо за людей, которые ежедневно помогают родителям несчастных детей.

Но во всем это есть и экономическая подоплека. Оказывается, даже рентабельно заниматься поддержкой этих родителей. Они могут спокойно работать весь день и платить налоги. Вся реабилитационная система Германии построена на получении доходов. Восстанавливая человека и давая ему шанс быть работоспособным, пенсионный фонд, который берет на себя львиную долю реабилитации, получает в дальнейшем от бывшего пациента пенсионные взносы. Детской реабилитацией занимаются и другие фонды.

Жасмин была ознакомлена системой социальной помощи в стране, но многое на практике она еще не видела. И теперь она сгорала от любопытства. Да так, что споткнулась и упала на пол. Очки ее вновь покатились по полу. Она на коленях начали искать их. Вдруг подбежал к ней мальчик и протянул их. Жасмин одела их. К счастью, треснули лишь стекла. Перед ней стоял смуглый мальчик лет восьми. Она его поблагодарила, а в ответ услышала арабскую речь:

– Будьте осторожны, здесь бугор.

Она знала этот язык с детства и потому чуть отошла и ногою провела по бугру выпирающему поперек перехода в другое здание.

– Тебя как зовут?

– Нух.

– Ты откуда?

Он поднял плечи и с удивлением ответил:

– Отсюда, из садика этого.

– Ты же не говоришь на немецком. Откуда ты?

– Из Ирака. А ты арабка?

– Нет, я немка. Просто знаю твой язык.

Жасмин улыбнулась и, присев перед мальчиком, погладила его по волосам. Она была чуть смуглой и брюнеткой, и больше походила на южанку, чем на обычную светловолосую европейку.

Их общение прервали Изи и одна из воспитательниц. Они подбежали к ним и возбужденно с эмоциями спросили Жасмин:

– С тобой все в порядке, Жасмин?

– Да. Только вот очки потрескались. Этот бугор по цвету не отличается от остального покрытия пола. Надо для контраста на него нанести желтую полосу. Так она привлечет внимание человека, и он не споткнется.

– Это вина строителей. Когда долбили вход в другое здание, часть бетона так и не смогли убрать, поэтому такая вот волна по полу осталась, – объяснила Изи.

– Жасмин, как у тебя это получилось? – спросила молодая воспитательница Катя.

– Что получилось? Упасть? – Жасмин улыбнулась.

– Нет, ребенка разговорить. Ты сделала просто чудо! – ответила Изи.

Мальчик стоял рядом с Жасмин и крепко держал ее руку.

– Можете пояснить, какое чудо?

– Мы считали мальчика немым. Он ни с кем не разговаривал. На каком языке он говорит? – спросила Катя.

– На арабском.

– Ты знаешь арабский? – удивленно спросила Изи.

– Да, в детстве я училась в школе, в Саудовской Аравии. Мой отец был инженером-строителем.

– Ты само чудо, Жасмин. Тебя нам Бог послал. Ты теперь больше нужна нам. У нас есть дети беженцев. Да и с этим мальчиком надо разобраться. Его из лагеря для беженцев к нам отправили. Родителей у него нет. У нас вообще никакой информации про него нет. Спроси, сколько ему лет.

Жасмин вновь нагнулась и начала говорить с мальчиком. Потом вновь выпрямилась, протерла накатившую слезу и ответила:

– Его зовут Нух. Ему почти девять лет. Он с Ирака. Бежал с семьей. Но все утонули в море. Остался он и его старший брат.

– Боже, ему, оказывается, девять лет. Привезли нам сюда, думая, что он еще в возрасте детского сада, чтобы мы подготовили его к школе. А он молчал, ни с кем в контакт не входил. Жасмин, милая. Ты сможешь некоторое время взять шефство над ребенком? Посмотри на него, он прижимается к тебе… – с восторженным лицом директриса смотрела на Жасмин.

Девушка посмотрела на мальчика с улыбкой. А тот, приподняв голову, преданными глазами на нее смотрел.

– С удовольствием. Но сегодня после обеда у меня встреча. А завтра с утра буду у Вас, – ответила Жасмин и, наклонившись, что-то сказала мальчику. А тот сначала нахмурился, потом обрадовался и обнял ее.

Жасмин тихо сидела в коридоре перед приемной у шефа медиа-компании и ждала, когда секретарша назовет ее имя. Вокруг неслись служащие. Все они были красиво одеты и ухожены. Она окинула взглядом себя. Длинное серое платье и вязаная коричневая кофточка. Старомодные туфли на широких коротких каблуках. «Надо было, наверное, по-другому одеться», – подумала Жанна. Потом легко хлопнула ладонями по своим бедрам, сказав себе: «Будь что будет. Занятие себе я найду. Дел у меня достаточно».

Она уже успокоилась и не волновалась более, когда прозвучало ее имя. В сопровождении секретарши она вошла в кабинет шефа. Там за круглым столом сидели три пожилых мужчин. Привстав, они добродушно поздоровались за руку с девушкой и представились.

Примерно минуту смотрели на девушку, изучая ее. А та спокойно сидела и, поправив свои громоздкие очки, смотрела на них поочередно.

– Госпожа Бланк. Мы просмотрели вашу автобиографию. И, конечно, ваши работы по пиар-компаниям. Не скрою, они нас впечатлили. Имея проблемы со зрением, вы перепрыгнули других кандидатов, – начал господин Ланге, шеф компании.

– Спасибо. Я делаю свою работу с удовольствием, – Жасмин скромно улыбнулась, окинув взглядом все троих.

– Это правда. Вы знаете много языков. Откуда? Вы их специально учили?

– Русский я знаю от мамы. Они немка из России. Французский и арабский – от папы, он на половину араб, на половину француз. Он был инженером, строил небоскребы в Саудовской Аравии. Я там жила некоторое время. Ну, английский в школе, – Жасмин широко улыбнулась.